Руководство богатого папы по инвестированию - Кийосаки Роберт Тору Страница 5

– Да нет никакого холода, – ответил Майк. – Ты не прав, когда говоришь, что мы заносимся перед тобой или не хотим, чтобы ты стал богатым. Просто ситуация изменилась.

Богатый папа неторопливо кивнул в знак молчаливого согласия.

– Мы были бы рады, если бы ты стал инвестировать в то, во что инвестируем мы, – наконец произнес он. – Но это было бы нарушением закона.

– Нарушением закона? – не веря своим ушам, воскликнул я. – Вы что, ребята, занимаетесь чем-то незаконным?

– Нет-нет, – усмехнулся богатый папа. – Мы бы никогда не стали делать ничего незаконного. Когда есть столько возможностей стать богатыми законным путем, нет никакого смысла рисковать, занимаясь незаконными делами.

– Именно потому, что мы соблюдаем закон, мы и говорим, что, если ты станешь инвестировать с нами, это будет нарушением закона, – сказал Майк.

– Для Майка и меня не противозаконно инвестировать в то, во что инвестируем мы. Но это было бы противозаконно для тебя, – суммировал богатый папа.

– Но почему? – недоумевал я.

– Потому, что ты не богат, – мягко и осторожно ответил Майк. – То, во что инвестируем мы, годится только для богатых.

Слова Майка ранили мне душу. Поскольку он был моим лучшим другом, я знал, что ему нелегко было сказать мне это. И хотя Майк старался выразиться как можно мягче, он причинил мне боль. Я начинал понимать, насколько глубока была финансовая пропасть между нами. Несмотря на то что наши родители начинали с нуля, Майк и его папа создали огромное состояние, а мы с отцом все еще оставались по ту сторону дороги. У меня было такое ощущение, будто этот большой дом с белым песчаным пляжем где-то очень далеко от меня, на расстоянии, которое невозможно измерить милями. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, я сидел и тихо кивал, осмысливая услышанное. Нам обоим было по 25 лет, но в финансовом отношении Майк был на 25 лет старше меня. Моего родного отца только что практически уволили с государственной службы, и в свои 52 года он должен был во второй раз начинать с нуля. А я еще даже не начинал.

– С тобой все в порядке? – заботливо поинтересовался богатый папа.

– Да, – ответил я, изо всех сил стараясь не показывать ту боль, которую испытывал от жалости к себе и своей семье. – Просто мне надо хорошенько подумать и покопаться в себе, – сказал я, заставив себя браво ухмыльнуться.

В комнате воцарилась тишина. Мы слушали шум волн. Прохладный бриз приносил свежесть в этот великолепный дом. Майк, его отец и я сидели молча, пока я мало-помалу не начал принимать реальность услышанного.

– Значит, я не могу инвестировать вместе с вами потому, что не богат, – наконец сказал я, выходя из транса. – А если бы я стал инвестировать в то, во что инвестируете вы, это было бы нарушением закона?

Богатый папа и Майк кивнули.

– В каком-то смысле, – добавил Майк.

– И кто же издал такой закон? – спросил я.

– Федеральное правительство, – ответил Майк.

– КЦББ, – добавил его отец.

– КЦББ? – переспросил я. – Что за КЦББ?

– Комиссия по ценным бумагам и биржам, – пояснил богатый папа. – Она была создана в 1930‑е годы под руководством Джозефа Кеннеди, отца нашего покойного президента Джона Кеннеди.

– А для чего она была создана? – спросил я.

Богатый папа рассмеялся:

– Для того чтобы защитить общество от диких недобросовестных дельцов, бизнесменов, брокеров и инвесторов.

– Почему вы смеетесь? – удивился я. – Идея вроде бы хорошая.

– Да, идея была хорошая, – ответил отец Майка, все еще посмеиваясь. – Перед крахом фондового рынка в 1929 году людям продавали много сомнительных, ненадежных и поддельных инвестиций. Распространялось много лжи и дезинформации. Потому и создали КЦББ, чтобы контролировать ситуацию. Это орган, который помогает создавать правила, а также обеспечивать их исполнение. Он выполняет очень важную роль. Без КЦББ у нас был бы хаос.

– Тогда почему вы смеетесь? – настойчиво повторил я свой вопрос.

– Да потому, что, защищая простых людей от плохих инвестиций, КЦББ в то же время не подпускает их к самым лучшим инвестициям, – ответил богатый папа уже более серьезным тоном.

– Но если КЦББ защищает людей от худших инвестиций и не подпускает к лучшим, то во что же они тогда инвестируют? – поинтересовался я.

– В проверенные объекты, – ответил богатый папа. – В инвестиции, соответствующие установленным КЦББ нормам.

– Так что же в этом плохого? – спросил я.

– Ничего, – сказал богатый папа. – Я думаю, это хорошая идея. У нас должны быть правила, и мы обязаны их исполнять. Этим и занимается КЦББ.

– Что же в этом смешного? – спросил я. – Я знаю вас много лет и вижу, что вы что-то недоговариваете.

– Я уже сказал тебе, – повторил богатый папа, – что смеюсь потому, что, защищая людей от плохих инвестиций, КЦББ одновременно не подпускает их к самым лучшим.

– И в этом заключается одна из причин того, что богатые становятся еще богаче? – неуверенно спросил я.

– Так и есть, – сказал богатый папа. – Я смеюсь потому, что вижу парадоксальность всей картины в целом. Люди инвестируют потому, что хотят стать богатыми. Но поскольку они пока еще не богаты, им не дозволяется вкладывать деньги в инвестиции, которые могли бы сделать их богатыми. Только если ты станешь богатым, то сможешь инвестировать в то, во что инвестируют самые состоятельные люди. Вот почему только богатые могут становиться богаче. Такой вот парадокс.

– Но для чего это делается? – спросил я. – Неужели для того, чтобы защитить бедных и средний класс от богатых?

– Нет, необязательно, – ответил Майк. – Я думаю, на самом деле это делается для того, чтобы защитить бедных и средний класс от них самих.

– Что ты такое говоришь? – удивился я.

– Дело в том, что плохих сделок намного больше, чем хороших, – сказал богатый папа. – Для неискушенного инвестора все сделки – как хорошие, так и плохие – выглядят одинаково. Необходимы солидный опыт и образование, чтобы среди сложных инвестиций суметь разглядеть хорошие и плохие. Но чтобы быть искушенным, нужно знать, что делает одни инвестиции перспективными, а другие – опасными. А у большинства людей просто нет такого образования и опыта. Майк, может, ты покажешь последнюю сделку, которую мы сейчас начали рассматривать?

Майк встал из-за стола, пошел к себе в кабинет и вернулся с папкой-скоросшивателем в три пальца толщиной. Она была заполнена текстами, цифровыми таблицами, фотографиями, схемами и картами.

– Вот пример того, что мы изучаем на предмет возможности инвестирования, – сказал Майк, садясь за стол. – Это незарегистрированная ценная бумага, или меморандум частного размещения.

Чем дольше Майк перелистывал страницы и показывал мне графики, схемы, карты и тексты, описывающие возможные риски и прибыли от данной инвестиции, тем меньше я понимал. Слушая, почему Майк считал это такой прекрасной возможностью для инвестирования, я почувствовал, что меня клонит ко сну.

Богатый папа, видя, что я ничего не понимаю, сделал Майку знак остановить поток непонятной мне информации и сказал:

– Это как раз то, что должен был увидеть Роберт.

После чего он указал на обложку папки, где был напечатан небольшой абзац текста под заголовком «Выписка из закона “О ценных бумагах” 1933 года».

– Я хочу, чтобы ты это понял, – сказал он.

Я подался вперед, чтобы лучше рассмотреть мелкий шрифт, на который указывал отец Майка.

Там было написано:

Данная инвестиция предназначена исключительно для аккредитованных инвесторов. Как аккредитованные инвесторы могут квалифицироваться категории лиц, имеющие:

• не менее миллиона долларов собственного капитала;

• не менее 200 тысяч долларов за каждый из двух последних лет (не менее 300 тысяч долларов на супружескую пару) – при наличии убедительных доказательств того, что ожидаемый доход в текущем году будет оставаться на том же уровне.

Откинувшись на спинку стула, я сказал: