Наталья Тихонова - HR-квест Страница 2

И ведь странная вещь: в тот момент, когда его бизнес начал успешно развиваться, когда по всей России выросли филиалы его компании, он почувствовал, что устал, утратил цель в жизни.

Он, Алексей Иванович Громов, вместе со своим другом Владимиром Кольсбергом создавший маленький кооператив «Электромир» в 1990 году, не знал, куда идти дальше. Тогда вся его компания помещалась в маленькой скромной палатке на Рижском рынке, где продавалась первая импортная техника. А они с Володькой мечтали… Мечтали, что когда-нибудь мир будет принадлежать им… Что ж, кажется, его, генерального директора и владельца крупнейшей в России сети по продаже электроники, мечта осуществилась…

Громов нажал кнопку мобильного телефона.

– Ваш автомобиль у подъезда, Алексей Иванович, – немедленно последовал ответ личного водителя.

…И Громов окунулся в круговорот повседневных дел. Встречи, обеды, переговоры, вечером – офис. Свой кабинет Громов любил, ему было очень комфортно в этом просторном помещении овальной формы с прозрачной дизайнерской мебелью, простыми стенами, украшенными несколькими черно-белыми оригиналами Ansel Adams.

Отправив последнее письмо и выключив ноутбук, Громов, усталый, с удовольствием откинулся на спинку кожаного кресла. Все. Теперь – домой.

Резкий звонок мобильного разорвал умиротворяющую тишину кабинета.

– Это Субботин. Разговор есть. Срочный. Через час в «Пушкине». Жду.

Несмотря на полумрак, Субботина Громов заметил сразу. На столе стояла бутылка виски, тяжелый взгляд выдавал приличную степень опьянения.

И звонок, и раздраженный тон Субботина были для Громова неожиданностью. Обычно с ним Субботин держался на равных. Громов всегда считал, что «Киото» максимально заинтересована в сотрудничестве с его компанией…

Тем не менее… Этот странный звонок. Первой естественной реакцией, конечно, было – не ехать! С какой стати? Однако необычность ситуации разогрела его любопытство.

Оглядевшись, он почувствовал неприятный озноб. Кафе «Пушкинъ» (привет из лужковского прошлого) не вызывало у него ничего, кроме презрения ко всей этой извечной российской любви к неуместной роскоши. Ему, во всем предпочитавшему простоту, претила подобная пафосность.

Для Субботина же, как это ясно понимал Громов, «Пушкинъ» был, что называется, «своей территорией».

Резко выдохнув, как боксер перед ударом, Громов сделал шаг по направлению к столику Субботина.

– Добрый вечер, Коля! – твердо произнес он, протягивая Субботину руку.

– Добрый, – буркнул Субботин, машинально стиснув в ответ пальцы Громова.

Кивком головы Субботин предложил сесть.

– Прошу вас…

Ловким движением официант положил меню на стол перед Громовым. Тот мгновенно вышел из состояния оцепенения.

– Благодарю, просто воды, пожалуйста.

– С газом?

– Нет.

Во время этого диалога Субботин продолжал сидеть, уставившись на свой бокал.

«Специально заставляет меня поволноваться», – подумал Громов, усмехнувшись про себя. Он хорошо знал все подобные приемы.

Официант поставил перед Громовым стакан и бутылку минеральной воды.

Громов налил воду, сделал глоток.

– Николай, что там у тебя за разговор ко мне?

Субботин неторопливо выпил виски, снова наполнил стакан.

– Да разговор у меня к тебе простой. Через три месяца контракт «Киото» с твоей компанией истекает.

Громов инстинктивно отпрянул назад. Такого поворота он не ожидал. Понимая, что встреча с Субботиным, скорее всего, не сулит ничего приятного, он, тем не менее, рассчитывал, что контракт с его компанией, основным дистрибьютором продукции «Киото», который Субботин исправно пролонгировал уже три раза, останется неприкосновенным.

Субботин тем временем продолжал:

– И возобновлять контракт я не собираюсь!

В его глазах появился злой блеск. По выражению, с которым была сказана последняя фраза, Громов почувствовал, что ситуация доставляет Субботину какое-то садистское удовольствие.

– Николай, я что-то не пойму, чем вызвана такая бурная реакция. Что-то случилось?

Субботин вновь опустошил стакан.

– Случилось.

– Что?

– Наш топовый товар у тебя в магазинах не продается. – Субботин снова сделал большой глоток. – И ведь главное-то что… Я тебе доверяю… А ты меня подставляешь, план ты мне не сделаешь… Никогда. С такими-то продажами.

Тирада Субботина неприятно резанула слух, но, собрав в кулак все свое самолюбие, Громов заговорил как можно непринужденнее:

– Николай, возможно, в каком-то магазине у нас не все в порядке… Есть конкретика? Примем меры… Немедленно.

Однако Субботин распалялся все больше.

– Ты в магазины-то свои заходишь? Имеешь представление, в каком состоянии мои товары содержатся? Товары твоего лояльного поставщика! У меня все пальцы черными от пыли стали, как только я дотронулся до коробки. Не думаю, что контракт я возобновлю. Я уже почти решил. «Дан дил», как говорят америкосы.

Громов встал и, не подавая руки Субботину, четко, медленно произнес:

– Ну, раз «дан дил», то говорить нам больше не о чем.

Громов быстро шел по Тверскому бульвару, с удовольствием вдыхая полной грудью холодный осенний воздух. Мимо стремительно неслись машины, свет вечерних фонарей заливал улицу. Вызывать сейчас Олега, личного водителя, не хотелось. Ощущать привычный холод кожаного сиденья автомобиля, двигаться в напряженном вечернем трафике, быть частью жизни мегаполиса, быть вместе со всеми… Сейчас он хотел побыть в одиночестве. Наблюдать, как пар от его горячего дыхания растворяется в холодном воздухе.

…Карнавал московского тщеславия, бурлящая Тверская, как обычно, пестрела яркими огнями, звучными брендами, длинными точеными женскими ножками на двенадцатисантиметровых шпильках, дорогими и непонятно зачем нужными в российском климате Ferrari Сonvertible… Громов, который сам нередко оказывался участником этого безумного действа, сегодня чувствовал себя комфортнее в роли наблюдателя. Пройдя пешком от «Пушки» до Кремля, вернувшись по другой стороне Тверской и дойдя до площади Маяковского, он напряженно обдумывал ситуацию с «Киото».

Потеря столь крупного поставщика в тот момент, когда компания проходила этап национальной экспансии, была, конечно, неприятна, но, строго говоря, не смертельна. Вендеров у «Электромира» достаточно. Однако… Громова беспокоило то, что уход «Киото» мог стать значительным ударом по репутации его компании, повлиять на контракты остальных поставщиков. Что если начнется цепная реакция?

Громов резко втянул воздух в легкие. Опасность его компании угрожала не раз, особенно тогда, в девяностые, когда весь «Электромир» легко помещался в небольшой палатке на Рижском рынке. Но компания процветала, активно развиваясь, и Громов понимал, что на сегодняшний момент его активы защищены.

Прошедшая мимо женщина в ярко-красном пальто оставила после себя терпкий шлейф духов. «Ведьминский какой-то аромат», – машинально подумал Громов.

А что если… Может, все и к лучшему. Он так устал. В последнее время он больше делал вид, будто погружен в дела, встречи, приемы, тусовки. А ведь еще не так давно весь этот круговорот светской жизни доставлял ему удовольствие. Но не сейчас… Громов больше всего хотел покоя.

Казалось, сама судьба толкала его на путь, который он сам уже почти для себя выбрал. Отойти от дел. Уехать.

Метро «Маяковская». Впервые за пять лет Громов решил спуститься в подземку. Ему вдруг захотелось оказаться в московском чреве.

Здесь, на «Маяковке», они встречались тогда с Володькой перед презентацией своей компании первому инвестору. Всего-то нужно было несколько сотен долларов, чтобы раскрутить палатку на Рижском. По тем временам – огромные деньги. Громов усмехнулся, вспоминая. Еще совсем мальчишки, только вчера окончившие мехмат МГУ.

Громов вошел в вагон. Час пик уже миновал, людей было не так много. Сидевший напротив Громова юноша лет двадцати, отрезанный от мира белыми «эппловскими» наушниками и новеньким айпадом в стильном замшевом чехле, чем-то напомнил ему Володьку. Того Володьку, каким он был почти двадцать пять лет назад.

Интересно, на кого парнишка учится? На маркетолога, наверное. Или на дизайнера. Или психолог с заочного отделения 3-го «Заборостроительного», ныне гордо именуемого Свободным гуманитарным университетом. Очередной «офисный хомячок». Таких в офисе «Электромира» было немало.

В другой стране и в другое время Громов со своим мехматовским образованием мог бы стать известным ученым. Об этом он и мечтал, когда двенадцатилетним мальчишкой тайком от матери читал по ночам научную фантастику, книжки по физике и математике, научно-технические журналы, издававшиеся в Союзе. Тогда, в восьмидесятые, Лешка Громов был уверен, что в будущем его изобретения перевернут мир. Однако время распорядилось иначе. Ему не суждено было создать новый двигатель, самолет или космический корабль. Единственное, что он создал, – это маленькая палатка на Рижском, которая со временем разрослась и стала большой компанией. Его компанией. Его и Володьки. Компанией, ради которой он оставил свои юношеские мечты…