Эдуард Омаров - Кустари и Рокфеллеры Страница 6

Третья группа исследователей не согласна применять слово «предприниматель» к русскому человеку вплоть до второй половины XIX века, определяя предпринимателя как человека универсального, способного действовать в любой сфере и отрасли. В дореформенной России существовали разные типы «людей дела»: заводчики, фабриканты, купцы, процентщики, подрядчики, лавочники. Но не было этакого ловкого универсала, готового заниматься любой деятельностью, от заводского производства до торговли.

Реформации в России не случилось. Но возникло явление, схожее с ней, – и называлось оно раскол (образование старообрядчества).

Старообрядчество и протестантизм при всех своих довольно существенных различиях имели одно важное сходство – доминирование мотива труда и прибыли как главного условия спасения. То есть обычной бытовой деятельности человека придавался глубоко нравственный, даже религиозный смысл. В российском обществе конца XIX – начала XX века старообрядцы занимали лидирующие экономические позиции во многом благодаря особому отношению к труду, производству, собственности, товару, людям, создающим и потребляющим эти товары. Основой развития российской легкой промышленности стали мануфактуры знаменитых старообрядцев – купцов-промышленников Рябушинских, Морозовых, Кузнецовых.

Комментарий 4.

Макс Вебер утверждал: в протестантских странах экономика развивается лучше, чем в католических и православных. Современные исследования подтверждают правоту немецкого философа. В настоящее время протестантизм является преобладающим вероисповеданием в Скандинавских странах, США, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии. В Германии, Нидерландах, Канаде, Швейцарии протестантизм является одним из двух основных вероисповеданий (наряду с католицизмом).

Конец комментария 4.

Между тем в Библии говорится: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие». Старообрядцы, существовавшие на Руси в положении социальных изгоев, достигали успеха, что называется, не благодаря, а вопреки. Ведь специфика нашей страны заключалась в противопоставлении этике труда чувства долга, распределения благ не по затраченным усилиям, а «по справедливости», боязни гордыни (плохо просить адекватную плату за свой труд). В православной традиции труд, направленный на служение эгоистическим интересам личности или человеческих сообществ, не богоугоден. К тому же на Руси всегда с недоверием относились к обогащению путем интенсивного и честного труда, считая, что такое невозможно в принципе.

Эту точку зрения отчасти поддерживают и в научных кругах. К примеру, доктор экономических наук, член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства Валентин Катасонов утверждает, что русский человек не очень любил слово «предпринимательство», поскольку оно несло несколько негативный заряд. «Предприятие» и «предпринимательство», несмотря на многообразие значений, ассоциировались лишь с двумя моментами: получением барыша и авантюризмом и даже аферами.

Привнесенному с Запада слову «предпринимательство» с его чуждыми для русского человека смыслами Катасонов противопоставляет слово «домостроительство», подводя черту обобщением: «Русский человек в своей основной массе хочет быть соработником, участвующим в общем деле, имеющем более высокий смысл, чем просто получение барыша».

Комментарий 5.

Бизнес-моделям, которые выстраивали промышленники-старообрядцы в конце XIX – начале XX века, не грех поучиться и современным предпринимателям. Историк Алексей Устинов описывает, например, мощные старообрядческие инфраструктуры, суть которых заключалась в организации производства там, где жили рабочие, в отличие от западноевропейских стран, где на производство собирали разорившихся крестьян. То есть в России не деревня переселялась в город, а город рос там, где были села. Старообрядцы также по-особенному относились к человеческому капиталу: их предприятия были полностью крестьянскими. Старообрядческий купец – это просто богатый крестьянин, который выделился за счет каких-то определенных качеств: оборотистости, умения создать свое дело. В отношении к этому человеку со стороны его подчиненных соединялись как моральный авторитет, так и авторитет управленческий. Старообрядческие руководители всегда обращали внимание на то, чтобы их рабочие жили и трудились в комфортных условиях: строилось что-то навроде пансионатов, при которых открывались больницы, школы, библиотеки.

Конец комментария 5.

Так что отрицательное отношение к предпринимательству, прочно засевшее в головах граждан, точно знающих, что «наши люди в булочную на такси не ездят» и что «раз богатый – значит, украл», – это, к сожалению, установка, сформированная практически веками; постулаты советского прошлого взросли на религиозных мотивах греховности обогащения.

Собственно, наше поколение воспитывалось в этом же духе. Мы слушали на уроках истории про кулаков, помещиков и капиталистов, только и мечтающих о том, как выпить максимум крови из рабочего и крестьянина. Хотя даже в непробиваемой советской идеологии возникали бреши, в которые просачивалась неожиданная, нечаянная правда. Так, в фильме «Бронзовая птица» 1974 года выпуска пионер обзывает эксплуататором деревенского «недобитого кулака». В ответ кулак сует под нос пионеру жесткую, намозоленную от многолетней работы ладонь: «Если прокусишь – тогда я и правда эксплуататор».

Это было время, когда любое предпринимательство называлось спекуляцией и каралось в соответствии с Уголовным кодексом. Поэтому с наступлением перестройки мы учились предпринимательству практически с нуля, буквально наощупь воссоздавая прерванную когда-то традицию.

Сейчас вспоминать об этом и страшно, и смешно. Какие там правила эффективного бизнеса! Мы не могли и мечтать об этом, потому что не знали даже азов. Никакого опыта ведения собственного дела у нас не было: большинство новоиспеченных предпринимателей, и я в том числе, до 1990 года работали в госструктурах.

И тут надо отдать должное системе управления экономикой в Советском Союзе: встроенным в нее, нам не нужно было думать, изобретать новые пути. Этим занимались специально обученные люди. Мы поняли, что не умеем планировать, когда не стало советских плановых отделов. Исчезли отделы труда и зарплаты – ОТИЗы – и мы принялись осваивать науку измерения труда, выстраивать мотивации для сотрудников, разрабатывать материальные и нематериальные формы стимулирования. Все это раньше делалось за нас, мы просто не осознавали важности этих процессов, и в какой-то момент нам пришлось, собирая информацию по крохам, создавать у себя на предприятиях то, что раньше делала целая система.