«Адам Смит» - Биржа — Игра на деньги Страница 14

— А почему вы не купили «Берроуз»?

— Не знаю, — сказал Артур. — У меня уже были акции одной компьютерной компании, и я подумал, что еще одна будет чересчур. Нет, я собирался купить пятьсот акций «Берроуз». Я даже, помнится, написал себе записку, напоминание: купить пятьсот «Берроуз». Подумать только, я потерял прибыль в восемьдесят пунктов — восемь тысяч долларов! Невероятно! Не купив «Берроуз», я потерял сорок тысяч!

— А какие компьютерные акции у вас были?

— «Контрол Дейта». Я их купил буквально накануне.

— Но «Контрол Дейта» с тех пор скакнули вверх в три раза!

— Как я мог пропустить «Берроуз», когда я уже почти решил их купить? — убивался Артур. — Какой я идиот! Кто бы мне дал по башке…

Как видите, у Артура в портфеле одни чемпионы, а начальное его вложение капитала дало прибыль под 500 процентов. Но он не испытывает никакой радости по этому поводу. Если акции идут вверх, это значит, что ему стоило с самого начала купить больший пакет, чего он не сделал, и выходит, он свалял дурака. Если они идут вниз, он свалял дурака уже в том, что купил их вообще. Некоторые люди действительно прилагают массу усилий к тому, чтобы потерять деньги и получить причитающееся мазохистское удовлетворение от этого, но у Артура все ограничивается разговорами.

— Когда акции идут вниз, у меня чувство, что туда они и обязаны идти, — сказал Артур, — а когда они идут вверх, то чем выше они забираются, тем больше я убежден, что они идут наперекор естественной тенденции.

— Вы действительно очень преуспели, — сказал я, — и немудрено, что вы ужасно напряжены.

— Ужасно, — согласился Артур. — Я думаю, что больше не выдержу.

По-моему, есть люди, которые счастливы только тогда, когда мамочка их жалеет, но иногда и мамочке очень трудно найти повод для этого. К счастью для Артура, всегда есть акции, которые идут вверх активнее, чем те, которые он купил.

Ниже я привожу записки одного брокера из круга Гарольда-психиатра, истинность которых была засвидетельствована под присягой.

Давным-давно жил да был некий очень проницательный джентльмен, которого мы назовем здесь мистер Смит. Мистер Смит был настолько проницателен, что много-много лет назад вложил деньги в компанию, которая тогда называлась «Интернейшнл Табулятор» и была предтечей нынешней IBM. Мистер Смит горячо верил в эту компанию, которая со временем стала IBM, набрала солидный жирок и принялась вовсю процветать. У мистера и миссис Смит было потомство, и эти дети росли очень хорошими и милыми детьми. И вот мистер Смит сказал им: «Наша семья имеет долю в IBM — в самой растущей компании в мире. Я вложил в IBM двадцать тысяч долларов, и эти двадцать тысяч сделали меня миллионером. Когда меня не станет, то — что бы ни случилось! — не продавайте акции IBM». Сам мистер Смит в жизни не продал ни единой акции любимой компании. Дивиденды на эти акции были жиденькие, и мистеру Смиту приходилось изо всех сил трудиться в своем собственном деле, чтобы прокормить семью. Но он все-таки сколотил прекрасное состояние. Потом он стал дедушкой и на дивиденды с акций IBM делал подарки внукам. А когда вся семья собралась за столом в день Благодарения, он и произнес: «Когда меня не станет, то — что бы ни случилось! — не продавайте IBM».

Мистер Смит умер. Акции IBM были поделены между его детьми. Продано было ровно столько акций, чтобы покрыть налоги на наследство. В остальном же дети — теперь уже взрослые люди, со своими собственными детьми — следовали завету отца и не продавали ни единой акции IBM. Сама компания росла, компенсировав наследникам ампутированный налогами кусок, и каждый из детей стал так же богат, как мистер Смит, потому что IBM все шла и шла в гору. Дети мистера Смита усердно трудились каждый в своем деле, потому что семьи росли, а все их состояние было сосредоточено в акциях IBM. Только один из них позволил себе однажды заложить свои ІВМ-овские акции, чтобы сделать выплаты по ипотечной ссуде на дом. Послушные дети мистера Смита были вознаграждены за терпение: IBM расширялась и крепла. Первоначальные $20000 мистера Смита стали миллионами и миллионами долларов.

Нынешние Смиты — уже третье поколение совладельцев IBM, и это поколение обращается к своим наследникам с теми же словами: «Что бы ни случилось, не продавайте IBM!». А когда кто-то из них умирает, то продается ровно столько акций, чтобы покрыть налоги на наследство.

Короче говоря, три поколения Смитов трудились столь же яростно, как и их друзья, вовсе не имевшие никакого состояния, — и все эти Смиты жили так, словно никакого состояния у них и не было, несмотря на то, что если сложить вместе капиталы всех ветвей этого семейства, то сумма получалась очень и очень внушительной. И акции IBM все там же, на самом почетном месте в семье, за ними ухаживают, кормят, поят и поливают, а Добрый Гений Дома, пока все спят, растет и растет. IBM действительно отнеслась к семье очень по-доброму, потому что даже после всех дележек между детьми и всех налогов на наследство, все они миллионеры или около того.

Наверное, Смиты так и будут продолжать: трудиться изо всех сил, выплачивать свои ипотечные ссуды и радостно смотреть, как растут в цене их акции IBM. Как дерево, которое постоянно цветет, но никогда не плодоносит. Это притча чистого капитализма, никакого варенья сегодня и ящик варенья завтра, но, как вам скажет любой из Смитов, каждый, кто когда-либо продал акции IBM, неизменно в этом раскаивался.

— Сплошь и рядом попадаешь в очень странные ситуации, — говорит приятель Гарольда, брокер. — Клиенты, которые сами в существо проблемы влезать не хотят и в бирже ничего не понимают, убеждены, что ты запросто можешь сделать для них деньги какой-то волшебной силой. Что, мол, тебе стоит только захотеть.

Я как-то на вечеринке познакомился с одной молодой дамочкой, и когда я сказал ей, чем зарабатываю на жизнь, она очень заинтересовалась. Мы договорились встретиться в ресторане на следующий день.

— Я хочу, чтобы ты сделал мне пятьдесят долларов, — сказала она. — На бирже. Просто выбери что-то, что поднимется на пятьдесят долларов.

Я сказал ей, что мы должны бы сделать больше, потому что комиссионные сразу же сожрут первые полсотни.

— Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю мужа, поэтому я здесь с тобой. Я хочу купить ему пиджак на день рожденья, но своих денег у меня нет, а я не могу просить у него деньги, чтобы ему же купить подарок! Так ты можешь мне сделать пятьдесят долларов?

Я снова сказал, что нам надо сделать больше, чем пятьдесят, и я даже не возражал попробовать, но она была непреклонна.

— Мне нужно только пятьдесят долларов, — сказала она, — и я не хочу ничего сверх пятидесяти долларов.

Конечно, мне надо было просто взять у нее номер телефона, а потом послать ей пятьдесят долларов и сказать, что я их сделал для нее на бирже. Но когда я сказал, что собираюсь сделать больше чем полсотни, она допила свой коктейль, попрощалась и ушла.

Потом у меня был другой клиент, хирург. У него были кое-какие хорошие долгосрочные активы, и он неплохо на них зарабатывал. В один прекрасный день он приходит ко мне и говорит, что хочет, чтобы я взял часть денег с его счета и запустил их в краткосрочные спекуляции акциями. Я поинтересовался, зачем ему это нужно.

— Я каждый вечер еду на электричке домой, — сказал он, — и все вокруг утыкаются в биржевую полосу газеты, чтобы узнать, что случилось за день. А мне просто не за чем следить на бирже!

Хорошо. Я открыл для него еще один счет, и он следил за своими новыми акциями каждый день, они вели себя отлично, и он был счастлив, имея теперь возможность за чем-то регулярно наблюдать. Но это были непредсказуемые, очень резкие акции — и он немножко нервничал. Обычно он звонил мне по утрам.

— Боже, мне надо идти и делать операцию через десять минут, а у меня «Калифорния Компьютер» из головы не идет, — говорил он. — Вчера их акции упали. Поднимутся ли они сегодня?

Я его успокаивал, после чего он шел и оперировал пациента. Его активный счет приносил прибыль, и он сказал, что хочет сделать мне подарок. Я сказал ему, что никакого подарка мне не надо, с меня хватает комиссионных. Но он сказал, что все равно хочет сделать мне подарок, и он его сделал. Подарок прибыл в небольшой коробке. Это была простата, которую он вырезал какому-то пациенту. Он считал, что это была лучшая его работа, и нисколько не шутил. У тебя нет знакомых, которым нужна была бы простата в аккуратной коробке?

Джентльмен, рассказавший эту историю, работает на Уоллстрит и активно участвует в торгах.

— Моя бабушка, — говорит он, — словно сошла с портретов милых старушек кисти Нормана Рокуэлла. Седые волосы, маленькие старомодные очки, черное платье, типичные старушечьи туфли. Как вам известно, мой дед работал на Уолл-стрит, и бабушка осталась вполне обеспеченной особой: доверительные фонды и все такое прочее. Невзирая на то, что она прожила с моим дедом пятьдесят два года, она никогда не могла отличить акции от облигаций. Однажды вечером она звонит мне и говорит, что хочет открыть у меня брокерский счет. Я говорю, что занимаюсь не теми акциями, которые подошли бы ей, для нее наилучший вариант — это «Джерси» по доллару за акцию, но она уперлась и настаивает. Я говорю ей: хорошо, но с условием никому об этом не рассказывать — прочие члены семьи эту затею вряд ли одобрили бы.