Артем Ляхович - Битва при Наци-Туци Страница 12

Ну, а глупый политик чуть не испортил всю игру своим дурацким буквализмом. Это все равно, что под рекламой кваса (который, как мы знаем, есть Любовь) — под рекламой кваса вывесить толкование значений слова «любовь».

(Между нами говоря: политик, конечно, неправ — над убитыми нельзя смеяться, даже если они сами неправы. Но его арестовали не за бестактность.)

Жизнь, здоровье, благополучие — ценности не такие клейкие, как свобода: куда угодно их не приклеишь. Но свободу можно использовать как универсальный клей, который позволит прилепить их туда, куда они сами по себе никак не лепятся.

Например, к войне.

Свобода слова, которая против свободы слова — это еще ладно. Но война за жизнь, здоровье, благополучие того, с кем воюем…

Эта конструкция работает, однако, не хуже тапочек «Семейных» и кваса «Драгоценного»: клей «Свободный» способен приклеить любой слоган к любой цели. Например: подданные тирана Аль-Нефтегази прозябают под его гнетом — настолько, что и сами не понимают, как прозябают. Тиран внушил им, что они счастливы (из предыдущих глав мы знаем, как это делается). Доколе терпеть рабство наших одурманенных братьев? Встанем все, как один, на их защиту — во имя свободы, во имя прав человека, во имя ИТП!

Конструкция работает тем успешней, если Аль-Нефтегази действительно тиран, если он действительно одурманил своих подданных, если жизнь его народа действительно ужасна. Если все это действительно так.

Я столько раз повторил «действительно», что оно, наверно, уже подействовало и на вас:

— Если «действительно» — в чем же подвох?

А в том, что такая война противоречит не только ИТП, но и большинству законов, придуманных на ее основе.

Одурманенные подданные Аль-Нефтегази — такие же люди, как и мы с вами. Значит, они имеют те же права. И от того, что они одурманены, этих прав не становится меньше. Пусть сами раздурманиваются, сами осваивают наши фильтры и сами свергают своего тирана. (Желательно — без крови, потому что не все солдаты тирана — плохие люди.)

— Если эта ИТП так ужасна — к чему она вообще? Может, откажемся от нее, да и не будет у нас никаких двойных стандартов? — спросите вы.

Ну да. Двойных не будет, зато будет один-единственный: убивайте, жгите, унижайте, подчиняйтесь Великому Мне.

Так лучше?

Нет, граждане, мы это уже проходили: с ИТП плохо, а без нее — хуже некуда. (Собственно, благодаря чему мы знаем, что с ИТП плохо? Благодаря самой ИТП.) Если кто-нибудь использует ее не по назначению — это значит только, что пора включить наши фильтры и наточить теорему Байеса.

А если кто-нибудь нам внушает, что ИТП — зло (опираясь на ту же ИТП) — это значит ровно то же самое.

2.2. ТРИВТОРОЕ ЦАРСТВО

Пришли двое к раввину:

— Рассуди нас!

Выслушал раввин одного и говорит:

— Ты прав.

Выслушал другого и говорит:

— И ты прав.

— Постой, ребе, — говорит первый. — Так не бывает. Мы не можем быть оба правы: или я прав, или он.

Подумал раввин и сказал ему:

— Знаешь, а ведь ты тоже прав.

Жили-были два царства: Трипервое и Тривторое. Они так назывались, потому что Трипервое считало себя главней (хоть Тривторое и возникло раньше).

Сколько они ни жили-были — Трипервое все время угнетало Тривторое. Вначале они заключили союз против общего врага, но потом договор куда-то пропал, и Трипервое взялось отбирать у Тривторого право за правом.

Долго ли, коротко ли — превратил трипервый царь бывшее Тривторое царство в свою колонию: запретил печать на тривтором языке, позакрывал тривторые школы, заменив их трипервыми, расстрелял тривторых поэтов, художников и ученых… И осталось бывшее Тривторое царство без царя, без языка и культуры.

…Или нет, не так.

Давайте-ка опять сначала!

Жили-были два царства: Трипервое и Тривторое. Они так назвались, потому что Трипервое было сильней: там и власть была, и экономика, и армия.

Был у Тривторого царства опасный враг. Оно не могло с ним справиться и попросило защиты у Трипервого. Так начался союз двух царств-соседей. Тривторое царство дало Трипервому музыкантов, архитекторов, ученых, а Трипервое Тривторому — военную помощь, деньги, новые территории и многое, многое другое. Тысячи людей и отсюда, и оттуда обзаводились семьями в соседнем царстве, а многие переезжали туда насовсем.

В конце концов два царства стали казаться чем-то единым, неделимым, как одна большая семья. Обе культуры обогатили друг друга, и сейчас ни одну из них невозможно представить без другой…

— Стоп! — скажете вы. — Так как же все-таки было на самом деле? Какой зачин правдив — первый или второй?

А попробуйте-ка представить, что правдивы оба.

Как такое может быть?

Очень просто. Откуда мы знаем историю? Из сюжетов, рассказанных в учебниках и других книжках.

А сколько сюжетов бывает в одном сюжете?

(Забавный вопрос, да. Я специально так его задал, чтобы вы не слишком долго думали над ответом.)

Давайте признаем, положа руку на сердце: мы знаем историю только по таким односюжетным сюжетам. От художественной литературы они отличаются лишь тем, что почти все их персонажи имеют реальных прототипов.

Вот и отложилась в нас история в виде эдаких сборников новелл.

А в реальности сюжет не один — их тысячи, сотни тысяч, миллионы одновременно. Какие-то более важны, какие-то менее. А в книжку попадет только тот, который нравится его автору. (Или заказчику автора.) Кто дядя Вася — карьерист и взяточник? Или нежный папа, который водит каждое воскресенье детей в зоопарк? Или талантливый художник, оставивший любимое дело ради выгодной карьеры (и так и не простивший себе этого)? Или…

(Если вы думаете, что талантливые художники и нежные папы не бывают взяточниками и карьеристами — вы ошибаетесь.)

Вот только про дядю Васю, наверно, можно сказать, хороший он человек или нет. Если познакомиться с ним как следует. А плохих или хороших стран не бывает. Даже правители у стран не бывают одинаково плохими или хорошими: кто-то лучше, кто-то хуже.

…И разделились жители Тривторого царства на две группы: одним больше нравился первый зачин, а другим второй.

Конечно, в первую группу попали (в основном, но и не только) те, кого обидело Трипервое царство: казнило их предков, мешало им говорить на своем языке и развивать свою культуру.

Разумеется, во вторую группу попали (в основном, но и не только) те, кто был как-то связан с Трипервым царством: вел оттуда родословную, говорил на трипервом языке, любил трипервую культуру.