Бет Новек - Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее Страница 17

Решая, какие изобретения достойны такой монополии, Джек Харви сравнивает новизну и неочевидность изобретения с более ранними творениями, для чего изучает литературу – предыдущие патенты и патентные заявки, статьи в научных журналах и описания продуктов, называемые известным уровнем техники. Его работа состоит не в определении коммерческой целесообразности или общественной пользе изобретения, а в том, чтобы установить, описывает ли патентная заявка ясно и четко функционирование оригинального изобретения, которое продвигает вперед состояние отрасли. Выдавая патент, он дает заявителю право не на производство своего изобретения, а право не давать всем остальным делать это. Другими словами, он решает, должны ли другие предприятия или исследователи, которые хотят использовать запатентованное изобретение заявителя, даже если их цель – излечить рак или изобрести следующий iPod, запросить у обладателя патента разрешение на производство и заплатить ему за лицензию, если, конечно, он согласится на их предложение. В противном случае владелец патента может потребовать возмещения материального ущерба или через суд потребовать прекращения деятельности, связанной с его патентом, даже если эта деятельность является некоммерческим научным исследованием5.

Несмотря на то что он променял свою кепку грузчика на костюм от братьев Брукс, Харви – по-прежнему типичный житель Нью-Йорка. И, пожалуй, именно прямота, которой он научился в бытность грузчиком и бригадиром, а не технические навыки патентного эксперта и инженера, особенно нужна в его работе. У экспертов есть все причины чувствовать себя несчастными. Сегодня становится все труднее принимать юридически оправданные решения в интересах общества, не имея на это ни достаточного времени, ни адекватной информации. Количество и сложность заявок растут в геометрической прогрессии, вместе с ними растет и сложность поиска и оценки соответствующей информации.

В этой главе мы детально рассмотрим проблему информационного дефицита, от которой страдает бюро патентов, уделив особое внимание информации, которую бюро использует для проведения экспертизы заявок, и определим, как процесс экспертизы соотносится с компетенцией6. При отсутствии времени и ограниченном доступе к нужной информации сложно получить необходимую квалификацию для принятия лучшего решения в интересах общества, даже несмотря на самые лучшие намерения. Вообще ситуация с патентами типична для процедур принятия решений в условиях ограниченности ресурсов. Для того чтобы понять, чем открытая сеть вроде Peer-to-Patent может помочь Джеку Харви и его команде (и как такая система может применяться в других областях), надо сначала узнать кое-что о внутренних процедурах Бюро патентов. Как оно выдает патенты? Какая информация используется для принятия решения? Каким алгоритмам следует эксперт? Какие недочеты могут привести к выдаче «низкокачественных» патентов?

Большинство книг и статей о патентной системе акцентируют внимание на том, как получают патенты; нуждается ли индустрия программного обеспечения в патентах больше, чем фармацевтическая; каково надлежащее возмещение ущерба в случае нарушения патентных прав и т. п. Нам же, наоборот, нужно сосредоточиться на внутренней работе организации. Краткий экскурс в историю появления патентов поможет понять положение дел в современной патентной системе.

Зачем нужны патенты

Цель патентов – продвигать вперед технические и научные знания с помощью стимулирования инвестиций в новые продукты, методики, концепты. Создавая барьеры для конкурентов, патенты увеличивают потенциальный доход от вложений в инновации. Как заметил Авраам Линкольн, «патентная система подливает масло заинтересованности в огонь гения»7. Считается, что это важно как для капиталоемких отраслей, где исследования и разработка стоят дорого, так и для индивидуальных изобретателей, которые рассчитывают, что патент даст им необходимый финансовый толчок на пути от изобретения к продукту. К тому же некоторые фирмы делают свои патенты общедоступными, выдавая лицензии на право использования изобретения конечными потребителями или другими предприятиями. Согласно Ассоциации менеджеров по образовательным технологиям, доходы от университетских лицензий взлетели с $186 млн в 1991 г. приблизительно до $1,4 млрд в 2006 г., а ежегодное количество выдаваемых лицензий почти утроилось8.

Однако не все поддерживают патентную систему. Сторонники отмены требуют полного ее демонтажа. Эти критики нападают на все юридически обоснованные монополии, которые аккумулируют контроль над значительными областями науки и технологий в одних руках. Профессор права в Колумбийском университете Эбен Моглен описывает точку зрения этих аболиционистов хлесткой метафорой: «Если бы вы могли накормить всех одной буханкой хлеба, выпекая ее одним нажатием кнопки, в чем бы заключалось моральное право, позволяющее цене хлеба быть выше, чем способен заплатить самый бедный из голодных?»9 С точки зрения аболиционистов, патентная монополия отнимает хлеб информации, науки и знаний у голодного общества. Создавая стимулы для повышения цены и снижения объемов производства, патентные монополии могут ограничивать доступ к жизненно необходимым продуктам и лекарствам.

Более того, нобелевский лауреат экономист Джозеф Стиглитц утверждает, что патенты часто не стимулируют инновации10. Во многих отраслях широкая патентная защита может даже заблокировать инновации и замедлить техническое развитие. Изобретения не появляются в вакууме; обычно множество компаний работает над одной и той же идеей в одно и то же время, и когда одна из них получает патент, это может остановить или замедлить ее конкурентов11. Изобретение Эдисоном лампы накаливания было, несомненно, инновационным, но, когда в 1880 г. Эдисон получил широкий патент, он в судебном порядке очистил рынок от конкурентов12. Чем более успешным был Эдисон в получении запретительных предписаний и возмещений ущерба, тем медленнее развивались инновации. То же можно сказать и о братьях Райт и их обширном патенте на конструкцию летательного аппарата. Эти трое справедливо считаются техническими первопроходцами, но то, что они опирались на патентную систему, скорее всего, задержало развитие их отраслей13.

Другие аналитики видят ценность патентов только в небольшом количестве отраслей с огромной стоимостью вхождения, например в фармацевтике и биотехнологиях14. Те, кто финансировал Biogen при разработке и клинических испытаниях альфа– и бета-интерферона и вакцины от гепатита B, полагали, что патент защитит их инвестиции от конкурентов. И это сработало: хотя Biogen никогда не производила лекарств, компания смогла с помощью защиты патента передать лицензию на свои открытия производителям. В целом же опыт показывает, что связь между патентами и инновациями слаба. В небольшом количестве отраслей огромная стоимость вхождения оправдывает барьеры для конкурентов. В других случаях дело не так очевидно. Джеймс Бессен и Майкл Мейрер приходят к выводу: «Факты, конечно, настойчиво говорят о том, что патенты помогают фармацевтическим исследованиям и разработкам в Америке. Но, с другой стороны, сложно найти доказательства, что патенты являются основным фактором, подстегивающим инвестиции в научные исследования, что они способствуют экономическому росту или даже что патентная система может стать источником несметных богатств для изобретателей и новаторов (не считая нескольких отраслей вроде фармацевтической)»15.

Споры о ценности патентов к тому же отягощены неопределенностью вокруг текущей практики их выдачи. Процент заявок, становящихся патентами, неизвестен16. Некоторые заявляют, что патентами становятся 97 % заявок17. Другие говорят о 75 % с варьированием в зависимости от отрасли (фармацевтические заявки удовлетворяются чаще, чем высокотехнологичные), что может быть, хотя бы отчасти, результатом давления, оказываемого на USPTO из-за недовольства низкокачественными патентами.

В этой главе я не принимаю ничью сторону в споре об отмене патентов, как и в споре о том, что может быть запатентовано. Вместо этого хочу обратить ваше внимание на недостаточную эффективность администрирования патентной системы18.

Сложности патентной экспертизы

Претензионный суд так описывает сложность понимания сущности научной инновации, изложенной в словах и тексте:

«Изобретение существует в первую очередь как осязаемый объект или набор изображений. Вербальное описание обычно является вторичным и создается для удовлетворения требованиям патентного законодательства. Перевод механизма в слова может стать причиной пропусков логических звеньев, которые не могут быть удовлетворительно заполнены. Часто изобретение является новаторским, и для его описания просто не существует соответствующих слов. Словарь не всегда успевает за изобретателем. Он просто не может. Не вещи существуют для слов, а слова для вещей»19.