Стивен Левитт - Когда грабить банк и другие лайфхаки Страница 11

Я полагал, что нам еще торговаться и торговаться. И что минут через пятнадцать, после долгих препирательств, мы придем к цене, предложенной третьим агентством. Скорее всего, я и в этом случае переплачу, но уж что поделаешь...

— Все, я пошел, — повторил я.

— Идите, — пожал плечами менеджер, — но, если ничего не выйдет, возвращайтесь. Мы продадим машину по цене, о которой сейчас говорили.

Я встал и начал собирать детей, которые были частью мизансцены. Они просто наблюдали за мной, словно забыли, что все это входит в ритуал. Но они-то свои роли забыли, а я о своей помнил.

— Мы оба знаем, — сказал я, — что если сейчас я уйду, то уже не приду.

— А мы будем на это надеяться, — ответил менеджер.

И я ушел.

Я был в шоке. Их агентство предложило мне цену по Интернету, уступило лишь $200, а затем спокойно позволило сделать покупку в другом месте. Ничего себе! Надо полагать, в третьем агентстве мне предложили и впрямь выгодный вариант. Но в тот день у меня уже не было сил торговаться, и я согласился на их цену. Заберу машину во вторник.

Мало на свете предложений, в ответ на которые я скажу: «За 25 млн — нет, а за 50 млн — пожалуйста». $25 млн — такие деньги, что ими и распорядиться нелегко. Получить их, наверное, приятно даже в том случае, если вдобавок не сулят еще столько же.

Сенат США надеется, что в Афганистане и Пакистане некоторые люди думают иначе. За помощь в поимке Усамы бен Ладена некогда была обещана награда $25 млн. Поскольку это ни к чему не привело, большинством голосов (87 против 1) сенат повысил награду до $50 млн. (Единственным несогласным оказался Джим Баннинг, республиканец из Кентукки.)

С одной стороны, почему бы и нет? Для пакистанского крестьянина $50 млн — сумасшедшие деньги. А для американских властей, которые тратят в Ираке по $10 млрд в месяц, $50 млн не сумма. Кстати, если одной из основных целей иракской войны было избавиться от Саддама Хусейна, насколько дешевле было предложить награду в $100 млрд все равно кому, лишь бы он сместил Саддама любыми доступными средствами. Возможно, Саддам и сам любезно принял бы это предложение, променяв тяготы правителя на стомиллиардную пенсию и уютное поместье во Франции.

Более того, нам уже доводилось писать, сколь эффективно предлагать большие награды за решение проблем, будь то лекарство от болезни или алгоритмы фирмы Netflix[7].

С другой стороны, если я не ощущаю разницу между $25 млн и $50 млн, не факт, что эта добавка заставит пакистанца преодолеть колебания и пойти на сотрудничество с американскими властями.

Гораздо важнее (но тяжелее) другое: убедить людей, что деньги им заплатят. Ведь понятно, что платить за помощь станут не каждому. Допустим, я проведу статистический анализ и определю местонахождение бен Ладена с точностью до километра, после чего его найдут и схватят «морские котики». Получу ли я награду? Не уверен. И возможно, пакистанский крестьянин, у которого есть сведения о бен Ладене, разделяет мои сомнения.

В итоге деньги не достались никому. Из сообщения ABC News: «Ликвидация лидера “Аль-Каиды” в Пакистане 2 мая [2011 года] стала возможной благодаря данным радиоэлектронной разведки, а не сведениям, полученным отлюдей-информаторов... Никто из боевиков “Аль-Каиды” не захотел выдать его ЦРУ и военным».

Нескольких сотрудников компании Coca-Cola схватили при подлой попытке продать компании Pepsi корпоративные секреты. Сдала их и помогла поимке сама фирма Pepsi.

Не упустила ли Pepsi во имя морали шанс нажиться за счет конкурентов?

Вчера я обедал со своим другом и коллегой Кевином Мерфи. Он высказал любопытную мысль: обладание секретной формулой фирмы Coca-Cola почти ничего не даст Pepsi. И вот почему.

Допустим, Pepsi выведает секретную формулу и опубликует ее, чтобы любой желающий мог изготовить напиток, по вкусу идентичный кока-коле. (Что-то подобное случается с лекарствами, отпускаемыми по рецепту, когда срок действия патента на них истекает и за дело берутся дженериковые компании.) В результате настоящая кока-кола сильно упадет в цене (хотя все равно будет дороже имитаций). Это станет страшным ударом для производителя. Но и Pepsi будет не до восторгов. Ведь если кока-кола подешевеет, люди переключатся с пепси-колы на кока-колу! Значит, упадут и доходы Pepsi.

Если в Pepsi узнают секретную формулу кока-колы, то никому ее не сообщат. Но что, если они утаят ее и изготовят собственный напиток, по вкусу неотличимый от кока-колы? Если они убедят людей, что их напиток идентичен кока-коле, этот напиток и настоящая кока-кола станут тем, что экономисты называют «совершенными заменителями». Но когда потребитель считает товары взаимозаменяемыми, это обычно приводит к жесткой ценовой конкуренции и сильно снижает доходы. В результате малоприбыльными станут и настоящая кока-кола, и ее пепси-аналог. При более низкой цене на кока-колу потребители переключатся с первоначальной пепси-колы на кока-колу или ее пепси-аналог, что резко снизит спрос на первоначальную пепси-колу.

В итоге, если Pepsi заполучит секретную формулу кока-колы и попытается что-нибудь с ней сделать, проиграют обе фирмы.

Возможно, сотрудники Pepsi поступили нравственно и великодушно, когда помогли схватить тех, кого подозревали в краже секретов кока-колы.

А может, они просто хорошие экономисты.

То, что началось со случайного наблюдения, переросло в настоящую кампанию, причем Дабнер выдвинулся в первые ряды борцов с одноцентовиками. В передаче «60 минут» он заявил, что Соединенные Штаты страдают от «пенницита» и что пенни (если называть так одноцентовик) полезен не более, чем «пятый с половиной палец на руке». Вот выдержки из заметок, направленных против одноцентовиков.

Когда мне пытаются дать сдачу с доллара, я прошу кассира оставить одноцентовики себе. Эта мелочь не стоит ни моего, ни его, ни вашего времени. Иногда кассир отказывается, чтобы не нарушать отчетность. Тогда я вежливо принимаю мелочь, а затем выбрасываю ее в ближайшую урну. (Быть может, это незаконно? Если да, надо арестовывать и тех, кто бросает деньги в колодцы, загадывая желания.)

Если бы я был из тех людей, которые а) набивают карманы мелочью или б) меняют всю мелочь в банке либо в автомате в супермаркете, тогда имело бы смысл хранить одноцентовики. Но я не из них, поэтому смысла нет. А если принимать в расчет инфляцию, понятно мое давнее желание, чтобы монеты номиналом один цент (и, может, даже пять центов) вышли из употребления. (Помните, когда мы в детстве играли в «Монополию», мы никогда не использовали чеки в $1?)