Глубокие интервью Сергея Белановского. Том 1. Часть 1. Производственные интервью: рабочие и руководство заводов, работники разных специальностей - Белановский Сергей Александрович Страница 2

У Яременко я сделал три свои основные работы в этом жанре с рабочим завода Ангстрем Корсетовым, сотрудником отдела снабжения машиностроительнного завода в Одессе В. Игруновым и социологом из Владивостока Антоновой.

Классическим диссидентом был Игрунов, Корсетов был скорее стихийным рабочим лидером, который сильно повысил свое образование с помощью самиздата, а Антонова – это вообще уникальный человек, не попадающий под категорию диссидентов. Еще была сделана большая пачка интервью с работниками Миннефтехимпрома СССР в период распада хозяйственных связей непосредственно перед рпаспадом СССР.

Все три перечисленных интервью характеризовались одной и той же особенностью. Объем их получился внушительный. Каждое интервью – это около 5 встреч, часа по три каждая. Но тогда я был молод и мобилен, и не в этом была проблема.

Начнем с того, что для меня, московского сотрудника НИИ, заводской мир был настолько незнаком и непривычен, что я даже не знал, что спрашивать. Отсюда выработался мой "замечательный" прием задавать самый общий вопрос: "Ну, как там у вас на предприятии?"

Но по ходу раскручивания сюжета появлялись, конечно, новые вопросы. Но описываемый мир был настолько незнаком и изобиловал незнакомыми словами (например, "лимитка", не говоря уже о "нормируемой трудоемкости" – что это такое?), что значительную часть того, что мне рассказывали, я просто не понимал.

Понимание приходило потом, когда я лично переписывал от руки магнитофонные записи и отдавал машинистке, которую специально выделил Яременко. Потом было следующее интервью, и так далее.

Но на этом этапе возникала новая проблема: куски одной и той же темы обрывками звучали в разных частях разных интервью. Причем, куски были "рваные". Даже если собрать их воедино, что само по себе было нетривиальной и очень утомительной работой, выяснялось, что многие смысловые блоки отсутствуют и многие слова все равно остаются непонятными. Слова "комплексные бригады" всем хорошо знакомы поо песням Высоцкого, но что это такое на деле и чем они отличаются от "сквозных бригад"?

Таких вопросов возникло много, с ними приходилось разбираться, задавать новые вопросы и потом монтировать так, чтобы получилось хоть какое-то подобие связного текста. Не такого, как в книге или учебнике, но все-таки. Короче, за текстами размещенными на моем сайте, стоит огромная редакторская работа. Полгода для такого интервью – это возможно, слишком сжатый срок.

Столкнувшись с этой проблемой, я несколько недель ходил в ИНИОН и читал учебники по литературной стилистике. Главная мысль: литературное редактирование – это не "олитературивание" текста, а приведение устной речи к литературной норме письменного русского языка.

После 1991 г. произошло очень многое.

Первое: готовность говорить на магнитофон резко снизилась именно у тех, кто реально был в курсе происходящих процессов.

Второе: академическая зарплата упала до 200 долл., приходилось искать подработки. "Твердили нам, что есть еще бессмертье, а мы хотели просто уцелеть" (Бродский).

Итак, подработки. Даже если они были социологическими, интересны они были только заказчику. Часто было условия о неразглашении, но интересного для широкой публики было все равно мало.

Третье. В страну хлынул поток западных маркетинговых заказов, основанных на фокус-группах. То, что продажи риса Онкл Бенс мало кому интересны из широкой публики – это частность. Важно другое: Если хорошее интервью можно сделать читаемым материалом, то стенограммы фокус-групп – нет. Никакая редакция не поможет. Материал рваный. Чтение стенограмм фокус-групп – очень нелегкая работа. Кроме того, фокус-группы в целом это метод для массовых социальных групп. Экспертные группы топ-менеджеров и не соберешь, и в их рамках не дашь им полноценно высказаться.

Так или иначе, за постперестроечные годы я провел сотни исследований, написал соответствующее количество отчетов или фрагментов к ним. Но в большинстве они были сугубо прикладными, и еще очень быстро устаревали. Подавляющее большинство нет смысла разыскивать и публиковать.

Изменился конечный продукт. При Яременко конечным продуктом я считал само интервью, и Яременко меня поддерживал. Потом мы вместе садились, он читал и комментировал, приговаривая что-то вроде "ну ничего себе". Говорил и содержательные комментарии, но довести их до уровня статьи не удалось: все очень быстро поменялось, а чиновник, что старый. что новый окончательно осатанел.

После Яременко уже в других организациях конечным продуктом стал отчет или записка. Учитывая, что фокус-группы сами по себе нечитаемый материал, понятно, что первичные тексты просто исчезли из числа конечных продуктов. Наверное, это практически все.

Можно ли сегодня возродить жанр? Теоретически да, но для этого нужно несколько условий. Сначала надо ответить на вопрос – что должно стать конечным продуктом. Если отчет, то вопросов нет. Может ли стать конечным продуктом большая стенограмма интервью? У такого продукта есть достоинство: живость, уникальные детали, если хорошо сделать – увлекательное чтение. И все-таки это полупродукт, нужный для последующей аналитики, которую каждый читатель делает сам для себя. В условиях конкуренции со СМИ и блогами конкурентоспособность текста интервью падает. Бывают блоги, ничем не уступающие интервью, а то и покруче их.

Допустим, однако, что этот жанр востребован. Что нужно?

1. Интересный респондент. Как правило, это озверевший (иногда бывший) топ-менеджер высокого уровня, являющийся одновременно экспертом высокого ранга. Мой опыт подсказывает, что в советское время такими экспертами могли быть и образованные рабочие, особенно диссиденты, но я не знаю, сохранился ли сейчас этот типаж (не диссидент, а рабочий-эксперт).

2. Доступ к интересному респонденту. Если интересного рабочего, наверное, можно найти, если поискать, то эксперта из менеджмента , готового говорить на диктофон, найти сложнее.

3. Нужно финансирование.

При наличии этих условий можно попробовать.

Интервью с работником отдела снабжения машиностроительного завода.

Респондент – диссидент советской эпохи Вячеслав Игрунов, впоследствии депутат Государственной Думы России от партии «Яблоко». В описываемый период В.Игрунов жил в Одессе, где и устроился снабженцем на завод.

В интервью описано, как реально работала система заводского снабжения в СССР. Это описание сильно отличается от того, что можно было прочесть в учебниках по снабжению советской эпохи. Подробно рассказывается про сложную систему бартерных обменов, скрыто существовавшую в советской экономике. Освещены и другие интересные темы, например, характерные для советской эпохи низкая управляемость производством и низкое качество работы персонала.

Опубликовано в сборнике «Производственные интервью, выпуск 1». М: ИНП РАН, 1988 г.

Беседа первая, 1984.

Вопрос: На каком заводе Вы работаете?

Наш завод относится к отрасли машиностроения, производит крупные механизмы типа системы шихтоподачи для чугунно-литейного производства, весов для взвешивания товарных вагонов и т.п. продукцию.

Вопрос: Сколько человек работает на Вашем заводе?

Это вопрос не простой. Я знаю статистическую отчетность завода, которая направляется в вышестоящие организации, там фигурирует цифра 1450-1480 человек. Однако, в разного рода справках для наших местных организаций, которые составляет отдел кадров, указывается цифра 1200-1250 человек. За счет чего происходит эта разница, мне сказать трудно. Рабочих на заводе около 800-900 человек, все остальные – ИТР и служащие, но в их число входит также численность персонала, входящего в состав существующего при заводе конструкторского бюро, которое состоит примерно из 300 человек. Эти триста человек, насколько мне известно, входят как в упомянутые выше 1250 человек, так и в 1450 человек.

Конструкторское бюро позволяет заводу решать многие кадровые проблемы. Инженерно-технического персонала не хватает, держать его собственно на заводе нельзя, поскольку существуют ограничения, но за счет конструкторского бюро создаются дополнительные вакансии. Я, например, числюсь в этом конструкторском бюро, хотя конечно, никакого отношения к его работе не имею, выполняю сугубо снабженческие функции.