Вячеслав Летуновский - Менеджмент по-спартански. Железная воля Страница 26

Когда как-то спартанца спросили, что он умеет, тот ответил: «Быть свободным».

Взятый в плен царем Антигоном спартанский мальчик был продан в рабство. Он был послушен купившему его и выполнял все, что пристало делать свободному человеку. Но когда хозяин приказал ему принести ночной горшок, мальчик не выдержал и сказал: «Не буду я рабствовать!» Хозяин настаивал. Тогда мальчик залез на крышу и с криком: «Не много же ты выгадал от своей покупки!» — бросился вниз и погиб.

Когда продавали какого-то другого спартанского мальчика, покупатель спросил: «Если я тебя куплю, будешь ли вести себя как честный человек?» «Да, — был ответ, — даже если и не купишь».

Другой спартанец попал в плен и, когда его выставили на продажу и глашатай объявил, что продается раб, закричал: «Почему ты, мерзавец, говоришь «раб», а не «военнопленный»?»

У одного спартанца на щите была вычеканена муха такого размера, что она была не больше настоящей. Смеясь над ним, некоторые утверждали, что он сделал ее такой, чтобы его нельзя было признать. Он же сказал: «Напротив, благодаря этому знаку меня легко узнать, ведь я подхожу к врагам настолько близко, что они могут разглядеть даже такую маленькую муху».

Другой сказал как-то, когда на пир принесли лиру: «Не к лицу спартанцам заниматься вздором».

Какого-то спартанца спросили, безопасна ли ведущая в Спарту дорога. Он ответил: «Смотря кому! Львы гуляют где им вздумается, а на зайцев мы в тех местах охотимся даже возле самых палаток».

Однажды во время борьбы один зажал спартанца за шею и бросил его на землю. Так как упавший не мог собраться с силами, он укусил в плечо придавившего его. «Не стыдно тебе, спартанцу, кусаться подобно женщине?» — воскликнул тот. «Не женщине, а льву», — был ответ.

Когда один хромой спартанец отправился на войну, люди, сопровождавшие его, насмехались над ним. Повернувшись, спартанец сказал: «Эх вы — дурьи головы! Сражаясь с врагами, нужно не бегать от них, а оставаться на месте, удерживая свое место в строю».

Смертельно раненный стрелой спартанец сказал, умирая: «Меня печалит не смерть, а то, что умираю от руки жалкого лучника, так и не успев ничего совершить».

Остановившись в гостинице, спартанец попросил трактирщика поджарить ему мясо. Трактирщик кроме мяса попросил для жаркого еще масла и сыру. Спартанец воскликнул: «Вот еще, если бы у меня был сыр, зачем бы мне понадобилось жаркое!»

Один человек прославлял счастье Ламписа Эгинского, владельца множества торговых кораблей, считая его самым крупным богачом. «Не слишком я доверяю богатству, — сказал спартанец, — зависящему от корабельных снастей».

Когда кто-то сказал ему, что он лжет, спартанец ответил: «Мы-то люди свободные. Вот другие, если вздумают врать, то поплатятся!»

Тинних, когда умер его сын Фрасибул, перенес это мужественно. Об этом рассказывает надгробная надпись:

Вот Фрасибула в Питану внесли на щите бездыханным.Семь губительных ран он от аргосцев принял.Спереди все были раны, и Тинних кровавое телоСтаршего сына в костер сам положил, говоря:«Плач пускай провожает трусливых. Тебя же, мой милый,Похороню я без слез. Ты ведь из Спарты, сынок».

Как-то банщик, готовя баню для Алкивиада, налил воды больше обычного; спартанец спросил его: «Зачем столько? Лучше вылей! Уж больно много идет на него одного, как на какого-нибудь грязнулю».

Филипп Македонянин отправил спартанцам послание с каким-то приказом; те ответили ему так: «О том, что ты нам написал: нет».

Когда македоняне вторглись в Лаконику, все думали, что Спарта погибла. Филипп обратился к одному из жителей: «А теперь что станете делать, спартанцы?» «Что же остается, — ответил тот, — как не умереть достойно? Ведь мы единственные эллины, которые приучены чувствовать себя свободными, а не подчиняться другим».

После поражения Агида Антипатр[28] потребовал прислать ему 50 мальчиков заложниками. Эфор Этеокл отказался дать мальчиков, чтобы не оставить их без принятого у спартанцев с прадедовских времен образования: ведь тогда они не смогут стать гражданами. «Если Антипатр хочет, — предложил он, — Спарта может дать взамен вдвое больше старцев или женщин». Когда же Антипатр стал угрожать ужасными карами, если не получит мальчиков, спартанцы по общему решению ответили: «Если твои приказы будут для нас тяжелее смерти, предпочтем умереть».

В Олимпии шли соревнования, и один старец, желавший их посмотреть, никак не находил где сесть. Он проходил мимо множества мест, но везде его встречали насмешками и оскорблениями, и никто не давал ему присесть. Когда же он пришел туда, где сидели спартанцы, все мальчики и многие из мужчин встали, освобождая места. Все эллины наградили этот поступок аплодисментами, одобряя спартанский обычай, старик же, покачав белой своей головой и седой бородою, сказал со слезами на глазах: «О горе! Все эллины знают, как поступать хорошо, но одни спартанцы так и поступают». Некоторые утверждают, что это произошло на Панафинейских играх в Афинах. Афиняне дразнили старца, подзывая его как бы для того, чтобы уступить ему место, но, когда он подходил, не вставали. Пройдя почти мимо всех, он оказался возле спартанских феоров, которые все встали со ступеней амфитеатра, чтобы уступить ему место. Восхищенная толпа выразила одобрение аплодисментами, а один из спартанцев сказал: «Клянусь богами, афиняне знают, как надо поступать, но не делают этого».

Однажды нищий попросил милостыни у спартанца. «Если я подам тебе, — сказал тот, — ты будешь нищенствовать и дальше. Тот, кто первый подал тебе милостыню, сделав тебя бездельником, и виновен в твоем позоре».

Видя, как кто-то собирает для богов подаяние, спартанец сказал, что ему нет дела до таких богов, которые беднее его самого.

Застав однажды человека, распутничавшего с безобразной женщиной, спартанец спросил: «Несчастный, что за нужда толкнула тебя на это? Неужели тебя принудили?»

Другой спартанец, услышав ритора, нагромождавшего один период на другой, сказал: «Клянусь богами, это храбрый человек! Не имея о чем говорить, он все-таки ловко вертит языком».

Какой-то человек, придя в Спарту и наблюдая, с каким уважением молодые относятся к старикам, сказал: «Только в Спарте выгодно стареть».