Джек Швагер - Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами Страница 7

В то время происходило что-то совершенно новое. Я помню тогдашние рынки. Даже если цена вырастала только на 10 процентов своего итогового подъема (глядя в ретроспективе), то это казалось очень большим движением цены. Откуда вы знали, что цены могут пойти значительно дальше?

В то время я держался правой политической ориентации, которая оправдывала инфляционное паникерство. Тезис правых о том, что злонамеренное правительство постоянно обесценивает национальную валюту, открывал прекрасные перспективы для торговли на инфляционных рынках середины 70-х.

Правая идея для «правого» дела?

Да. Тогдашние рынки настолько благоприятствовали торговле, что я мог бы наделать массу ошибок и все равно преуспеть.

Играя строго на повышение?

Конечно. Ведь всё шло вверх. При всех моих успехах я все же сделал одну ужасную ошибку. На мощном бычьем рынке соевых бобов (он поднялся с 3,25 почти до 12 долл.) я импульсивно снял прибыль и закрыл все позиции. Я попытался предвосхитить события, вместо того чтобы следовать за тенденцией. Эд Сейкота никогда и ничего бы не закрыл, пока тенденция сохраняется. Поэтому он был в рынке, а я — нет. Мне оставалось лишь мучительно наблюдать за тем, как рынок шел на верхних пределах двенадцать дней подряд. Мне далеко не чужд дух соперничества, и каждый день, входя в офис, я не мог отделаться от мысли, что Эд в рынке, а я — нет. Мне уже страшно было идти на работу, потому что я знал: рынок опять откроется на верхнем пределе и я не смогу войти в него.

Можно ли сказать, что пребывание вне быстро растущего рынка столь же невыносимо, как и реальные потери?

Да, и даже хуже. Это было настолько невыносимо, что однажды я почувствовал, что больше не выдержу, и прибег к транквилизаторам, чтобы заглушить душевную боль. Когда это не помогло, кто-то мне посоветовал: «Почему бы тебе не принять кое-что посильнее под названием торазин?»

(Антипсихотическое средство (торговая марка «Thorazine»), используемое при лечении шизофрении с симптомами раздвоения личности, параноидальной концентрации на одном предмете, галлюцинациях. Позволяет многим пациентам психиатрических клиник вернуться к приемлемой жизни в обществе.)

Помню, как, приняв дома этот самый торазин, я отправился на работу на метро. Двери вагона стали закрываться, когда я входил в него, и я начал падать. Сначала я не связал это с торазином. В общем, я поплелся назад домой и не вошел, а буквально ввалился в двери — до того сильно он на меня подействовал. Я отключился и на работу в тот день так и не попал. Это была низшая точка моей торговой карьеры.

Вы так и не смогли собраться с силами и вернуться на рынок бобов?

Нет, я боялся проиграть.

Вы ранее сказали, что, несмотря на эту ошибку, к концу года довели свой счет до 64 000 долл. Что было дальше?

Примерно в то же время мне иногда приходилось бывать на хлопковой бирже. От шума и криков трейдеров у меня повышался адреналин. Для меня это было самым притягательным местом в мире.

Но, как я узнал, чтобы попасть туда, нужно было предъявить 100 000 долл. наличными. У меня же помимо торгового счета не было практически никаких средств, так что я не мог выполнить этого условия.

Я продолжал успешно торговать и через несколько месяцев перевалил за 100 000-долларовую отметку. Примерно тогда же Эд Сейкота посоветовал мне сыграть на повышение рынка кофе. Я так и сделал, но разместил стоп-приказ чуть ниже текущего рынка — на тот случай, если он пойдет вниз.

Рынок развернулся, и я вскоре был остановлен по этому стоп-приказу. А у Эда, который всегда следовал за более крупными тенденциями, такого приказа не было. В итоге в течение нескольких следующих дней он был заблокирован на нижнем пределе рынка.

Убыточная позиция Сейкоты ежедневно блокировалась, а я оставался вне рынка. Эта ситуация была прямо противоположна той, что сложилась во время моей сделки по соевым бобам, когда у него была выигрышная позиция, а я был вне рынка. Вопреки себе я испытывал от этого нечто вроде удовлетворения. «Что же это за место такое, где одни радуются неудачам других?» — думал я.

Именно тогда я понял, что мой дух соперничества слишком силен, и решил стать трейдером на площадке Нью-йоркской хлопковой биржи.

То есть, по-вашему, конкуренция на биржевой площадке должна быть еще острее?

Такие ожидания у меня, возможно, и были, но они не оправдались.

Вас не беспокоило то обстоятельство, что, став биржевым трейдером, вы ограничили свои возможности только одним рынком?

Меня это мало беспокоило. И, как оказалось, совершенно напрасно. Меня очень привлекала мысль о торговле на площадке. Проблема заключалась в том, что, весьма поднаторев в искусстве выбора сделок, я был полным профаном в части их исполнения. Я сильно робел и стеснялся перекрикивать соседей на площадке. (Все фьючерсные приказы исполняются «свободным выкриком», то есть участник торгов, желающий купить или продать фьючерсный контракт, должен выкрикнуть приказ и цену, по которой он готов заключить сделку. В результате этого приказ будет услышан всеми трейдерами, находящимися на площадке, что позволит начаться аукциону, в результате которого приказ будет исполнен по наилучшей цене.) Кончилось тем, что я стал отдавать приказы через другого трейдера, моего приятеля. Так продолжалось несколько месяцев, и лишь потом я опомнился.

Торгуя на площадке, вы по-прежнему действовали как позиционный трейдер?

Да, но только из-за робости.

Значит, вы подолгу не заключали сделок?

Верно.

Какие преимущества давало пребывание на площадке?

Мне — никаких. Но я действительно многому там научился и посоветовал бы то же самое каждому, кто хочет торговать лучше. Я многие годы пользуюсь теми навыками, которые там приобрел.

И какими же?

На площадке у вас вырабатывается почти бессознательное чувство рынка. Формируются навыки оценки ценовых движений по интенсивности выкриков. Например, если сначала площадка была активна и рынок направленно двигался, а потом она затихла, то это нередко означает, что дальнейшее движение будет невелико. Если шум на площадке из умеренного вдруг становится очень сильным, то это чаще всего говорит о росте числа противоположных приказов, а не о готовности рынка к новому старту, как вы могли бы подумать.

Но как вы используете такую информацию, уже не будучи на площадке? Ведь вы сказали, что приобретенный там опыт помогал вам и далее.

Я осознал важность таких точек внутридневных графиков, как предыдущие дневные максимумы. В ключевых точках внутридневного графика я могу открывать более крупные позиции, чем способен выдержать, и если не получаю моментального эффекта, то сразу же закрываю их. Например, в критической внутридневной точке я бы открыл позицию из двадцати контрактов вместо доступных мне трех—пяти, размещая в самой непосредственной близости защитный стоп-приказ. Рынок либо рванет в нужном направлении, либо закроет меня. Иногда таким образом я брал по 300, 400 или более пунктов, рискуя лишь 10 пунктами. А все потому, что, будучи на площадке, я изучил реакцию рынка на эти внутридневные точки.

В то время моя торговля чем-то напоминала сёрфинг. Я пытался попасть на гребень волны в нужный момент, а если это не получалось, то просто уходил в сторону. Я наловчился брать по несколько сотен пунктов, почти ничем не рискуя. Позднее я применял этот «серфинговый» метод, торгуя уже вне биржевой площадки. Тогда он срабатывал отлично, хотя в нынешних условиях вряд ли будет столь же эффективен.

Потому что рынки стали хаотичнее?

Верно. В те времена рынок, достигнув некоего переломного внутридневного уровня, мог легко прорвать его и уйти без оглядки. Теперь же он часто возвращается.

Каков же выход из такого положения?

Я думаю, секрет в уменьшении числа проводимых сделок. Наилучшие сделки — это те, на которых в вашу пользу действуют все три фактора: фундаментальный, технический и психологический.

Фундаментальные показатели должны указывать на дисбаланс спроса и предложения, который способен привести к крупному движению. График должен свидетельствовать о том, что рынок движется в направлении, которое обозначено фундаментальными показателями. И, наконец, при выходе новостей рынок должен реагировать на них согласно их психологической окраске. То есть бычий рынок должен игнорировать медвежьи новости и бурно реагировать на бычьи. Если вам удастся ограничиться лишь такими сделками, то вы обязательно будете выигрывать на любом рынке и при любых условиях.

В таком ограничительном стиле вы и стали торговать?

Нет, потому что мне слишком нравился сам процесс игры. Я понимал, что надо заключать только оптимальные сделки, но торговля была для меня и отдушиной, и увлечением. Она заменила многое другое в моей жизни. Удовольствие от игры отодвинуло мои же критерии на второй план. Меня спасало то, что в сделку, которая отвечала всем этим критериям, я вступал с размером позиции в пять-шесть раз большим, чем в остальных сделках.