Что такое идея и как она «работает»? - Иван Андреянович Филатов Страница 12

Именно отсюда, как мне представляется, постоянные «нападки» Хайдеггера на человека как субъекта (Subjektum), озабоченного не столько тем, чтобы быть занятым проблемами социума, сколько тем, чтобы быть «подручным средством» у самого себя, у своих меркантильных интересов и прихотей, по большей части, материального, физиологического (телесного) характера. Эту ситуацию Хайдеггер описывает следующим достаточно красноречивым образом.

«Если человек утратил способность встраиваться в сущностные решения (т.е. исходя из сущности или несущности Бытия рисковать принять собственное определение и в этом риске подниматься или падать), то он додумывается до учения о человеке (антропология, биология и психология). Тогда «развивается» видимость, будто человек вглядывается в себя самого, хотя фактически он (в том числе и в «глубинной психологии») только ползает по поверхности самого себя как имеющегося в наличии предмета и вынюхивает свои особенности». (Там же, стр. 128).

В первую очередь попытаемся пояснить самое главное: что означают выражения: «способность встраиваться в сущностные решения» и «принять собственное определение»? По моему мнению, они означают следующее: способность человека взять на себя Природой ему предназначенную ответственность быть Подручным Средством у социума и быть, главным образом, озабоченным его проблемами, а не своими собственными: эгоистическими, коррупционными, корпоративными, ресентиментными и т.д. Создавая человека разумного, Природа вовсе не «думала», что он станет «подручным средством» у самого себя. Она «предполагала», что он станет Подручным Средством у социума и у самой Природы, как Подручным Средством у нее самой испокон веков является любое, созданное ею живое видообразование, исполняющее свою естественную (природную) функцию в Природе. И не более того: оно, это видообразование,

– не «обогащается» ни за счет «соплеменников» по виду, ни за счет членов других видообразований;

– оно не приобретает сверх меры того, что ему необходимо для собственного выживания в ареале самой Природы;

– оно не уничтожает ни своих соратников по виду, ни особей других видов без необходимости в этом, без той необходимости, которая дозволена самой Природой.

Но здесь она, Природа, видать, сильно промахнулась в своих надеждах на человека разумного, а именно, на его разумность. Вернее, она – в своей щедрости – передоверилась ему в своем анонсировании ему разумности. И как оказалось в действительности, человек не оправдал ее надежд. Вместо того чтобы пойти по линии разумности (скажем так, мудрости), по линии улавливания и разрешения интересов социума в целом, человек свернул на линию рассудочности, на линию удовлетворения собственных интересов посредством, преимущественно, логического мышления, мышления как поиска своей личной выгоды. Нам надо твердо «зарубить себе на носу»: человек был наделен Природой способностью генерировать идеи, в первую очередь, для того, чтобы удовлетворять потребности социума в притоке новизны в его структуры, той потребности, которая необходима ему как новому живому видообразованию самой Природы.

Но совсем даже не исключено, что мы ошибаемся в нашем только что сделанном предположении: наоборот, Природа не «промахнулась» – она заготовила человеку великое испытание: сможет ли он изжить в себе ведущее к погибели эгоистическое стремление угождать себе самому вместо того чтобы, в первую очередь, разрешать постоянно возникающие в социуме и в Природе проблемы, создаваемые им самим. А именно, улавливать последние и обеспечивать социум притоком той новизны, которая ему необходима и без которой он – образование нежизнеспособное.

(Конечно же, Подручность человека у социума предполагалась Природой, скорее, как привилегия его, а не как навязанная ему обязанность. Отсюда, «собственное определение» человека – быть встроенным в социум, а не независимым от него, «посторонним» (А. Камю).

Таким образом, согласно Хайдеггеру, человек должен найти и определить свое место в социуме, исходя не из самого себя, не из своей субъективности и не из льстящих ему (его самолюбию) и возвышающих его учений антропологии, психологии и биологии, а из того социума, который – совместно с Природой – сделал его человеком разумным и тем самым способным быть Подручным Средством у социума. Поскольку без подручности креативно мыслящего человека социум был бы стадом, стаей, колонией и т. д., а человек – животным (приматоподобным), каковым он и был до обретения им способности продуктивно мыслить. То есть, в первую очередь, человек призван к тому, чтобы исполнять свой долг перед самой Природой и Природой того социума, в гнезде которых он был вскормлен как разумное продуктивно-мыслящее существо. Иначе говоря, не быть той кукушкой, которая

«…воробью пробила темя

За то, что он кормил ее все время» (11).

Что же касается нашего принципиального расхождения с Хайдеггером во взгляде на бытие, то совсем кратко отметим следующее. Хайдеггер задается вопросом, что есть существующее? Он пытается проникнуть вглубь того сущего, которое уже существует, того, что находится в «отсылках» друг на друга, во взаимосвязях друг с другом. Мы же задаемся вопросом, как возможно возникновение того, что потом станет существующим. Какой из этих вопросов важнее – думаю, что оба, поскольку мы плохо знаем существующее сущее, плохо знаем, как и зачем возникают взаимосвязи между сущими; и знаем плохо отчасти потому, что не знаем самих истоков его (сущего) возникновения: что побудило уже существующее к своему возникновению, какова методология возникновения, и как внове возникшее вступает во взаимодействие с существующим сущим, как оно в-мешивается в процессы существования уже существующего, то есть, какова уже сама методология «в-мешивания» и каким образом последняя – скорее всего, по принципу обратной связи («рекурсивной петли», о чем неустанно твердил Э. Морен) – причастна к методологии возникновения самой новизны. (Отчасти, ответы на эти вопросы мы и попытаемся изложить в данной Статье и в других рукописях).

И в заключение данного раздела нам надо еще раз вернуться к вопросу начала бытийствования человека. Выше мы уже заявили о том, что бытие человека – совместное с Бытием социума – началось с обретением человеком способности продуктивно мыслить, излагать свои мысли (речь) и передавать их своим сородичам. А эта способность возникла задолго до того как

«…греки как положившие начало отважились на назначенность человека к бытию …» (12).

Вот здесь, в связи с этой формулировкой, мы вряд ли можем согласиться с Хайдеггером в том, что именно древние греки «отважились на назначенность человека к бытию» (V в. до н. э.). На это однажды «отважилась» сама Природа в ходе своего нескончаемого экспериментирования. Греки же только