Александр Ковалев - Арсенал оратора. Полный боекомплект Страница 8

– Пользуясь тем, что мы на инновационной неделе, я минуты две что-нибудь серьезное попробую из себя выжать, а потом спокойно задавайте любые вопросы, которые, я надеюсь, выйдут за рамки инноваций, потому что, я думаю, это не так весело, поэтому, в принципе, просто будет живое общение. Я постараюсь максимально полно ответить на все ваши вопросы{7}.

Александр Селиванов, советник ректора МГГУ им. М.А. Шолохова, кандидат педагогических наук:

– Сегодня у нас с вами крайне содержательная тема: «Мировая политическая система». Вы вчера у меня были на первой лекции? У кого были? Кто читал первую лекцию? Соколов. На малой сцене были вчера? Отлично…{8}

Александр Гордон в передаче «Гордон Кихот»:

– Добрый вечер. Меня зовут Александр Гордон, я приветствую вас в программе «Гордон Кихот». Вспоминаю те времена, когда я еще был очень умным и вел другую передачу, там собиралось большое количество ну просто очень умных людей. Одним из них был замечательный поэт и переводчик Григорий Кружков. Я пригласил его для того, чтобы обсудить с ним природу смеха. Не могу вспомнить, кого цитировал Григорий Кружков, но цитату помню почти точно. Звучит она так:

«Для того чтобы возбудить чувство комического, нужно пойти на временную анестезию сердца; когда комического становится чересчур много, эта анестезия грозит стать не временной, а постоянной».

Вот об этом, если серьезно, сегодняшний наш разговор в самой и, я подчеркиваю, самой, наверное, патологически субъективной программе на отечественном телевидении – «Гордон Кихот»{9}.

Михаил Задорнов часто использует этот метод, говоря что-то вроде: «Вчера ехал в автобусе…» Конечно, сам факт такой поездки сомнителен, но при этом все шутки вызывают смех и не перестают радовать слушателей.

«Однажды Ходжа Насреддин поздно вечером возвращался домой, и когда проходил мимо кладбища, услышал вдали конский топот и решил, что это разбойники. Он бросился бежать в сторону кладбища, забежал на него, но споткнулся о свежевырытую могилу и упал в нее. А всадники были вовсе не разбойниками, а вполне мирными дехканами. Они увидели, что человек бежит, решили, что ему нужна помощь, и бросились за ним. Подбегают к могиле, а там лежит Ходжа Насреддин и смотрит на них. Они его и спрашивают:

– Почему вы здесь лежите?

А Ходжа уже понял свою ошибку и отвечает:

– Это очень сложный философский вопрос. Единственное, что я могу сказать, что вы здесь из-за меня, а я здесь из-за вас».

«Если гонорар, полученный Арнольдом Шварценеггером за фильм “Терминатор-2: Судный день”, разделить на количество слов, произнесенных им в этом фильме, то получится, что каждое слово Терминатора стоит около 32 000 (31 645) долларов… Не гарантирую, что наши тренинги по публичным выступлениям позволят вам зарабатывать такие же суммы… Но…»

Преподаватель русского языка и литературы приходит на урок. Из своего чемодана достает сверток, завернутый в газету. Класс удивленно смотрит. Учитель начинает его разворачивать, и в конце концов в его руке появляется топор. Простой топор, который у каждого есть дома или на даче. Класс застывает в немом вопросе. Учитель говорит: «Вот именно таким топором Раскольников зарубил бедную старушку. Сегодня мы начнем разбирать творчество величайшего русского писателя Ф.М. Достоевского».

Начать с чего-то, казалось бы, не имеющего никакого отношения к заявленной теме:

– Я хочу обратиться сейчас к тем, кто приехал на эту презентацию на автомобиле. Помните, как вы учились вождению? Как иногда глохли посреди перекрестка, как путали передачи… Помните? Возможно, у вас в голове вертится вопрос: «Какое отношение имеет умение выступать к вождению автомобиля?» И то и другое – навык. Это навык, который можно приобрести. И точно так же, как вы когда-то на курсах вождения научились управлять автомобилем, на наших тренингах по публичным выступлениям вы научитесь призывать людей действовать…

«Добрый день, выступать перед столь профессиональной публикой, добившейся высоких результатов в бизнесе, – трудная задачка, но именно это приумножает удовольствие от общения с вами».

Из Нобелевской лекции Иосифа Бродского:

– Для человека частного и частность эту всю жизнь какой-либо общественной роли предпочитавшего, для человека, зашедшего в предпочтении этом довольно далеко – и, частности, от Родины, ибо лучше быть последним неудачником в демократии, чем мучеником или властителем дум в деспотии, – оказаться внезапно на этой трибуне – большая неловкость и испытание.

Ощущение это усугубляется не столько мыслью о тех, кто стоял здесь до меня, сколько памятью о тех, кого эта честь миновала, кто не смог обратиться, что называется, «урби эт орби»[16] с этой трибуны и чье общее молчание ищет и не находит в вас выхода.

Единственное, что может примирить вас с подобным положением, это то простое соображение, что – по причинам прежде всего стилистическим – писатель не может говорить за писателя, особенно – поэт за поэта; что, окажись на этой трибуне Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Роберт Фрост, Анна Ахматова, Уинстон Оден, они невольно бы говорили за самих себя и, возможно, испытывали бы некоторую неловкость.

Эти тени смущают меня постоянно, смущают они меня и сегодня. Во всяком случае, они не поощряют меня к красноречию…

Предложите аудитории переставить стулья, перейти в другой зал, скорректировать освещение, закрыть или открыть форточку, переставить трибуну или флипчарт для большего удобства и совместного дела, которое, несомненно, сближает…

А, ты думал – я тоже такая,Что можно забыть меня,И что брошусь, моля и рыдая,Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарокВ наговорной воде корешокИ пришлю тебе странный подарок —Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят.Ни стоном, ни взглядомОкаянной души не коснусь,Но клянусь тебе ангельским садом,Чудотворной иконой клянусь,И ночей наших пламенным чадом —Я к тебе никогда не вернусь.

Это стихотворение великой русской поэтессы Анны Ахматовой.

Давайте посвятим первый час нашей встречи разговору о женской гордости…