Кен Робинсон - Призвание. Как найти то, для чего вы созданы, и жить в своей стихии Страница 31

Меньшее беспокойство вызывает у меня другой тест — Hermann Brain Dominance Instrument, поскольку в основе своей он содержит идею о когнитивных предпочтениях, которая преподносится, как мне кажется, приемлемым для большинства людей способом. Тест Hermann Brain Dominance Instrument (HBDI), как и MBTI, является инструментом оценки с помощью ответов тестируемых на ряд вопросов. Тест HBDI не классифицирует «подвиды» личностей, а пытается показать человеку, какой из четырех секторов мозга он использует чаще других.

Сектор «А» (левое полушарие большого головного мозга) отвечает за аналитическое мышление (сбор информации и понимание механизмов действия вещей). Сектор «В» (лимбическое левое полушарие) несет ответственность за организационное мышление (например, за создание и выполнение инструкций). Сектор «С» (лимбическое правое полушарие) отвечает за социальное мышление (выражение идей и поиск своего места в мире), а сектор «D» (правое полушарие большого головного мозга) — за перспективное мышление (метафоричность и восприятие больших картин в целом).

Тест HBDI признает, что любой человек способен использовать все эти типы мышления, но пытается определить, который из них является доминирующим для того или иного индивидуума. Смысл подобной категоризации заключается в том, что люди, как давно замечено, демонстрируют более высокую эффективность своей деятельности, если понимают, какой подход используют при выполнении поставленных задач. Я с подозрением отношусь к строгой типизации людей и убежден, что четыре типа личности — это, возможно, слишком мало, но методика теста HBDI кажется мне более гибкой, нежели подход, используемый в исследовании Майерс — Бриггс.

Утверждение о том, что количество типов личности и способов мышления строго фиксировано, — весьма рискованное занятие, поскольку ведет к сознательному ограничению человечеством возможностей для собственного развития. Такими методами мы сами потворствуем ограничению своих знаний. Для того чтобы каждый из нас мог найти свою стихию, необходимо признать, что интеллект каждого человека на этой планете уникален. Каждый идет исключительно своим путем к зоне интереса и обретению своей стихии.

Мы уже там?

Телевизионная детская программа «Улица Сезам» помогла Теренсу Тао самостоятельно научиться читать в возрасте двух лет. После этого малыш попытался научить других детей считать, используя кубики с цифрами. Через год он уже решал математические уравнения с двузначными числами. Мальчику не исполнилось и девяти лет, когда он прошел тест SAT-M (специальная математическая версия SAT, предлагаемая в основном абитуриентам колледжей) и его результат составил девяносто девять процентилей.[33] В возрасте двадцати лет Теренс стал доктором наук, а в тридцать — лауреатом премии Макартура и получил Филдсовскую премию, считающуюся эквивалентом Нобелевской премии по математике.

Доктор Тао необычайно одаренный человек. Его называют «Моцартом математики», а его лекции — лекции по математике — собирают толпы людей. Аудитории всегда полностью забиты, люди слушают его стоя. Академические достижения молодого ученого доказывают, что он мог бы добиться успеха в нескольких науках, но его истинное призвание пришло к нему через математику, когда он был еще совсем маленьким.

«Я помню, что ребенком меня очень увлекали манипуляции с математическими символами, — рассказывал он в одном из интервью. — Думаю, что для развития интереса к математике наиболее важны два момента — природные способности и свобода для игры, то есть поощрение создания собственных маленьких задач или придумывания небольших математических игр. В моей жизни колоссальную роль сыграли хорошие учителя, с которыми я мог обсуждать свои математические развлечения. Кстати, формальная обстановка классной комнаты, с одной стороны, наилучшим образом подходит для изучения теории или решения примеров по математике, но, с другой стороны, это не слишком хорошее место для экспериментов и свободы самовыражения. Одной из действительно полезных черт характера в постижении математики является способность сосредоточиваться. Необходимой чертой становится некоторое упрямство. Если я во время занятий в классе не понимал что-то из объяснений учителя, то не успокаивался до тех пор, пока не разбирался во всем до конца — меня беспокоили подобные «белые пятна». Поэтому я часто тратил много времени на элементарные вещи до тех пор, пока не чувствовал, что изучил вопрос вдоль и поперек. Это действительно помогало, когда наступало время переходить к более сложным темам».

«У меня нет никаких магических способностей, — утверждал доктор Тао в другом интервью. — Я решаю новую проблему, обращаясь к опыту. Вспоминаю успешно решенные задачи и надеюсь, что идея, которая однажды сработала, поможет и в этом случае. Если ничего не выходит, тогда ищу какие-нибудь небольшие хитрости, которые упростили бы задачу, пусть даже немного изменив ее. Я играю с этой проблемой и через некоторое время понимаю, в чем дело. Постоянно экспериментируя, я более глубоко понимаю суть любой задачи. Дело не в сообразительности или скорости. Это как альпинизм: если вы сильны, быстры и имеете длинную веревку — это поможет. Но жизненно важно продумать хороший маршрут, чтобы успешно подняться на вершину. Если вы способны к быстрым вычислениям и знаете множество фактов, вас можно сравнить с альпинистом, у которого есть сила, быстрота и хорошие инструменты. Однако трудность в том, что вам очень нужен план и более широкий взгляд на проблему».

Думаю, Теренс Тао регулярно попадает в зону интереса. В дополнение к редким врожденным способностям он чрезвычайно удачливый человек, поскольку обрел свою стихию в очень, очень раннем возрасте. Он нашел точку, в которой его блестящие способности и пристрастия встретились, — и больше никогда не оглядывался назад.

Пример Теренса Тао с его страстью к математике, с его ощущением магнетической притягательности этой науки показателен для всех нас. Ключевым в его судьбе стало то, что он распознал и смог выразить свои пристрастия в столь юном возрасте, когда еще носил подгузники (на самом деле я не знаю, носил ли доктор Тао подгузники в возрасте двух лет. Предполагаю, что его гениальность могла проявиться и в скорости приучения к горшку). Он сумел заняться тем, к чему имел естественную предрасположенность, до того, как мир наложил на него какие-либо ограничения (далее в книге мы остановимся на этих ограничениях более подробно). Никто не запрещал Теренсу Тао заниматься математикой, утверждая, что он заработает больше денег, если станет, к примеру, юристом. Перед ним и другими столь же одаренными детьми лежал свободный путь к своей стихии.