Лилия Кох - 100 дней между жизнью и смертью Страница 25

Ты позвонил, сказал, что не сможешь отвезти меня в больницу на контроль крови. Поеду с папой.

Анализы стали еще хуже, и показатели дошли до опасной границы. Теперь в течение трех дней мне будут ставить уколы, поднимающие иммунитет, чтобы мне не умереть от какой-нибудь легкой простуды.

Весь день реву, глаза опухли так, словно неделю лежала под капельницей. Да, интересные у меня сейчас сравнения…

Прикасаться к волосам страшно. Осторожно, не расчесывая, собрала пучок. Нужно как можно быстрей их обстричь, иначе сердце разорвется. Хотя врач сказал, что через два, максимум три дня все равно ничего не останется…

Чувствую себя птицей со сломанным крылом, она жива, но летать не может, потому и не хочет жить… Напрасно говорить об этом. Выразить то, что творится со мной сейчас, невозможно…

Спала пару часов. Когда проснулась, снова охватил ужас, и сердце забилось так, словно решило любой ценой выпрыгнуть на свободу. В мышцах и суставах какая-то странная боль, голова тоже раскалывается, и, кажется, есть температура.

Точно, с каждым часом повышается, уже 39,2.

Несколько раз пыталась дозвониться до коллеги, чтобы она как можно быстрее пришла и подстригла мне волосы, но почему-то весь день она не подходит к телефону. Если до завтра не дозвонюсь, придется самой сбривать остатки моих любимых, прекрасных волос, которые я так долго растила и так люблю…

Сижу одна на полу, не знаю, почему на полу, мне так легче прощаться с моими волосам, с моей красотой и с собой тоже… Как будто умираю морально и физически. Так хочется крикнуть о помощи, но никто не услышит, а если и услышит, не сможет помочь.

Что же теперь будет? Завтра, послезавтра? Я так боюсь остаться без волос, так не хочу! Если бы я только могла иметь выбор и отдать что-то другое, то отдала бы все на свете, только бы они остались! Уже тоскую и скучаю по ним, что же мне делать…

Как заключенный в клетке, который не может доказать свою невиновность и должен еще долгое время быть закован без вины, наедине с одиночеством, безнадежностью и несправедливостью. Слышу только, как стучит сердце, и чувствую, как горит мое тело, то ли от слез, то ли от температуры. К телефону подходить тоже не хочу. Достаточно того, что в ближайшие два выходных дня ты уезжаешь. А когда вернешься, внешне я буду совсем другой. Наверное, ты меня не узнаешь. Горько и смешно…

День тридцать первый

За стеклом

Ты еще спишь, а я не могу больше пытаться уснуть, устала…

Вчера вечером, сжалившись над бедной «умирающей», ты все-таки приехал переночевать, чтобы мне было не так страшно. Мерси.

А сегодня идешь на день рождения к другу. Спасибо, что предложил мне пойти с тобой… Жаль, конечно, что я не могу пойти, но это, как я уже поняла, исключительно мои проблемы. Вечером ты был расстроен тем, что весь день так много думал обо мне. Ты не мог успокоиться, и даже не получалось наслаждаться игрой в баскетбол на тренировке. Мне очень жаль, извини.

Так странно сидеть неподалеку от тебя и записывать свои мысли, наблюдая, как ты сладко спишь. В твоем красивом, почти совершенном лице можно увидеть отражение спокойной, беспроблемной жизни. Здорово! Я искренне рада этому, более того, желаю, чтобы с тобой так было всегда и ты никогда бы не сталкивался с проблемами, подобными моим.

Но у меня такое ощущение, что я смотрю на тебя и на жизнь других людей из-за стекла.

Мой пучок стал совсем тоненьким, боюсь ложиться спать, боюсь заснуть и боюсь проснуться… Завтра придет Николь подстричь то, что осталось…

День тридцать второй

Ужас и безысходность

Сегодня среда…

Три дня я не подходила к дневнику. Не могла и не хотела. В голову не приходило ни одной позитивной мысли, только ужас, страх и безысходность.

Сижу перед зеркалом… волос больше нет… совсем… бровей и ресниц наполовину тоже нет… Никогда не смогу смириться с этим своим отражением… Стыдно даже перед собой за то, что вижу. Рука невольно тянется к вискам в надежде найти хоть что-нибудь, чтобы прикрыть голову… Все время молча рассматриваю себя и не могу оторваться от этого уродливого образа, который показывает зеркало. Как же он отвратителен!

Нет, это не я! Не может быть, чтобы это была я! Реветь больше не буду, это прошло… Какая-то часть меня умерла вместе со сбритыми волосами. А вдруг я навсегда останусь такой? Тогда лучше умереть! Надо спрятать себя подальше от всего мира.

Когда ты сбрил мне последние волосы, казалось, умру от стыда на том же месте. К счастью, все прошлые выходные, которые я провела в полном одиночестве, каждые полчаса мне звонили друзья из Омска. Они знали, что происходит и как мне тяжело, поэтому не оставляли ни на минуту. Мне пришлось каждому проговорить свои страхи и чувства, и таким образом они вдруг стали привычными, ужас потерялся, вышел вместе со словами. Это немного помогло.

Николь тоже просидела со мной почти весь день, прежде чем подстригла оставшиеся волосы. Особенно благодарна ей. Набравшись терпения и выслушав мои причитания, она постепенно начала готовить меня к тому, что сейчас от волос ничего не останется.

– Смотри, сначала мы можем подстричь покороче, ты посмотришь на себя, привыкнешь. Потом еще покороче, ты снова посидишь и привыкнешь… А потом совсем коротко острижем для машинки, и ты тоже привыкнешь к себе и уже не будет так страшно сбривать! Ну как тебе такая идея?

– Стриги… все равно выбора нет..

Когда она взяла в руки ножницы, я снова начала реветь…

– Лиль, ну нельзя же так убиваться! Скажи, что мне делать? – спросила она и начала рыдать вместе со мной.

– Стриги! – ответила я и перестала плакать.

Николь срезала сначала сантиметр, потом еще два, потом пять… И так до тех пор, пока не осталось миллиметров семь. В следующие два дня эти несколько миллиметров волос осыпались с головы, словно сухие иголки с новогодней елки… в рифму…

Хорошо, что к тому времени, когда ты пришел, немного осталось, чтобы ты мог «поучаствовать» в процессе.

А еще не так давно ты говорил, что побреешься вместе со мной, помнишь? Значит, передумал…

Все понимаю, но не могу и не хочу ни о чем думать, размышлять, анализировать.

Я люблю тебя, ты мне очень нужен…

Весь день, проходя мимо зеркала, не перестаю пугаться образа, который вызывает острую, пронзительную боль в груди. И в то же время брезгливость и неприязнь. Разве можно любить это???

Все зеркала хочется закрыть темной тканью. Обычно так делают в России, когда в доме кто-то умирает. Да, это так, в ближайший год меня нет. Как же мне это выдержать? Я должна…