Джин Кэллахан - Экономика для обычных людей: Основы австрийской экономической школы Страница 7

Говоря, что, поехав в Стамбул, я продемонстрировал, что предпочел его, мы отнюдь не подразумеваем, что впоследствии я не мог бы пожалеть об этом. После поездки я мог бы решить, что Стамбул — это не для меня и мне следовало выбрать Афины. Мы должны быть внимательны, различая оценки будущего с позиции настоящего и оценки прошлого с позиции настоящего. Деятельность подразумевает обучение, а обучение подразумевает, что иногда, выбрав А, я обнаружу, что мне следовало бы выбрать В.

Концепция, утверждающая, что мы всегда выбираем то, что предпочитаем, может показаться крайностью. Вы можете возразить: «Я предпочитаю не ходить к стоматологу, и все же так или иначе иду». Такого рода утверждение приемлемо в обыденной речи, но экономическая наука должна выражаться точнее.

Делая выбор, вы взвешиваете выгоды (например, избежите сверления зубов) и издержки (например, разрушение зубов) от того, что не пойдете к стоматологу. Тот факт, что на самом деле вы идете, подразумевает, что, несмотря на связанную с лечением зубов боль, вы предпочитаете вариант визита к стоматологу варианту дальнейшего разрушения зубов. В строгой формулировке то, что вы имели в виду, звучит так: вы хотите, чтобы ваши зубы никогда не разрушались и чтобы не было нужды ходить к стоматологам.

Экономическая наука не интересуется миром благих пожеланий и праздных фантазий, за исключением тех случаев, когда мечты претворяются в жизнь. В обыденной речи во время длительной прогулки мы можем сказать: «Я бы не отказался от фанты со льдом, когда доберусь до дома». Пока это лишь план действия. Но экономическая наука принимает во внимание только само действие, а план имеет значение лишь в той степени, в какой он оказывает влияние на деятельность. С точки зрения экономической науки предпочтения становятся реальными в момент выбора. Вы можете постоянно утверждать, что предпочитаете худеть, а не есть пирожные. Но экономическая наука игнорирует подобные утверждения. Ее интересует только то, что вы делаете, когда перед вами появляется поднос с десертом.

Итак, распределяя свое время, Рич делает выбор. Скажем, он тратит первые четыре часа каждого дня на добывание пищи, следующие два часа — на получение воды и еще четыре — на постройку навеса. Остальную часть дня он отдыхает.

Все перечисленные выше действия имеют своей целью непосредственное устранение некоторой неудовлетворенности. Пища непосредственно удовлетворяет чувство голода Рича, вода — жажду, а навес — его желание укрыться от ветра и дождя. Даже его свободное время представляет собой деятельность, целью которой является отдых. До тех пор, пока Рич в буквальном смысле не валится с ног от усталости и физически способен продолжать работать, прекращение работы и отдых — акты выбора.

Давайте подробно проанализируем момент, в который Рич делает этот выбор, потому что он служит иллюстрацией ключевого открытия Карла Менгера, которое позволило разрешить проблему ценности, мучившую экономистов классической школы (Работая независимо от Менгера, Леон Вальрас и Уильям Стэнли Джевонс в начале 1870-х годов пришли к аналогичному решению этой проблемы. Это удивительный пример одновременного открытия, аналогов которому в истории науки найдется немного.). Представим себе Рича, связывающего жерди для постройки навеса. Он сыт, у него есть вода, и строительство навеса продвигается успешно. Кроме того, он начинает чувствовать некоторое утомление.

Когда именно он прекратит работать? Это произойдет в тот момент, когда удовлетворение, которое Рич ожидает получить от следующей «единицы» работы, станет меньше удовлетворения, ожидаемого им от его первой «единицы» отдыха. Это следует из самого существования выбора. Поскольку, как мы видели, выбрать означает выразить предпочтение, Рич будет работать до тех пор, пока он предпочитает выгоду, которую он ожидает получить от следующей единицы работы, той выгоде, которую ожидает получить от следующей единицы отдыха.

Рассматриваемая «единица» — это просто отрезок времени, на которые Рич мысленно разбивает продолжительность работы. Такой единицей могло бы быть, например, связывание следующей пары жердей или сбивание еще одного кокосового ореха. Наиболее вероятной единицей представляется задача, которую не стоит начинать, если ее по каким-то причинам не удастся закончить. К примеру, нет никакого смысла наклоняться и подбирать кокосовый орех, а затем бросить его на землю и пойти домой, не положив орех в сумку. Количество астрономического времени, которое Рич считает единицей, будет меняться от задачи к задаче, день ото дня, причем, даже для того же самого задания, — это субъективная величина. Значение имеет конкретная задача, которую Рич рассматривает в качестве своего следующего действия в тот момент, когда заканчивает работу данного дня.

Рич только намеревается начать связывать очередные жерди, как чувствует боль в спине. «Так, — думает он, — не пора ли передохнуть?» Он собирается делать выбор между тем удовлетворением, которое ожидает получить от связывания следующей пары жердей, и удовлетворением, которое ожидает получить в результате нескольких дополнительных минут отдыха. Поскольку предпочтение привязано к конкретному акту выбора между конкретными средствами, предназначенными для достижения конкретных целей, экономический выбор не имеет дела с абстракциями. Рич выбирает не между «работой» и «досугом», а между определенным количеством определенного вида работы и определенным количеством досуга в контексте определенных обстоятельств.

Такой подход разрешает парадокс ценности, преследовавший экономистов классической школы. «Почему, — удивлялись они, — в то время как вода намного ценнее бриллиантов, люди так много платят за бриллианты и так мало, практически ничего, за воду?» Одной из попыток заполнить этот зияющий пробел стала разработка трудовой теории ценности, которая сравнивала ценность различных благ через количество труда, потраченного на их производство. Трудовая теория ценности лежит в основе экономической теории Карла Маркса. Ошибочность этой теории могут засвидетельствовать все, оказавшиеся впоследствии в коммунистическом рабстве.

Экономисты классической школы упускали из виду, что никто и никогда не выбирает между «водой» и «бриллиантами». Эти понятия — всего лишь абстрактные классы, с помощью которых мы упорядочиваем мир. Действительно, ни одному человеку не приходится делать выбор между «всей водой в мире» и «всеми бриллиантами в мире». В момент выбора действующий человек всегда стоит перед выбором между определенными количествами благ. Он стоит перед выбором между, скажем, бочкой воды и бриллиантом в десять карат.

«Но погодите, — спросите вы, — разве вода все же не более полезна, чем бриллиант?» Это как посмотреть. Ответ на этот вопрос целиком и полностью зависит от ценностного суждения выбирающего. Если человеку, живущему рядом с чистым горным ручьем, предложить бочку воды, то зачем она ему. Ручей и так обеспечивает его количеством воды, которое превышает его возможности использовать ее, так что ценность дополнительного количества будет для него буквально нулевой. (Не исключено, она даже будет отрицательной — бочка, стоящая рядом, может оказаться для него помехой.) Но у этого человека, вполне вероятно, никогда не было бриллиантов, так что возможность приобретения даже одного бриллианта окажется для него соблазнительной. Очевидно, что этот человек оценит бриллиант гораздо выше, чем воду.

Однако при изменении условий тот же самый человек может полностью поменять свои оценки. Если он бредет по Сахаре, уже с бриллиантом в кармане, но при этом у него кончилась вода и он находится на грани смерти, то, скорее всего, он продаст бриллиант даже за стакан воды. (Конечно, будь он скрягой, он ценил бы бриллиант выше воды, даже рискуя умереть от жажды.) Ценность благ субъективна — одни и те же бриллиант и бочка воды могут по-разному оцениваться разными людьми и даже одним и тем же человеком в разные моменты времени. Как писал Менгер: «Итак, ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, а лишь важность, которую мы сначала присваиваем удовлетворению наших нужд... и затем переносим на экономические блага как... на причины удовлетворения наших потребностей».

Многие средства используются для достижения более чем одной цели. Рич может использовать воду разными способами. Сначала средства, которые можно использовать по-разному, он направит на тот вариант использования, который считает наиболее важным. Это не факт, полученный путем изучения множества действий, а логическая необходимость. Мы вправе сказать, что первое направление использования воды было для Рича наиболее важным именно потому, что он решил удовлетворить эту нужду первой.

До тех пор, пока Рич преследует цель выживания, он будет использовать первое ведро воды, которое ему удастся набрать, для питья. Только уверившись, что у него достаточно воды, чтобы не умереть от жажды, он станет рассматривать вариант использования некоторого ее количества для приготовления пищи. Так как каждое дополнительное ведро воды направляется на удовлетворение менее важной потребности, то именно поэтому они имеют для Рича более низкую ценность, чем добытые ранее. Полезность каждого следующего ведра воды уменьшается. В момент выбора всегда имеет значение, т.е. является предметом выбора, лишь следующий элемент, который приобретается, или первый, от которого отказываются. Экономисты называют эти элементы предельными единицами, а сам принцип — законом убывающей предельной полезности.