Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь - Сара Джаффе Страница 30

что школьники плохо учатся. Учителя держатся за свою работу, хотя бюджеты на образование урезают, из-за чего численность классов растет, а ресурсы школы сокращаются (более того, иногда учителям приходится за свой счет покупать еду и туалетную бумагу для учеников). Если же педагоги начинают чего-то требовать или даже устраивать забастовки – как сделали в январе Хименес и ее коллеги из Объединенного профсоюза учителей Лос-Анджелеса (UTLA), – их часто называют жадными и обвиняют в том, что они работают только ради денег. Хименес рассказывает, что участие в забастовке «открыло [ей] глаза» на очень многие вещи. Она увидела, насколько трудно сводить концы с концами в стремительно джентрифицирующемся городе. Это настоящее испытание для нее и еще большее испытание для многих ее учеников, которые рискуют лишиться крыши над головой, сталкиваются с враждебной иммиграционной системой и страдают от жестоких действий полиции в своих районах и школах. По словам Хименес, во время протестов она вдруг осознала, что «мы боремся за себя и за свои семьи, за наших учеников и наше сообщество. Наша борьба далеко не сводится к отстаиванию личных интересов».

Хименес преподает историю старшеклассникам (учащимся 11-х и 12-х классов) в Общественной школе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе – это одна из шести школ, расположенных в кампусе Общественных школ имени Роберта Кеннеди в районе Корея-таун. По словам Хименес, она стала учительницей, так как «поняла, что мне нужно заниматься чем-то, что приносит пользу обществу, но также дает возможность вести организационную работу. Мне кажется, только работая преподавателем, ты можешь находиться в центре сообщества, укреплять отношения с родителями, учениками и другими преподавателями, вместе создавать что-то большое и важное».

Эта задача важна для Хименес: целью своей работы она видит служение обществу. В одной только ее школе учатся более 800 человек, начиная с детского сада и заканчивая двенадцатым классом. Школа расположена в одном из самых густонаселенных районов этого огромного города (площадь района, протянувшегося от гор до долин на побережье, составляет около 2480 квадратных километров). Многие из учеников Хименес недавно иммигрировали в США из Центральной Америки, Мексики и Юго-Восточной Азии. Школа билингвальная: занятия ведутся на английском и испанском языках.

«Мы считаем себя школой социальной справедливости», – рассказывает Хименес. Когда я прошу объяснить, что это означает, ее лицо снова озаряет улыбка: «Внутри школы идет постоянная дискуссия по этому вопросу, но идея в том, что наши методы преподавания должны отражать потребности учеников. Мы должны создать образовательное пространство, которое поможет детям в будущем стать проводниками перемен».

Это означает, например, что преподавание в школе ведется на нескольких языках. Учителя и члены местного сообщества считают важным, чтобы школьники учились на том языке, которым они лучше всего владеют. Это означает также то, что они активно выступают против расизма и стремятся давать учащимся знания, которые пригодятся им в жизни.

Школа, в которой преподает Хименес, называется «общественной» (community school)[206]. Учителя-активисты видят в этой модели альтернативу волне приватизации, в последние несколько десятилетий захлестнувшей городские школьные округа. Учителя демократическим путем принимают решения на уровне школы, учитывая в том числе мнение родителей и учеников.

Повышенное внимание Хименес к социальному аспекту своей работы во многом связано с личным опытом. Ее родители были иммигрантами из Мексики и работали на фабрике. По словам Хименес, отец, который был председателем профсоюзного комитета, «всегда говорил, как важно отстаивать свои права на рабочем месте». С первых дней работы в школе она стала сочетать преподавание с активизмом. Хименес была в числе учителей, уволенных из-за урезания школьных бюджетов после финансового кризиса 2007–2008 годов. Именно протесты против сокращения финансирования положили начало той борьбе, что двенадцать лет спустя привела Хименес в ряды бастующих. Она участвовала в крупной акции против сокращения бюджета, которая, однако, не принесла результата. Тогда Хименес поняла: «Нам предстоит пройти долгий путь, если мы действительно хотим изменить ситуацию; иначе ничего не получится».

Когда Хименес вернулась к преподаванию, школы были переполнены и находились на грани коллапса. Работа в новом кампусе имени Роберта Кеннеди, где ей предстояло участвовать в создании общественной школы, дала Хименес возможность применить свои идеи на практике как в классе, так и за его пределами и создать пространство, которое могло бы стать моделью для всех остальных школ в округе.

Помимо преподавания Хименес выполняет ряд других обязанностей. Разумеется, она регулярно встречается с учениками и их родителями, а также входит в состав комитетов, помогающих учителям в профессиональном развитии. Кроме того, каждую неделю Хименес находит время для собраний, в которых участвуют учителя, желающие поддержать самоорганизацию учащихся, или встречается с группами местных жителей, работающих совместно с профсоюзом. И все это при том, что Хименес – мать-одиночка и ей нужно проводить много времени со своей одиннадцатилетней дочерью, сопровождая ее на занятия по софтболу, уроки гитары и так далее.

С приходом администрации Трампа, затеявшей репрессии против мигрантов, ситуация еще сильнее осложнилась. «Каждую неделю мы видим новых учеников и понимаем, что им пришлось очень тяжело, – рассказывает Хименес. – Некоторые дети прибывают из мест заключения, но у нас нет возможности помочь им и удовлетворить их социальные и эмоциональные потребности». По ее словам, учителя пытаются выжать все возможное из имеющихся ресурсов. Их постоянно не хватает, но Хименес все равно благодарна школе за созданные условия.

«Нам нужно больше терапевтов и социальных работников, – говорит она. – У нас есть несколько проблемных позиций, с которыми мы никак не можем справиться. Учителя работают каждый день, консультанты делают все возможное, но…»

Быть авторитетом, наставником, советчиком и другом для своих учеников – это большая и трудная задача, которая дополнительно осложняется карательными дисциплинарными практиками в школах. Учащихся иногда обыскивают прямо в школе, но делается это по инициативе администрации и консультантов, а не школьной полиции (в Лос-Анджелесе есть специальные полицейские подразделения, работающие в учебных заведениях). «Люди, которым школьники должны доверять и c которыми должны чувствовать себя в безопасности, делают обстановку некомфортной для них», – говорит Хименес. По ее словам, чтобы построить доверительные отношения с учащимися, учителям необходимо изменить подход к дисциплине. «Какой могла бы быть альтернатива традиционной дисциплине, из-за которой небелые дети уходят из школ?» – размышляет она.

Сделать так, чтобы дети чувствовали себя в школе в безопасности, – ежедневный вызов для учителей. Небелые ученики и ученики-иммигранты по понятным причинам испытывают страх перед властями и одновременно боятся скулшутингов, которые так часто происходят в США. Хименес считает, что ее работа складывается из трех