Вообрази свой мир! Из жизни гениев и психов - Владимир Алексеевич Колганов Страница 21

Пытаясь решить «загадку появления гения», Эфроимсон обращает особое внимание на условия их самореализации:

«Если за всю историю человечества было всего около 400 гениев, то как же можно рассчитывать на такое чудо, как их дополнительное появление, или в 10—100 раз более частое появление замечательных талантов? Закономерный вопрос. Поэтому сразу же необходимо сказать, что существуют две гигантские пропасти, и лежат они на одной и той же тропе. Во-первых, пропасть между гениями (и замечательными талантами) потенциальными, рождающимися и – гениями развивающимися. Во-вторых, не менее глубокая пропасть между гениями развившимися и – гениями реализовавшимися… Приходится обратить внимание на то, что гении и замечательные таланты почти всегда появлялись вспышками, группами, но именно в те периоды, когда им предоставлялись оптимальные возможности развития и реализации».

Гениями Эфроимсон называет афинских философов, в том числе Софокла, Сократа, Платона, Фидия, но это субъективное мнение. Далеко не все их суждения выдержали проверку временем, однако несомненно, что по своему интеллектуальному уровню они превосходили многих из своих сограждан. Так что следует различать тех, кто на какое-то время взошёл на пьедестал, и тех, кто остался там навечно.

Но для нас наибольший интерес представляет не сам факт обретения статуса гениальности, поскольку далеко не всё от способностей зависело, а вопрос о том, что способствовало развитию таланта. Вот мнение Эфроимсона:

«Секрет "вспышки гениальности" целиком и полностью заключался именно в стимулирующей среде. Но если такая "вспышка" произошла однажды, следовательно, она воспроизводима! Более того, сегодня вспышки гениев давали бы в десятки раз большее число имён, поскольку в сотни раз расширился спектр дарований, которые требуются современному обществу».

Что же этому мешает? Вместо ответа на вполне естественный вопрос Эфроимсон приводит два примера искусственного отбора «потенциальных гениев»:

«Карл Великий специально рассылал людей во все концы своей империи, чтобы они выискивали даровитых юношей. Результат – Каролингское возрождение. В Царскосельский лицей отобрали способных мальчиков, дали им возможность развиваться с хорошими видами на последующую реализацию – и возникло то, что мы называем теперь "эффект лицея"».

Пожалуй, этого «эффекта» недостаточно – вряд ли рост количества элитных учебных заведений приведёт к пропорциональному увеличению числа гениев. Одна из причин состоит в том, что в такие заведения нередко попадают по знакомству, по блату – по крайней мере, если речь идёт об обучении гуманитарным дисциплинам. С естественнонаучными куда сложнее – никакой блат не поможет решать дифференциальные уравнения в частных производных. Но тут подстерегает другая трудность – недостаток хороших педагогов. Об этом писал и Альберт Эйнштейн:

«Умственные унижения и угнетение со стороны невежественных и эгоистичных учителей производят в юной душе опустошения, которые нельзя загладить и которые оказывают роковое влияние в зрелом возрасте… В сущности, почти чудо, что современные методы обучения ещё не совсем удушили святую любознательность; это нежное растение требует, наряду с поощрением, прежде всего свободы – без неё оно неизбежно погибает».

Даже в годы расцвета Физтеха мне приходилось слушать лекции по физике на другом «потоке», поскольку наш лектор не обладал способностью чётко сформулировать свою мысль и донести её до аудитории. Есть и такие примеры, когда люди, закончившие специализированную физматшколу, так и не преуспели в творчестве.

Казалось бы, есть другой, весьма убедительный пример – Григорий Перельман закончил физматшколу, а в возрасте тридцати семи лет доказал справедливость гипотезы Пуанкаре, согласно которой всякое односвязное компактное трёхмерное многообразие без края должно быть гомеоморфно трёхмерной сфере. Сформулированная в 1904 году математиком Анри Пуанкаре гипотеза так и оставалась таковой на протяжении почти ста лет, теперь же она стала единственной на данный момент решённой задачей тысячелетия – к числу математических задач, нерешённых за много лет, принадлежат также гипотезы Ходжа и Римана. В 2006 году Перельману присудили Филдсовскую премию за вклад в геометрию, но он отказался её получать, как и «Премию тысячелетия» размером в миллион долларов. Более того, Перельман ушёл из института, где проработал пятнадцать лет. Судя по всему, его не устроила обстановка в математическом сообществе, использование некоторыми коллегами нечистоплотных методов в науке:

«Люди подобные мне – вот кто оказывается в изоляции… Разумеется, существует масса более или менее честных математиков. Но практически все они – конформисты. Сами они честны, но они терпят тех, кто таковыми не являются… Вот почему я был вынужден уйти».

Что же позволило Перельману претендовать на титул «гения»? Мать – учитель математики, вот и дети увлеклись этой наукой. Но этого явно недостаточно. Видимо, многое зависит от характера – нередко грандиозные открытия в науке совершают люди, как бы ушедшие в себя, живущие в своём замкнутом мире, мире идей и образов, куда посторонним вход воспрещён. Отчасти поэтому Перельман работал над доказательством гипотезы Пуанкаре в одиночку, не посвящая в своё увлечение коллег. Впрочем, могла быть и ещё одна причина для затворничества – есть немало желающих приобщиться к творческому процессу без достаточных на то оснований, особенно много «нахлебников» среди начальства и бесталанных коллег.

Ещё одна черта характера, которая позволит талантливому человеку реализовать свой потенциал – это упорство в достижении цели. Вот что писал в своей книге Эфроимсон:

«Нетрудно видеть, что все рано выделившиеся своими выдающимися талантами юноши либо воспитывались в обстановке, чрезвычайно стимулировавшей развитие и реализацию их таланта, либо сумели такую обстановку создать благодаря упорству. Последнее утверждение прекрасно можно проиллюстрировать историей жизни Марии Склодовской-Ктори. Когда она одинокой жила в Париже, втаскивая уголь для печки на шестой этаж, когда в её комнате нередко ночью замерзала вода, а ей самой приходилось голодать, она сказала: «Никому из нас не легко жить, но мы должны сохранять упорство, и, главное, верить в себя. Нужно верить, что ты чем-то даровит и что тебе чего-то надо добиться любой ценой».

Всё так и есть – казалось бы перечисленных факторов вполне достаточно для самореализации, однако автор цитируемой монографии придерживается иного мнения. Он утверждает, что «зарождение потенциального гения или выдающегося таланта, происходящее вовсе не в момент его рождения, а во время зачатия, определяется прежде всего генетическими факторами, то есть такой рекомбинацией генов при образовании гамет, которая наделяет оплодотворенное яйцо исключительно благоприятной комбинацией наследственных задатков».

В доказательство своей «теории» Эфроимсон ссылается на высокий IQ близнецов, приводит данные о том, что у якобы талантливых отцов были не менее талантливые дети. Но всё это имеет иное объяснение – прежде всего, качество воспитания и наглядный пример, поскольку нередко сын равняется на своего отца и хочет добиваться