Одержимость справедливостью - Александр Эл Страница 43

приходилось мотаться туда, а никакого общественного транспорта нет. Машины ни у кого нет. Летом мужики на объекте жили, а холодно стало, не хотят. Чего доброго вообще разбегутся. В общем, транспорт каждый день нужен. Стали на такси скидываться, дорого получается, платить надо в оба конца, а это почти 40 километров. И тут вдруг узнаём, что одному из наших художников, очередь подошла на машину. В смысле, Министерство Культуры выделило. Он на машину давно заявку подавал. А у него и денег-то нет, только что развёлся. Посоображали мы, и решили в складчину купить, на бригаду. Но, никто такое на себя записывать не хочет. Кому нужна не своя машина, на которой кататься будут все, вся бригада. Записали на меня, потому, что я самый молодой, и у меня не было водительских прав. Министерство уговорили, хоть и с трудом. Мол, для работы надо. Короче, крепко тогда нас эта машина выручила. Прицеп к ней приспособили, и гоняли и в хвост и в гриву. Даже я на ней ездить научился, и права позже получил. Набьёмся в неё как селёдки и едем. Чего мы только на ней не возили. Добили мы её за год. Но и заработали к тому времени, долги вернули. Когда её покупали, своих-то денег даже не было. Работу закончили, разбежались, что с машиной делать? Один согласился выкупить у остальных то, что от неё осталось. Всем заплатил, а переоформлять не стали. Так он и ездил по доверенности.

Ещё через год, он на ней перевернулся и скатился в овраг. Пока в больнице лежал, то, что от машины осталось, разворовали. Короче, нет больше такой машины. Прошло время, я уже тут, в Фонде. Подлизался к начальству в Министерстве культуры и выпросил себе машину. Так, мол, и так, нужно по делам ездить, по объектам, город большой. Они рады, что я хоть служебную не прошу. Правда, спросили, а нет ли у меня другой машины. Это формальность, но две машины в одни руки, не положено. Я тогда подумал, чем чёрт не шутит, та ведь машина на меня была записана. Ну, я в ГАИ, я там тоже многих уже знал, мы для них работу делали. Написал заявление, так, мол и так, прошу снять с учёта. Ан нет, не хотят, говорят, принеси номерные знаки. А я знаю, где эти знаки? Где их искать. Ну, объяснил всё, а зам. начальника ГАИ говорит, — я так просто не могу снять с учёта, без номерных знаков. Что значит, разворовали? Нужно провести расследование. Чего-то там написал и передал в Уголовный Розыск. Говорит, — они проверят, тогда машину с учёта и снимут. Ну, мне наплевать, проверяйте, я все рассказал, написал. И пошёл себе со спокойной душой. Через какое-то время вызвали в Уголовный Розыск, снова всё записали, и следователь сказал, — криминала нет, вот пишу, что машину можно снять с учёта. Иди, спи спокойно. С тех пор, я и думать про неё забыл. И вот, на тебе, у меня, оказывается две машины. Как такое возможно? Думал, думал, деваться некуда, пошёл в ГАИ. Попросил знакомых, покажите картотеку регистрации транспорта. Смотри, говорят. Я посмотрел, и в осадок выпал. Та несуществующая машина, ежегодно проходит техосмотр, что каждый раз заверено, подписью ответственного милиционера, и печатью. А это — стопроцентное доказательство! Я день в себя прийти не мог. Нервы из-за анонимки и так на пределе. Ещё и вправду посадят. Ведь всё явно выглядит, как какой-то гешефт.

Я слушал, открыв рот, ну и чудеса. Не выкрутится, не выкрутится! А Димка налил себе второй стакан чая и хрумкая сушками, продолжал.

— На следующий день снова иду в ГАИ. Ведь замначальника ГАИ мои документы на снятие машины с учёта, лично в руках держал. Как-то же они от него в Уголовный Розыск, попали? Все входящие и исходящие документы регистрируются и в ГАИ, и в Уголовном Розыске. Должны же какие-то следы остаться, времени ещё немного прошло. Если бы не знакомые мои, никто бы конечно мне ничего не дал. Но, вот прошитый ГАИшный журнал регистрации входящих-исходящих документов, у меня в руках. Месяц, когда это было, я точно помнил. Проверяю каждую запись, ничего. Ни намёка! Не было таких документов!

Слушая Димку, я чувствовал себя болельщиком на футболе. Ждал, когда же наконец забьют мяч в ворота.

— Но ведь как-то же документы попали в Уголовный Розыск, я же их там видел, — продолжал Димка, — иду в Уголовный Розыск. Знакомых у меня там нет, хотя в Городском Управлении бывал не раз, тоже по делам, ещё когда в армии служил. Ты же помнишь, я в милицейской форме ходил. В общем, расположение, где что в здании находится, я хорошо знал. Повод зайти придумал, типа по работе Худ фонда. Выписали пропуск. А что дальше делать, не знаю. Фамилии следователя, не знаю. Должность его, или хотя бы звание, не знаю. Он в цивильном тогда был. Помню только, где его кабинет находится, и за каким столом он сидел. Постучал, захожу. Народу, как всегда, на головах сидят, а того следователя среди них нет. Спрашиваю, где этот, что сидел вот за этим вот столом? А он, тут больше не работает, — отвечают, — в Сибирь уехал. Что ещё спросить я не знаю, чего делать, не знаю. Тупик! Вышел я на коридор, плакать, или смеяться, не знаю. Народ вокруг ходит, никто на меня внимания не обращает.

Куда это Димка гнёт, если всё было так, как он рассказывает, он бы сейчас тут сушки не жрал, и со мной бы не болтал. Тут уж вешаться пора. Неужели, выкрутится?

— Думаю, — продолжал Димка, — надо журнал входящих проверить, но где этот журнал искать? В ГАИ, секретарша с журналом, прямо на коридоре сидела. А здесь не сидит. Ходил, ходил по коридорам, смотрю, дверь железная. Написано — «Секретная часть». Всё, точно так, как у нас части, в штабе было. Секретная часть, это там где все документы. Там же должен быть и журнал входящих. Открываю дверь, узкая комната, шкафы, стеллажи. Разделена барьером с такой откидной доской, типа шлагбаума. Ну, чтобы туда не заходили. За столом сидит одна единственная, тощая, старая еврейка. Уставилась на меня. Послушала мой лепет, про журнал входящих, и как заорёт,

— Немедленно выйдите! Здесь посторонним находится не положено!

— Да мне только спросить, где искать! Помогите, пожалуйста.

— Вы не имеете права здесь находиться! — орёт.

Вижу, труба. Баба невменяемая. Ну, я в полной прострации нос опустил, уже выйти хотел, и