Секрет Счастливого сердца. Нескучная психология для яркой жизни - Макарова Инна Страница 15

–Вызывали? Где больной?

– Спасибо. У нас уже все хорошо.

И мы, кардиолог и реаниматолог, даже не сообразили в тот момент, что надо везти дочь в больницу, лечить гипоксию мозга. Уложили ее спать на свою кровать, посередине. И долго боялись заснуть, слушая тихое ровное дыхание. Да, мы пережили вместе тот страшный случай. Если бы Глеба тогда не было дома, неизвестно, спасла бы я ребенка …

«Настоящая ответственность бывает только личной.

Человек краснеет один.» Искандер Ф.

С тех пор меня неотступно преследует чувство долга перед Глебом. Он спас моего ребенка, и я ему бесконечно признательна. Но ведь это не меняет того, что большую часть времени дома он холодный домашний тиран. И жить с ним становится все труднее и мне, и детям. Но я должна терпеть и быть благодарной. Что поделать – жизнь дочери перевешивает и это. Я ежедневно обманываю себя так же, как пыталась обмануть дочь: упрятывая горькую таблетку в сладкий йогурт. Для нее это чуть было не кончилось трагически. А для меня?

Уже две недели длится наш затяжной конфликт. На стоянке разбили машину, и муж отказался участвовать в ремонте, заявив: «Твоя машина – вот и делай ремонт сама». Он так и не смог простить, что машина оформлена на меня. Он как будто не помнит, что кредит на машину, ее обслуживание – на мне. Я «амортизировала», старалась смягчить удары:

– Спасибо, что ты не хочешь заниматься моими делами. Это к лучшему, если вдруг я останусь одна, я смогу с ними справляться сама.

–Что мы уже, не семья, что ли?– рычит Глеб. А меня так и подмывает крикнуть – ты разве не видишь: мы уж очень давно не семья!

Но не решаюсь… Затяжная холодная война: недомолвки, молчание. Эти ссоры изматывают меня хуже ночных дежурств.

Один из самых известных специалистов по семейным отношениям Джон Готтман, преподаватель Университета Джорджа Вашингтона в Сиэтле, разработал интересную методику. Она позволяет с точностью до 90 процентов предсказать, какие семьи распадутся, а какие – нет. Свои выводы Готтман делает на основании следующих признаков:

1. Внезапность ссоры. 

2. Критика партнера, а не ситуации. 

3. Демонстрация презрения. 

4. Нежелание выслушать супруга. 

5. Негативный язык жестов. 

6. Готовность дать отпор, «глухая защита». 

Нахожу у мужа первые пять признаков, а у себя – последний. Что ж, я уже тоже могу спрогнозировать наше будущее. И прихожу от этого в ужас…

Не успели помириться – как снова вспыхнул отвратительный скандал. На этот раз поводом послужила моя задержка с работы на 20 минут. Вот сколько стоят мои нервы и слезы – 20 минут ожидания. Аленушка, сидевшая в машине, вступилась за меня. Реакция мужа была бешеной:

–Идиотка, как ты с отцом разговариваешь!

Но я уже изучила амортизацию у М.Е.Литвака. И хотя это довольно жесткий метод, он позволяет свести яростные эмоции оппонента «на нет».

–Зачем же ты с идиотками живешь – найди себе умных. Да, тебе с нами не повезло, умному, с идиотками…

Муж посмотрел на меня с ненавистью и выдавил педаль газа. И вот тягостное молчание длится уже неделю.

Когда постепенно утихает злость и обида, их место занимает чувство долга. Опять начинаю копаться в себе. Что я сказала, что сделала не так? Теперь уже понимаю, что это моя «красная кнопка», но пока не могу с этим справиться…

Жизнь с Глебом приучила меня быть аккуратной и скрытной. Не посвящать в подробности работы, тщательно выбирать нейтральные слова в разговоре. Даже порой скрывать свои тренировки в спортзале, а то ведь я много трачу денег «на ерунду». И от этого очень тяжело, хотя я и терплю: муж не враг мне, не должен быть им. И в семье так не должно быть, это неправильно.

Погожий весенний денек. Аленка в коляске, гуляем. Такая счастливая семейная пара. Мне, и правда, хорошо. И как опрометчиво я позволила себе упомянуть о проблеме старшей дочери в школе.

–А что ты ждешь от своей тупой уродины? Забыла, от какого ублюдка ты ее родила?

Я застываю на месте. Не могу найти слов для ответа. Слезы застилают глаза…

Раскрываясь, я часто слышу хлесткие, ироничные насмешки, грубые издевательства, неожиданную критику. И от этой внезапности еще больнее. Глеб изощренно умеет запугивать своим поведением. И я, признаться, слишком часто позволяла так с собой обращаться, оскорблять меня и моих детей. Хоронить обиду и боль в себе, заглушая ее работой и бытом.

Изнасилование?

И еще – о нашем с Глебом сексе. Все время боюсь обидеть отказом, вызвать неудовольствие, поссориться. И ощущаю себя будто изнасилованной – из-за того, что боюсь сказать «нет». Да, секс бывает и хорош, и в те редкие моменты, когда я действительно хочу близости, я получаю удовольствие. В это время мне кажется, что я люблю мужа, и все хорошо, пока не наступает разрядка. Накатывает холодной волной опустошение, отчуждение. И я злюсь на мужа, а еще больше на себя. Что продолжаю эту жизнь и этот секс без любви. И злость бывает взрывной, до слез. И тогда он думает, что я плачу от глубины ощущений.

Но ведь самое главное – это то, что после секса. То, что дает ощущение доверия, близости и счастья. Желание ласкать и гладить друг друга. А его – напрочь нет. И еще в такие моменты приходит мысль о бессмысленности жизни – приходит, чтобы через несколько минут быть опять задвинутой в глубины сознания до следующего всплеска. И так уже много лет….

А если мы разведемся? Что будет со мной? Я же «несостоятельная жена, никчемная мать, никому не нужная дура с двумя детьми». Глеб часто угрожает разводом. А я рыдаю, умоляю его не оставлять меня…

Привычно низкая самооценка и правила общества, в котором я выросла, прочно укоренили во мне страх остаться одной. А можно ли жить без унижения своего достоинства? Дома не чувствовать себя, как на линии фронта? Быть спонтанной в разговоре с мужем, не ожидая внезапного удара. Не фильтровать придирчиво каждое свое слово, а позволять себе иногда болтать, о чем вздумается? Не ждать с содроганием, когда с его приходом зловеще – зловеще! – поворачивается ключ в замке. Именно так Алиса это описала. А сколько обид он нанес детям! И как это отразится на их самооценке?

Чтобы нести ответственность, мало иметь сильные

плечи и руки, нужен разум. Симанович Г.

–Да, теперь мне ясно, как детство управляет нашей жизнью!– бормочу я. Как будто явственно слышу тягучий голос большой и доброй внутренней черепахи.

– И как же?

– Самым привычным чувством с детства стала вина. Недавно был случай, когда у коллеги из ординаторской пропал фонендоскоп, и когда она обратилась ко всем с вопросом, я тут же ощутила себя виноватой. Хотя не брала! – жалуюсь я ей.  Черепаха сочувственно скрипит и окутывает меня теплом.

С этими грустными мыслями я и пришла к Анне Петровне и вывалила свою проблему на ее мудрую голову.

–Когда ты мал, ты ни на что не можешь повлиять и ничего изменить,– объяснила она. – Ну да, ребенок еще не умеет принимать решения, брать ответственность на себя. Это за него делают родители. Они же и делают свое чадо виноватым, когда им удобно, чтобы управлять его поведением,– догадалась я..

– Да, но это было давно. А сейчас ты взрослая, -уточняет Анна Петровна. Вырастая в отсутствии безусловной любви, когда тебя любят просто за то, что ты есть, дети учатся «радовать родителей», показывать им маску, которую те хотят видеть. Со временем начинает казаться, что это и есть настоящее «Я». Кем ты себя ощущаешь?

Я прислушалась к себе.