Марк Дуглас - Дисциплинированный трейдер. Бизнес-психология успеха. Страница 4

Как же развивается чувство уверенности? Естественным образом, по мере того как человек привыкает полагаться на себя во всем, что надо сделать - причем без малейших колебаний. При таком самодоверии ему уже незачем бояться рынка с его, казалось бы, непредсказуемым и хаотичным поведением. Дело здесь вообще не в нем: ведь изменился не он, а трейдер - его внутренний мир и психологический склад. Рынок остался прежним - как, кстати, и технические инструменты трейдера.

Итак, трейдер развивается, переживая переходный период, приобретая новые навыки методом проб и ошибок. Но вряд ли он будет вести дневник, во всех подробностях описывая, что и как делал - особенно если эта наука давалась в муках, тревогах и разочарованиях. Но если сам не знаешь, как именно пришел к своим навыкам, как же объяснить это другим?

Учтите также, что когда дело доходит до торговли и человеку удается заработать на ней так, как мечталось всю жизнь, ему особо незачем тратить время и силы на теорию. Надо ли биться над тем, как преобразовать какие-то абстрактные приемы в конкретную методику обучения, от которой другие получат кое-какую выгоду? Разрабатывать программы обучения, похожие на нечто вроде курса рыночного победителя, сам такой победитель не сможет. Для этого ему нужны еще и совершенно другие знания и умения. Поясню, какие именно. Чтобы взяться за книгу, мне сначала нужно было кое-чему поучиться и поработать над собой. Но эта учеба и работа не имели ничего общего с тем, через что я прошел как трейдер и в результате понял, что такая книга нужна. В одном случае я потянулся за знаниями сам, а потянуться в другом случае и уже за другими знаниями заставила жизнь.

Как именно заставила? Пришлось расстаться с домом, автомобилем и почти всем остальным имуществом: такова была плата за науку изменить образ мыслей так, чтобы преуспеть на рынке. Потеря имущества стала поворотным моментом в моей жизни. Я тогда многое познал о страхе: откуда он берется, каким бывает и как мешает вести умелую торговлю.

Какой же урок я извлек из всей этой истории? Я понял, что такое познавать жизнь через (как я это называю) вынужденное осознание. Именно тогда я попал в обстановку, которая и по характеру, и по природе своей оказалась во многом не такой, как я думал. Поначалу я просто не подозревал об этом, а потом поставил внутреннюю защиту, чтобы закрывать глаза на кое-какие факты. Но, в конце концов, рынок заставил меня взглянуть на себя незашоренным взглядом. И я увидел многое такое, от чего - будь моя воля — просто отмахнулся бы. Итак, все маски, под которыми скрывалось почти все мое лицо, были сдернуты. Что же мне оставалось? Посмотреть на себя заново, под другим углом.

Все это происходило в марте 1982 года. Я тогда работал в филиале компании «Merrill Lynch Commodities»: отвечал за ее рыночный счет на Чикагской зерновой бирже. В Чикаго я перебрался из пригорода Детройта в июне 1981 года, то есть совсем недавно. Я уехал оттуда, хотя там процветал - по крайней мере, материально. Но я оставил Мичиган, распрощался с удавшейся жизнью, в которой весьма преуспел в деле страхования коммерческой собственности и страхования от несчастного случая. Я хотел стать трейдером. Однако у меня не хватало денег, чтобы купить место на Чикагской зерновой или торговой биржах. Оказывается, тогда место можно было арендовать, но я этого не знал и потому поступил на службу в «Merrill Lynch».

У меня была роскошная чикагская квартира на золотом берегу и машина марки «Порш». Кроме того, я содержал дом в богатом пригороде Детройта, в котором жила моя подруга и две ее дочки. Я жил на два города: почти в каждые выходные мчался то на машине, то самолетом повидаться с ними. Успех в бизнесе, деньги были нужны мне как воздух: ведь такой образ жизни становился совсем не по средствам. Оставалась одна надежда -рынок: иначе, наверное, пришлось бы поступиться чем-то, потому что я желал слишком многого.

На момент переезда в Чикаго я уже два года занимался торговлей. И дважды - до переезда - проигрывал вчистую. Но я, как вы поняли, в срочном порядке скопив нужную сумму, начинал все заново. У меня бывали короткие полосы удач и выигрышные сделки, сам факт которых говорил лично мне о том, что борьба продолжается. Однажды я чуть было не выиграл четверть с лишним миллиона всего в одной сделке, но поспешил с выходом из нее, а рынок как раз сделал крупный ход. Я был разорен - но при этом намертво пристрастился к торговле и еще сильнее настроился на успех. После того случая я решил покупать и читать о рынке все, что мог, и посещать все семинары, какие мог.

Почти во всех прочитанных мною книгах говорилось так: если человеку очень нужны деньги, то ему будет очень трудно учиться торговать и выигрывать стабильно. Попросту говоря, если денег в обрез или проиграть поставленные смерти подобно, то о лаврах трейдера и не мечтай! Прямо для меня сказано: и денег в обрез (если учесть расходы на мой образ жизни) и проигрывать - ну никак нельзя! Имелось и много других «но», из-за которых шансы были явно не в мою пользу.

Поэтому я взял курс на Чикаго: как-никак ближе к месту действия; можно познакомиться с теми, кто знает толк в торговле, поучиться у них. Тяжелое пробуждение от грез - вот что ожидало меня в «Merrill Lynch Commodities». В ее втором по величине товарном филиале было тридцать восемь сотрудников, ведущих счета клиентов. И что же? Оказалось, лишь один из них имел хоть какой-то опыт торговли на свои деньги. Я был просто потрясен! А потом я узнал, что ни у кого из них не было клиента, который получал хоть какую-то прибыль! Более того, их среднестатистический клиент спускал исходную сумму месяца за четыре. Уму непостижимо!

Но и это серьезное разочарование оказалось не последним. Следуя своему плану, я стал внедряться в среду трейдеров торгового зала, сводя дружбу с кем только мог. Уж они-то наверняка знают, как делать деньги на рынке - не то что чиновники из филиалов. И что же? Та же песня, что и с чиновниками. Только считанные единицы слыли асами, причем с ореолом таинственности, от которого остальные, похоже, трепетали. Никто из прочих стабильным успехом не отличался. Ни у кого не было четкого плана действий - да никто четко и не действовал. Все терялись, колебались, а если и решались на что-то, то сначала спрашивали у других, правильно ли поступают. Конечно, это вовсе не значит, что за весь день никто так ничего и не выигрывал. Победители были. Но они не держались на плаву. Я знал многих, кто выигрывал по две-три тысячи в первые часы торговли. Однако потом они теряли сначала выигранное, а чуть погодя - и сверх того. Все они, казалось, совершали одинаковые ошибки и имели общий изъян, но словно не замечали его. И это не удивительно: ведь на рынке легко отмахнуться от того, что в другой обстановке показалось бы неладным. На рынке же у каждой следующей сделки всегда мог быть такой исход, что никакие прочие жизненные обстоятельства, казалось, роли не играли. Действительно, нужно ли исправлять что-то, если в следующей сделке можно выиграть и без этого? Все мои знакомые трейдеры, да и сам я, уповали на «сделку века». Лично я до того заразился ею, что во многих случаях не снимал прибыль долларов в 500-700, хотя понимал, что большего уже не добиться. Вы будете смеяться, но меня такой мелкий выигрыш не устраивал, потому что тогда он казался мне просто издевкой. Мне же нужны настоящие деньги, а не эти гроши!

Однако с деньгами становилось все хуже, отчего я все сильнее отчаивался. Понятно, что и происходящее вокруг не утешало. Но я упорно верил, что выкарабкаюсь - не в этой сделке, так в следующей. Так продолжалось до марта 1982 года. А потом все было кончено. Всего-навсего восемь месяцев в Чикаго (в городе, на который я возложил мечты о богатстве) — и вот оно, мое богатство: квартира, одежда, телевизор, кровать. Хорошо хоть их да работы не лишился.

Люди наутро встают знаменитыми - я же наутро растерял почти все, что делало меня фигурой значительной. Ведь я во многом высоко ставил себя потому, что был человеком состоятельным: имел дом, машину, а главное - кредитную карточку. Я всегда расплачивался в срок, чем неизменно гордился. И вот у меня ничего не стало! Как я уже говорил, это не был гром среди ясного неба. Имелось немало признаков и такого исхода. Просто что-то во мне упорно не желало посмотреть правде в глаза. Ведь куда проще сделать скидку на все то вокруг, что не вписывается в желаемую схему.

Но когда не признаешь или не вникаешь в суть всего того, что расходится с твоей схемой, то начинаешь жить в большом напряжении. Вдобавок, я сильно боялся потерять все. Но и тогда я изо всех сил старался подавить страх, загнать его поглубже в подсознание, откуда ему не выбраться. Впрочем, что-то во мне, очевидно, чуяло нависшую угрозу. Иначе отчего меня обуял страх? Но как взглянуть правде в глаза, когда не знаешь, как с ней примириться? Как примириться с пустотой, которая возникнет с потерей всех моих ценностей? Пустотой я называю разницу между высокой самооценкой и тем, что делало ее высокой. Кем же я без них буду?