Гэри Смолл - Мозг онлайн. Человек в эпоху Интернета Страница 17

• с трудом дожидаетесь своей очереди;

• перебиваете других или вмешиваетесь в чужие разговоры.

II. Некоторые симптомы проявились, когда вам еще не было семи лет.

III. Как минимум два симптома перерастают в серьезную проблему.

IV. Это отрицательно сказывается на учебе, работе и личной жизни.

Взято (с упрощениями) из «Диагностического и статистического руководства по нервным болезням», изданного в 2000 году.

По некоторым оценкам, 5 процентов детей в США страдают СДВГ [116], и такой диагноз ставят все чаще. Одно из двух: либо медики научились лучше распознавать этот тип расстройства, либо существенно выросли масштабы проблемы. Ученые верят, что отчасти в СДВГ виноваты гены, отчасти окружающая среда. Детский мозг восприимчив и к зрительным, и к звуковым стимулам: от них зависит, как у ребенка будут развиваться нейроны и какие синапсы возникнут. За счет ТВ, видео и компьютера риск СДВГ возрастает — особенно если те воздействуют на мозг в первые годы жизни.

Филип Чан и Терри Рабинович из Университета Брауна решили выяснить, сколько времени девяти- и десятиклассники проводят за компьютером и перед телевизором и как часто они играют в компьютерные игры [117]. Оказалось, что у тех подростков, которые проводят за игровой приставкой (или за играми в Интернете) более часа ежедневно, симптомы СДВГ и СДВ встречаются гораздо чаще, чем у остальных. Еще один вывод: у тех, кто чаще играет в компьютерные игры, больше проблем с учебой.

В других работах было показано, что у школьников интернет-зависимость увеличивает шансы заработать СДВГ, симптомов невнимательности у них больше. В 2007 году в тайваньском Медицинском университете Гаосюна провели исследование [118], в котором приняли участие две с лишним тысячи студентов, и оказалось, что интернет-зависимость тесно связана с повышенным риском СДВГ. Психиатры из Южной Кореи, также занимавшиеся этой проблемой, пришли к выводу, что симптомы СДВГ и дефицита внимания ярко выражены у 20 процентов детей с интернет-зависимостью [119].

Доктор Димитри Кристакис из Вашингтонского университета, которого интересовало влияние ТВ на психику, обследовал около 13 тысяч детей и обнаружил проблемы с вниманием у 10 процентов из них [120]. В среднем годовалый младенец проводит перед телевизором два часа в сутки, а трехлетний ребенок — почти вдвое больше, 3,6 часа. В семь лет ребенок уже рискует получить СДВГ, причем вероятность заболевания увеличивается с увеличением количества часов, проведенных у телевизора. Это масштабное долгосрочное исследование, по сути, доказало, что между просмотром телевизора и СДВГ существует прямая связь, но специалисты до сих пор затрудняются сказать, каков механизм влияния ТВ на психику. Согласно одной из теорий, все дело в частой смене телеизображения: человеку приходится резко переключаться между разными нейронными сетями. Если эта задача ложится на несформировавшийся детский мозг, то нейронные сети не развиваются как надо, отсюда и дефицит внимания.

Американская ассоциация педиатров и другие организации США в ответ на заключения ученых посоветовали родителям следить за тем, чтобы дети не смотрели телевизор слишком долго, а малышей до двух лет не подпускать к телевизору вообще [121]. Но ни научные работы, ни рекомендации профессионалов не возымели нужного эффекта. Телевизор установлен в комнате каждого пятого американского ребенка в возрасте до двух лет, и у каждого третьего ребенка в возрасте от трех до шести. Большинство семей объясняет это так: передачи в детской смотрят сами взрослые, которые не желают лишний раз переходить из комнаты в комнату.

Если младенцев нужно просто держать подальше от телевизора [122], то взрослым следует научиться правильному обращению со своим арсеналом смартфонов, органайзеров и прочих гаджетов. На нас давят постоянный переизбыток информации и жесткий ритм работы. Мы обнаруживаем, что, дабы не выбиться из графика, мы вынуждены непрерывно решать много задач одновременно.

Возможный диагноз для тех, кто жалуется на рассеянность, импульсивность и гиперактивность, — «взрослый» СДВГ [123]. Это им медики и психотерапевты прописывают бесчисленные курсы лечения, цель которых — помочь в борьбе с дефицитом времени и неорганизованностью. Взрослые с СДВГ с трудом переключаются с задачи на задачу [124]. Они не в силах довести дело до конца, если их часто отвлекают. А если задачи радикально отличаются друг от друга, они просто не справляются ни с одной из них.

Сейчас, когда стремительные потоки информации атакуют наш мозг со всех сторон, есть риск, что мы разучимся всерьез уделять внимание чему-либо одному. Радио- и телеведущие говорят скороговоркой. Наши ноутбуки, факсы и интернет-мессенджеры принуждают нас отвечать быстро, принося в жертву точность и детали. Глубина и отточенность мысли уходят в прошлое — многие обходятся фактами быстрого приготовления, которые скользят по поверхности сознания. Суматоха, шум и необходимость постоянно отвлекаться, которые нас преследуют повсюду, только укрепляют в нас это безумие.

Некоторые специалисты заявляют, что СДВГ как диагноз никуда не годится; на самом деле мозг просто приспосабливается собирать информацию по крохе отовсюду, раз современные технологии поставляют нам ее в таком режиме. Они утверждают: СДВГ — не болезнь, а просто результат перестройки нейронных сетей, которые адаптируются к вездесущим технологиям. В конце концов эта адаптация может изменить культуру всего человечества.

Хотя нам и кажется, что в режиме многозадачности и рассеянного внимания мы способны сделать больше, на самом деле выигрыш в эффективности довольно сомнителен. Исследования показывают, что, когда мозг переключается с задачи на задачу, нейронам требуется пауза. Пауза отнимает время, и эффективность работы мозга падает. Нечто похожее мы можем наблюдать, закрывая одну компьютерную программу и запуская другую: система «замирает» на несколько секунд. Каждый раз, когда мы переключаем внимание, управляющие центры в лобных долях вынуждены «запускать» новые нейронные сети.

Нейрофизиологи обнаружили, что в процессе таких переключений мы теряем особенно много времени, если очередная задача нам в новинку. Психолог Дэвид Мейер с коллегами из Университета Мичигана изучал эффективность работы мозга у добровольцев, которым предлагалось переключаться с распознавания геометрических фигур на решение математических задач [125]. При таком чередовании задач испытуемым для получения ответов требовалось больше времени, чем в случае, когда можно было сосредоточиться в течение какого-то времени на одном задании, причем и ошибались они чаще. Если то и дело переключаться между двумя задачами (скажем, попеременно проверять почту и писать заметки), эффективность работы мозга может снизиться вдвое.

Доктор Глория Марк с коллегами из Калифорнийского университета в Ирвине изучала организацию труда у офисных работников из хай-тек-индустрии. Выяснилось, что среднее время непрерывной работы над каким-нибудь конкретным проектом — всего и минут [126]. Всякий раз, когда сотрудника отвлекали, к своей исходной задаче он возвращался только 25 минут спустя. Если в рабочие часы нас постоянно прерывают и отвлекают, производительность труда от этого очень страдает. Очень часто работа вторгается и в нашу личную жизнь: когда мы собираемся отдохнуть или провести время с семьей, нас отвлекают снова и снова. Мозг работает лучше, когда он сосредоточен на одной конкретной задаче, а не занимается всем сразу, хотя людям и кажется, что в режиме многозадачности их эффективность выше.

Было показано, что у женщин многозадачность более совместима с вербальным мышлением (левополушарным), а у мужчин — с пространственным (правополушарным). Однако нашу способность к многозадачности определяет не только пол: многое зависит от типа задачи и ее сложности. Иногда режим многозадачности действительно полезен. Многие отмечали, что под музыку им проще думается. Нейрофизиологи обнаружили, что хирурги легче справляются со сложными хирургическими процедурами, когда фоном звучит какая-нибудь из их любимых музыкальных композиций [127]. Есть гипотеза, что музыка помогает повысить эффективность ручного труда. Музыка и ручной труд активируют разные участки мозга — следовательно, в отдельных случаях многозадачность годится там, где решаемые задачи включают непересекающиеся зоны мозга. Однако если за работой слушать музыку, которая вам не нравится, она будет вас отвлекать и снижать производительность вашего труда.

В современном мире без многозадачности не прожить, но не стоит забывать про связанные с ней трудности. Есть способы их преодолеть: уделять каждому делу как можно больше времени без перерывов и не переключаться лишний раз с задачи на задачу. А навыки эффективной многозадачности придут с опытом (см. главу 7).