«Адам Смит» - Биржа — Игра на деньги Страница 9

Аналитики, хотя и умеют решать задачи, обычно делают в них массу арифметических ошибок, в отличие от бухгалтеров, которые доводят все до четвертого знака после запятой. Но хорошие аналитики прекрасно управляются и с цифрами, и со словами. По части словаря они вообще чемпионы. Но когда задача требует функционирования на более абстрактном поле, они начинают сникать.

В этом бизнесе каждый не просто умен, а очень умен. Нижняя граница IQ (коэффициента интеллекта) 130, и если вы туповаты, то дальше лучше не лезть, здесь все умны до невероятия. Способности варьируются от очень сообразительных до едва ли не гениев. Вы готовы перейти к чернильному пятну? Вот вам образчик такого пятна на соседней странице (рис. 1).

Что вы видите в этом пятне? Сколько разных вещей вы здесь видите? Увиденное вами занимает все пятно или только часть его? Как быстро вам это удалось рассмотреть?

Если вам от этого будет легче, могу сказать, что множество людей видят здесь жуков, шкуры животных и вытянутые в стороны руки. Но это то, что видит любой и каждый, а вам надо добиться лучшего результата. Так что за первые двадцать секунд вам следует изыскать что-то свое.

Смысл этих чернильных пятен не в том, что вы в них видите, а в том, как выстраивается ваша реакция на них Насколько вы требовательны к представленному ряду? Иначе говоря, сколько материала вам нужно увидеть, прежде чем вы начнете всерьез на него реагировать?

Аналитик опять-таки подойдет к делу индуктивно, выстраивая все по блокам, но настоящий менеджер-ковбой не выносит пересмотра своих решений. Он весь обуреваем чувствами, он полон энтузиазма, он реагирует с избытком, через край. Единственное, чего хочет аналитик, — это быть правым. Его эго нуждается в наслаждении собственной правотой. Он почти всегда предпочтет свою правоту возможности сделать деньги. Агрессивного инвестиционного менеджера не волнует, прав он или нет в каждом отдельном суждении — при условии, что он выйдет победителем, когда все очки будут просуммированы. Естественно, для этого он все-таки должен быть чаще прав, чем наоборот, но он склонен к сериям молниеносных движений и к надежде, что его решения в сумме окажутся верными, и как таковые будут оценены. На самом деле он сверяет быстро и бессознательно каждый новый стимул с «неосознаваемой массой» своей собственной интуиции, причем его интуиция включает в данном случае все «познанные восприятия» за годы его жизни.

Такой портрет агрессивного инвестиционного менеджера должен был бы всерьез обеспокоить его замшелых коллег из солидных, отделанных деревом офисов. Но, как уже было сказано выше, этот портрет пока относится к горстке менеджеров из хеджевых и взаимных фондов и не имеет отношения к трастовым чиновникам или менеджерам крупных финансовых организаций.

Агрессивные менеджеры, ориентированные на результат, пока еще новое явление, и их игра все еще подвергается проверке, но они уже с честью выдержали не одно серьезное испытание. Главное отличие данного типа инвестмента — молниеносная реакция на информацию. По сравнению с мелким инвестором, который, заполучив «конфиденциальную информацию», бежит и покупает акции, его реакция иная. Быстрая реакция мелкого инвестора — это реакция без знания. За этой реакцией не стоит «неосознаваемая масса» интуиции. Иными словами, инвестиционный менеджер держит в памяти уровень прибыли сотен компаний, знает, как акции реагируют на самые разные ситуации, и знает, какое место занимает он сам в широком спектре себе подобных. А если он все это знает, то может оказаться даже вдали от биржи и все-таки чувствовать, где ритм биржи сплетается с его собственным. Короче говоря, если вы действительно знаете, что происходит, то вы не обязаны знать, что происходит, чтобы все-таки знать, что происходит. Все, что вам нужно, это здоровенная «неосознаваемая масса», IQ под 150, плюс немножко экстрасенсорного восприятия. Тогда вы можете игнорировать заголовки в газетах, потому что вы их предвидели еще несколько месяцев назад.

Но в управлении деньгами есть и одно абсолютное требование. Вы познакомились с ним, читая первое Правило Иррегулярности: Если вы не знаете, кто вы есть, биржа очень дорогое место для выяснения. Эмоциональная зрелость — абсолютное требование.

«Вы должны использовать ваши эмоции продуктивно, — говорит доктор Макартур. — Ваши эмоции должны работать на цель, к которой вы стремитесь. В постановке цели и стремлении к ней не должно быть никаких внутренних конфликтов, а ваши эмоциональные нужды должны быть удовлетворены в случае ее достижения. Короче говоря, вы должны уметь управляться с ситуацией, не теряя самообладания и не позволяя вашим эмоциям взять над вами верх. Вы должны действовать без страхов».

Психологические тесты, конечно же, не могут сказать вам, станете ли вы асом в делании денег. Они лишь описывают уже существующие группы, а потом за этими тестами идут уже жизненные экзамены на выполнение долга (годы, отданные работе), на удовлетворенность результатами, на успешность. Вы можете не отвечать требованиям психологического теста и все-таки преуспеть, или же мир может измениться до такой степени, что эти требования перестанут отвечать реальности. Но пока мир таков, каков он есть, игра ведется по тем же нормам и правилам. И некоторым аналитикам не следует управлять своими собственными финансами, некоторым инвестиционным менеджерам стоит руководить фондами с совсем другими характеристиками, а некоторым инвесторам следует ухаживать за цветами в своем саду и позволить умным людям вкладывать их деньги.

Вы даже можете прекрасно показать себя во всех этих тестах, но настоящим экзаменом будет то, как вы поведете себя в ситуации, когда по другую сторону барьера будет бушевать ревущая толпа. Мы уже кое-что знаем о типах индивидуумов, но толпа, этот неуловимый австралопитек, все еще представляет собой неизвестность. Задача массовой психологии по-прежнему не разрешена. Но действительно ли биржа — это толпа?

Глава 4

Действительно ли биржа это толпа?

«Толпа проигрывает всегда, — писал в 1930 году Фред Келли в своей известной работе по фондовой бирже, — потому что толпа всегда неправа. Она неправа, потому что ведет себя нормально».

То, чем живет толпа или биржа, всегда является предметом догадок, ибо толпа, в соответствии с инвестиционной мифологией, обязана всегда быть неправой. (Сторонники этого правила столь многочисленны, что, в свою очередь, тоже могли бы составить приличную толпу — но, конечно же, каждый, говорящий о толпе, считает, что сам к ней не принадлежит.) В 1841 году Чарльз Маккей опубликовал, как считается, первую серьезную книгу о поведении людских масс, «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы». Книга Маккея, по словам Бернарда М. Баруха, позволила ему сделать свое гигантское состояние, а одна из уолл-стритских инвестиционных фирм рассылала эту книгу клиентам как подарок к Рождеству. Если кто-то из этих клиентов прочитал полученную книгу, то он наверняка почувствовал свое несомненное превосходство, потому что голландцы, пару сотен лет назад взвинчивавшие цены на луковицы тюльпанов, сейчас выглядят и впрямь глуповато. Увы, оказывается возможным прочитать про голландцев, убежденных, что в мире существует неутолимый спрос на тюльпаны, а потом выйти и купить какие-нибудь супермодные компьютерные акции, потому что в мире существует неутолимый спрос на компьютеры. Доводы должны быть всегда, и если доводы насчет компьютеров выглядят весомее доводов насчет тюльпанов, то это может быть и оттого, что не все в истории с тюльпанами нам до конца известно.

Каждый инвестор не раз слышал, хотя бы от своего брокера, что какие-то акции следует продолжать покупать, потому что толпа еще не проснулась. Но действительно ли биржа — это толпа? Конечно, во дворе биржи не стоит масса людей, скандирующих «Да здравствует дуче!» или «Янки, убирайтесь домой!» Все, что есть, это лента тикера, отмечающая движение биржи, и определенное количество разбросанных по стране брокерских контор, в каждой из которых сидят люди, за этим движением наблюдающие. Еще большее количество людей не следит даже за этим, но выделяет каждое утро несколько минут, чтобы взглянуть на изменение стоимости акций в газете. Врачи, торговцы, адвокаты, повара — могут ли все эти разрозненные индивидуумы и впрямь составлять толпу?

В конце XIX века французский врач по имени Гюстав Ле Бон опубликовал свою «Psychologie des Foules», переведенную как «Толпа». Ле Бон посвятил значительное количество других своих работ обобщениям касательно расовых характеристик, и эти работы порядком устарели. Но «Толпа» оказалась книгой абсолютно пророческой в 1895 году, когда мир еще не знал, какими гигантскими толпами будут манипулировать Гитлер или Муссолини. Для Ле Бона толпа — это не просто какое-то количество людей, собравшихся в одном месте. Это могут быть тысячи разрозненных индивидуумов. Их он называет психологической толпой, склонной к «растворению сознательной индивидуальной личности и повороту чувств и мыслей в другом направлении». Наиболее поразительная особенность толпы, пишет Ле Бон, заключается в том, что «…кем бы ни были индивидуумы, ее составляющие, как ни разнились бы стили их жизни, их профессии, их характеры или их интеллект, — сам факт, что они трансформировались в толпу, наделяет их чем-то вроде коллективного сознания, которое теперь заставляет их чувствовать, думать и действовать в манере, совершенно отличной от той, в какой чувствовал, думал и действовал бы индивидуум, будь он изолирован от этой толпы».