Быть жертвой больше не выгодно. Дополненное издание - Вероника Хлебова Страница 5

Когда твоя уязвимость выдавлена на самые задворки твоего осознания себя, это самое скверное положение вещей, ибо накормить себя, не ведая (или стесняясь) того, что ты голоден, становится практически невозможно.

Напротив, большинство преуспевают в попытках скрыть все признаки своей эмоциональной нужды и сами страдают от этого, а еще изводят своих близких в неосознанной надежде восполнения дефицита.

Поэтому только осознанность, пристальный взгляд на свою нужду и историю ее образования, дает хоть какой-то шанс ее рассмотреть, найти собственные болевые точки и для начала попытаться их защитить новыми, более взрослыми способами, а впоследствии, признав и нужду, и уязвимость, согласиться их насытить-напитать.

В результате длительной работы, осознания можно прийти к такой точке, где нужда уже не будет «рулить» всеми действиями и поступками, заставляя убегать из отношений с людьми или же настойчиво требовать того, чтобы эти люди накормили-таки твоего внутреннего Ребенка грудным молоком.

По моему личному мнению, для того чтобы это произошло, необходим опыт нескольких партнерских отношений, проведенный в анализе, в терапии, – для того, чтобы выйти из созависимости, так характерной для нашей сегодняшней ментальности.

Итак, если мы начинаем обращать внимание на свою эмоциональную зависимость от партнера – на любом полюсе: важно ли что-то от него получить или же важно, чтобы он оставил в покое, и если и то и другое связано с сильными переживаниями страха, стыда или вины, то первый шаг к свободе уже сделан.

Здесь стоит отметить, что у каждого нужда локализуется в какой-то собственной зоне, имеющей особую значимость, и это всегда зона травмы.

Некоторым чрезвычайно важно чувствовать заботу: слышать такие вопросы, наблюдать такие действия по отношению к себе, которые убедят их в том, что о них хотят позаботиться и, следовательно, их любят.

«Как ты?», «Что с тобой?», «Почему грустишь?» – они тоскуют об элементарном внимании и потому легко «западают» на соответствующую стратегию партнера, если даже он единожды поинтересовался, проявил заботу.

Другим важно, чтоб на них обращали внимание, замечали красоту (уникальность) и выражали это словами: «Я никогда не встречал такой красивой (уникальной) женщины». Таким людям внушали, что в них нет ничего особенного, они – такие, как все, или даже хуже других.

Третьим необходимо признание своих усилий: «Ты так много делаешь для нас, мы так благодарны тебе».

Осознание своего дефицита помогает понять: только от меня зависит, смогу ли я освободиться от проклятого наследия, или же я останусь навечно в тюрьме страха и ожиданий.

Одновременно с осознанием своего голода и того, как он локализован, начинаешь видеть острую зависимость от того, как тебя накормит конкретный человек (если мы ведем речь об отношениях).

…Я хочу, чтобы меня любил именно он, заботился – он, признал ценность – только он, отпустил, оставил в покое – он… Только тогда я почувствую себя важной, любимой, значимой, нужной, только тогда я почувствую радость жизни.

…Сколько нужно пробыть в этой точке в терапии? Сколько месяцев; сколько слов обиды и злости должно быть высказано, сколько слез тоски и одиночества пролито?

Опять же: чем больше на твоей душе ран – тем дольше, и тут уж ничего не поделаешь – плачь и иди дальше.

Ты будешь вспоминать – как часто ты оставался один – без поддержки, без помощи, как много тебя лишали любви, и ты будешь отчетливо видеть взаимосвязи: как все повторяется – сейчас, в настоящем. Ты увидишь, как ты сам продолжаешь линчевать себя, оставляя голодным, и надеешься на внешнее сострадание.

– Я больше так не могу. Я ужасно устала.

– Отчего ты устала?

– Я устала за всех отвечать. Мне нужно обо всех позаботиться, всех организовать, меня мучает вина, когда я «ничего не делаю». И уж тем более я не могу отказать близким ни в одной просьбе. Я не могу вынести собственной вины, которая тогда возникает.

– А когда в таких случаях ты уважаешь себя?

– Когда сделала все, что было спланировано, когда смогла помочь всем своим родным.

– А за что еще тебя можно уважать?

– (Сквозь слезы) Не за что меня больше уважать! Нет во мне больше ничего ценного…

Она не находит в себе ничего ценного, признавая лишь свою функциональность. Она не верит, что ее можно ценить за что-то иное. Она ждет, что все нуждающиеся в ней, которых она, по детскому сценарию, «замкнула» на себя, оставят когда-нибудь ее в покое, заживут своей жизнью и освободят, а она получит право на свою жизнь – без вины.

Не освободят. Не признают. Не дадут. Придется отвоевывать свои права – у собственного страха, вины и стыда.

Любое отвоеванное право – право на «не хочу», право на «не могу», право на значимость своих переживаний, право на собственный выбор и тому подобное – вырывает тебя из лап зависимости, добавляя устойчивости твоему внутреннему Взрослому, который поддержит твоего Ребенка в его нужде.

Все, кто пережил этот опыт внутренней революции, говорят:

«…Было очень страшно. Страшно, что отвергнут, не поймут. Страшно потерять близких, которые увидят, что ты не такая уж хорошая. Было смертельно страшно, и одновременно я чувствовала эйфорию – что наконец-то настояла на своем».

Наконец-то согласилась со своей нуждой. Сказала то, что думала, а не то, что хотели услышать; разрешила себе чувствовать то, что чувствуется; позволила себе отдых, уделила себе время…

Именно так мы ее удовлетворяем – свою нужду, – поступая в соответствии со своими желаниями, в соответствии со своей внутренней субъективностью, своей правдой, какой бы она ни была. Уважая себя, присваивая свои достоинства – именно так, и никак иначе. Поступая в соответствии с собой и своими нуждами – вот так мы кормим себя.

Почему так трудно «выйти из Жертвы»?

Каждый из нас сталкивается в жизни с такими обстоятельствами, в которых ощущает бессилие, беспомощность, в которых боится заявить о себе, ответить отпором на вторжение в свою жизнь тех, кого не звали, или же, напротив, не может не спасать, предпочитая своим интересам чужие.

Как правило, в таких обстоятельствах эмоционально мы переживаем свой детский опыт, в котором наша жизненная энергия на то, чтобы иметь смелость рисковать, заявляя о себе, отстаивая свои границы, была заблокирована запретами и непринятием родительских фигур, от которых мы должны были получить разрешение, право и поддержку