Учебник одного жителя - Спартак Масленников Страница 12

скорее всего поняла, что только что произошло. Она что-то им сказала, и родные, видимо, поняли, что как-то не так восприняли происходящее. Они начали кричать мне, чтоб я вернулся и попробовал еще раз, и что сейчас обязательно все получиться. Но мне было уже все равно, от этого еще больше ком нарастал у меня в горле. Я ушел за баню, сел на заготовки дров, и мне стало очень грустно. Тогда это было для меня своеобразным уроком того, что показывать свои необученные навыки не стоит, потому что, если ты облажаешься — тебя обязательно засмеют. Только сестренка поняла мое состояние и, обидевшись на родных, ушла в дом.

И хоть у нас с ней был промежуток в возрасте, время мы проводили с ней хорошо. Живя в бору, на свежем воздухе, мне кажется, что я вставал рано, но не раньше всех, потому что, спускаясь вниз, я обычно слышал, как в нижней ванне уже кто-то умывается. Так как народу в доме обычно было больше, чем три человека, я пытался угадать кто может быть там, и в надежде на то, что там была моя троюродная младшая сестра, я проходил первым делом на кухню, и, если там уже кто-то был, значит шансы на то, что она в ванне, были еще больше. Когда она выходила из душа, я был очень рад. Ей давали утренние задание, например, собрать у куриц яйца. Она уходила готовиться в свою комнату. Пока она шла собираться и одеваться, я, в свою очередь, ловко чистил зубы, сам собирался как можно быстрей, и, когда она выходила, чтобы обуться, я уже стоял в пороге и ждал ее. Так как у меня и у нее была тяга к животным, я с ней ходил собирать яйца в курятник, и между делом мы могли остаться там на долго, глядя на курочек или устраивая для них удобные места. Мы на каждом углу двора возводили какие-то шалаши и сидели там с какими-нибудь животными: то с собакой, то с кошкой. Нас потом за это ругали родные, что мы таскаем по всему двору вещи и животных. Может, на тот момент я не так сильно тяготел к животным, но она привила мне это уважение к живому. Так обычно начинался наш день — с проверки всей дворовой живности, пока старшие просыпались и готовили завтрак. Мы качались на этой высокой качели, которая стояла во дворе. Помню, что раскачивались оба, встав на ноги с двух сторон, и, когда набирали подходящую высоту, садились на качель, и ждали, пока качель полностью остановиться. У меня были все время какие-то воображаемые игры про «войнушку», ей, наверняка, это было совсем не интересно, но она как-то поддерживала меня, возможно, даже просто словом. Я помню, что лопухи явно страдали от моего разящего меча в виде палки и какие-то кусты, которые нельзя было трогать, тоже опускали свои ветки перед неистовым баловством. Мы собирали клубнику и брали ее с собой на завтрак с творогом и сметаной, и эта еда пополняла наши уже растраченные силы. Был у нас один случай, мы как-то раз с ней оба проснулись очень рано потому, что на улице мяукала наша не очень дружелюбная, но очень любимая домашняя кошка Пуся. Мы соответственно выбежали во двор в панике: что же там происходит. Подбежали к эстакаде, где обычно была наша база, потому что оттуда доносилось мяуканье. И между лежащих под этой эстакадой бревнами мы увидели нашу кошку. Мы подумали, что она застряла. Начали пытаться что-то предпринять, но она как всегда начала бурчать и шипеть, это было ее нормальное состояние. Она не подпускала. Мы изловчились и подняли одно из бревен. Прямо за ним уже кружились по кругу маленькие котята. «Она рожает!», — крикнули мы и начали проводить операцию по поиску более презентабельного места для такого события. Долго думать не пришлось. Возле дома стоял полу стол, полу будка. Мы забежали как оголтелые в дом, попросили у бабушек, чтоб они нам предоставили какие-нибудь мягкие материалы, так как у нас серьезная задача. Они нам что-то выделили, мы постелили это в столе-будке и начали заниматься переносом вновь прибывших на эту землю котят. Кошка Пуся была шокирована этими передвижениями, но через пять минут всё ее новое семейство было перегруппировано в новой точке, а она сама сидела в этой хижине и выглядывала с непониманием и, наверное, думала своей кошачьей головой, что в наших человеческих головах точно что-то не в порядке. Но на этом мы не останавливались в дружбе с животными. У них были праздники. Например, у собаки Рихины был день рождение, от кого дня мы это считали не знаю, но мы у нее в вольере подметали, ее саму начесывали, в будке чуть ли не полы мыли. Любой человек бы позавидовал такому празднику. Приносили ей что-то покушать и сами с ней залезли в эту будку. И как сейчас я понимаю, это не была такая будка, как у нынешних собак. Мы там помещались втроем, и нам еще на четвертого хватило бы места. Для нее, наверное, мы были в ее собачьем мире тоже слегка не адекватные люди, да и наши бабушки тоже говорили нам, что мы много уделяем ее персоне внимания. Но мы с собакой друг друга не обижали, она всегда была рада встретить нас в своем вольере. А, когда ее выпускали во двор, она, конечно, очень важно ходила вокруг нас, как-будто не имела к нам никакого отношения. Она была вольная, и, проползая под забором, она могла покинуть двор, бегать по городу в течении дня и возвращаться вечером обратно. Как-то она пришла хорошо прогулявшись, и через какое-то время у нее появились щенки, которых мы тоже перетаскивали потом с места на место, пока их не раздали. Собаку любили обе мои троюродные сестры, поэтому мы часто брали Рихину с собой на речку, и она там тоже резвилась с нами, но ведя при этом свою собственную собачью жизнь. С овчаркой, которая была рядом, в соседнем вольере, наши разговоры были короткие. Она была внушительных размеров и очень серьезная, эта собака не особо нас к себе подпускала, и мы как-то ее опасались. Я маленько отойду от темы животных, чтобы продолжить наш распорядок дня. После завтрака, если было солнечно, мы обычно шли на плотину, чтобы старшие девочки позагорали, лежа на песочке, а я загорал в процессе построения однодневной плотины. Раскапывал песок на берегу и ждал,