Стив Макклетчи - От срочного к важному: система для тех, кто устал бежать на месте Страница 16

Кстати, у древних людей не было под рукой нейробиологии и психологии, объясняющих, как использовать все эти механизмы или как функционирует мозг с химическими реакциями и без них. Они просто использовали то, что имели, чтобы выжить, и выживание — это все, что их волновало. У них не было мысли, что их образ жизни довольно посредственный; все, что они делали, просто было их единственной целью. Мотивация к выживанию оказывалась врожденной движущей силой, и у них были неосознаваемые механизмы, с помощью которых они могли достичь своей цели.

Мы имеем все те же механизмы сегодня, но знаем о них намного больше благодаря нескольким столетиям исследований и достижений в области психологии и биологии. Несмотря на это мы все еще используем их примерно так же: бессознательно нажимая на кнопочки, если требуются мотивация, энергия или сосредоточение.

Например, дофамин образуется в нашем мозгу вполне естественно, чтобы мы могли распознавать удовольствие и счастье. Его уровень повышается, когда мы получаем награду за какую-либо активность, и это побуждает мозг повторять позитивное поведение. Опять же — мозг снабдил нас этой службой ради выживания. С его помощью мы узнавали, какие методы лучше работают для охоты, поиска еды, побега от хищников. Так мы могли вспоминать полученные знания день за днем, чтобы выполнять эти задачи более продуктивно. Современные исследования с лабораторными животными наглядно иллюстрируют эффекты дофамина; эти эксперименты показывают: недостаток дофамина настолько критичен, что животные теряют мотивацию питаться, даже находясь на грани голодной смерти. Без этого полезного гормона мы не знали бы, как себя вести, чтобы получить то, что хотим.

Эндорфины, вырабатывающиеся как естественным, так и искусственным путем, также старательно работают на нас. Вы когда-нибудь вписывали в свой список дел уже выполненное задание только для того, чтобы тут же его вычеркнуть? Писать длинный список обязанностей — задача как минимум удручающая. А вот вычеркивание уже выполненных заданий дает ощущение некоего достижения. Появляется легкое воодушевление — и это слабый толчок в сторону прогресса. Это маленький трюк, который мы устраиваем сами себе, пытаясь спровоцировать немного положительной мотивации и прилив эндорфинов, чтобы вызвать желание приступить к следующему заданию.

Эндорфины действуют как обезболивающее, производимое вашим же организмом, в ответ на стресс, страх, удовольствие, боль, возбуждение и другие провокации. Их естественное назначение — нивелировать удар, вызывая эйфорию и ощущение благополучия, чтобы вы могли двигаться дальше. Это возврат к первобытному ответу на угрозы «бей или беги». Эндорфины дают возможность временно преодолевать препятствия (такие как боль и изнеможение), чтобы закончить начатое дело, и это аналогично тому, как у первобытных людей находились силы бежать от хищников на большие дистанции. Эти ощущения могут быть сымитированы искусственными источниками эндорфинов — например, наркотиками и алкоголем. Но привнесенные извне источники несут дополнительную опасность в виде зависимости или интоксикации и в случае злоупотребления затрудняют естественную выработку гормонов. Чем это грозит? Да как только уменьшается возможность естественного производства эндорфинов, возрастает зависимость от искусственного. Именно поэтому не стоит полагаться на синтетические поставщики эндорфинов.

Есть и хорошая новость: существует множество естественных способов получить нужный нам эндорфин, не прибегая к его заменителям. Доказано, что эти гормоны — вдобавок к целям выживания — так же естественно выделяются в ответ на вполне обычные физические стимулы: физические упражнения, потребление острого перца чили или шоколада, влюбленность, иглоукалывание и воздействие естественных или искусственных солнечных лучей, а также на острые ощущения — например, катание на американских горках — и психологические стимулы (внимание и признание окружающих, смех, соревнование или, что ближе всего к нашей теме, чувство достижения). Выполнение задания любой сложности или важности дает тот самый прилив энергии, который поступает к нам при достижении чего-либо. Чем важнее законченное задание, тем счастливее, увереннее и сильнее мы себя чувствуем.

Выплеск эндорфинов — это позитивное чувство, которое людям нравится, и он способствует повторению занятий, заданий и опыта, которые его вызвали. Эндорфины могут создавать чувство энтузиазма и благополучия просто от ожидания чего-то приятного — это ощущение напоминает состояние накануне отпуска. Они делают восприятие заданий более легким, а нашу работу не такой тягостной. Путешествие, вначале казавшееся тяжким и невыносимым, с приближением финишной черты становится все легче, и последние шаги вызывают взрыв энергии (спасибо эндорфинам!), помогающей его завершить.

Когда мы испытываем боль — физическую, эмоциональную или даже неприятные психологические состояния, такие как скука или смущение, — мозг ищет эндорфины для восстановления предыдущего, безболезненного состояния. И в этот момент мы обнаруживаем, что дрейфуем к мыслям о награде и других стимулирующих эндорфины вещах.

Мы можем привлечь позитивные чувства, создаваемые эндорфинами, чтобы они помогали нам не останавливаться, продолжать двигаться к достижению успеха, несмотря на все препятствия.

Если рассматривать способ действия дофамина и эндорфинов как нападение, как силу, заставляющую удовлетворять собственные потребности, то адреналин можно назвать защитой. Адреналин вырабатывается, чтобы при любой угрозе обеспечить безопасность. Это классическая реакция на страх или угрозу — «бей или беги». Это очередной инструмент выживания, и подразумевается, что мы используем его в ситуациях крайней необходимости. Но некоторые считают прилив адреналина таким эффективным и бодрящим, что ищут способы испытывать его чаще, даже с помощью потенциально опасных занятий — таких как прыжки с парашютом или скайдайвинг.

Функции нападения и защиты этих гормонов указывают на двойственное направление нашей природной мотивации: максимизировать удовольствие и желать вознаграждения, а также минимизировать боль и обеспечить выживание; другими словами, стремиться к достижению успеха и решать проблемы. Мозг побуждает нас делать оба этих дела, и эффект тяни-толкай мотивирует нас ежедневно.

Первичная мотивация выживания вполне естественно проистекает из страха перед последствиями. Если мы не будем питаться, убегать от хищников и производить потомство, то просто вымрем. Нашим предкам не приходилось задумываться: они делали это инстинктивно, зная о последствиях невыполнения перечисленных условий. Мы действуем с той же точки зрения, когда решаем проблемы: из страха перед последствиями. Страх остается первичным мотиватором наших обязанностей. Но так как нам на самом деле не надо беспокоиться о выживании в том же смысле, что и далеким предкам, мы получаем больше времени и возможности подумать, что еще мы хотим делать, кроме простого выживания. У пращуров никогда не было времени думать об этом. Но сейчас мы располагаем преимуществами предсказуемых источников питания, прирученных животных, прогрессивных цивилизаций, индустриализации, сельскохозяйственных систем и т. д. Величайший подарок, врученный нам тысячелетием прогресса, — возможность задуматься: что я хочу делать со своей жизнью? В чем хочу достичь успеха? Это второй вид мотивации: желание.