Сергей Васильев - Как мы покупали русский интернет Страница 6

И дело было даже не деньгах. Величие наших замыслов влекло к покорению новых земель.

Болгарский клон, Rambler.bg, был уже другой.

Тут мы решили ориентироваться не на «русскую» публику, а на самих болгар.

У нас есть ПОИСК и ТОР100.

Два магнита, два центра притяжения, которые и обеспечивали лидерство Рамблера в Рунете. Если русский пользователь тянется на Рамблер, то почему мы не можем повторить этот опыт в Болгарии?

Страна эта, конечно, маленькая, но в те годы по уровню проникновения интернета, по своим, еще советским привычкам и пристрастиям, Болгария была очень похожа на Россию. К тому же, это братья славяне, они нам близки.

На болгарском примере мы решили отработать технологию запуска клонов, а если все пойдет хорошо, двинуться дальше!

И нужно развиваться не только вширь, ведь интернет – это не только география, а прежде всего технологии. Каждый день тогда загорались новые звезды и проекты, поэтому нельзя стоять на месте. Обстановка вокруг менялась так быстро, что можно было легко потерять темп.

Вообще, сразу стало видно, что «лидерство» в сети – тяжелое бремя. Звезды загорались и гасли удивительно быстро.

Вчера ты мог создать компанию, стать лидером и потом годами удерживать это место на рынке. Сейчас, с приходом интернета, все менялось.

Новые выскочки в одно мгновение опрокидывали вчерашних фаворитов.

Можно ли удерживать лидерство старого бренда и одновременно не устаревать?

– Да, – отвечал Тёма Лебедев, продолжая консультировать нас в поиске верных решений и шагов. – Нужно все время искать звезды и запускать что-то новое!

Инкубатор – новый термин, который возник в 2000-м и был самым модным среди интернетчиков. Нам нужен интернет-инкубатор, где молодые звезды будут находить себе деньги и связи для запуска своих проектов.

Тогда, в той эйфории, казалось, что создавать звезды – очень просто! Заказывай, плати деньги и таланты найдутся.

Предложения с проектами посыпались сразу, но чего-то сверхнового мы не увидели. Мы даже устроили первую в стране интернет-олимпиаду по отбору лучших идей.

В жюри того состязания приехала Эстер Дайсон, глава ICANN, легенда мирового интернета и молодой Сергей Брин, основатель Google, самой яркой мировой звезды тех дней.

Конкурс шел в три этапа. Проектов и задумок было много, но звездами из них никто не стал. Победил чей-то конструктор по созданию сайтов для салонов красоты и платформа на тему b2b для нефти и газа.

Интернет в России еще не набрал критической массы пользователей, и реального спроса на стоящие проекты просто не было.

Выходя из Балчуга, где проходил финал того конкурса, и прощаясь со всеми, я заметил, что Брин вышел на улицу ловить такси. Он был с подругой, им нужно было ехать в другой отель.

Я был с водителем и предложил их подвезти. Сергей согласился.

Они расположились на заднем сиденье моего BMW, я сел рядом с водителем, и мы поехали.

Он по-английски рассказывал своей подруге что-то о Москве, переспрашивая у меня детали по-русски.

Родители Брина, выходцы из мехмата МГУ, покинули СССР еще в 1970-х, когда Сергею было пять лет. После этого он был в Москве всего один раз, в 1990-м, и потому его воспоминания о городе были смутные и серые.

Сейчас, в 2000-м, это был уже другая Москва, яркая и живая.

– Вот тут был когда-то большой пожар, – показывал Сергей своей подруге на гостиницу Россия.

– А это – Кремль!

Он всю дорогу рассказывал своей собеседнице все, что помнил о Москве, и шутил про мой автомобиль:

– У московских интернет-инвесторов крутые тачки!

У меня был BMW удлиненной модели. Автомобиль дорогой, но уже устаревший, с мониторами под видео в заднике передних сидений.

Российский бизнес развивался стремительно, но смотрелись мы все еще нелепо, на взгляд из Нью-Йорка или Силиконовой долины.

Бартер

(Осень 2000 года)

Самым печальным и обескураживающим открытием тех дней было состояние нашего внутреннего рынка интернет-рекламы.

Точнее, полное его отсутствие.

Тут царил бартер.

Все предыдущие годы бизнеса я боролся с бартером и зачетами. Мы запускали банковские векселя в расчеты между предприятиями, скупали товарные векселя нефтяных компаний, секьюритизировали долги регионов, но время таких сделок вроде бы уже прошло.

Дефолт 1998-го изменил картину рынка.

Резкая девальвация рубля быстро обесценила взаимные долги предприятий, и бартер сошел на нет. Уже в 2000-м все российские предприятия рассчитывались исключительно деньгами и без всяких зачетов.

Но это было в реальной экономике, а Рунет в те годы жил в сплошном бартере!

Тут не было денег, и все обменивались… баннерами и ссылками. Наш интернет в те годы был поляной редких айтишников, сисадминов и компьютерщиков. У них не было собственных денег, они запускали свои проекты для себя и торговали трафиком между собой, в обмен на что попало. В лучшем случае за рекламные баннеры можно было выменять хороший сервер или монитор с мышкой. Серьезных сумм тут не было.

Денег за рекламу в Сети никто платить не хотел.

Это главное разочарование, которое меня постигло к осени 2000-го.

Мы ходили по рекламным конторам, агентствам и убеждали их в эффективности рекламных кампаний в Сети. Они нас слушали, слышали, соглашались с нашими доводами, кивали головой. Но потом они возвращались от рекламодателей ни с чем. Те не готовы были тратить деньги в интернете.

Это было очень странно!

Все СМИ в то время вспухали от рекламы. Куча рекламных роликов, один ярче другого, крутились на телеэкранах. Газеты и журналы пестрели рекламой. Растяжками и билбордами была обвешана Москва, а в интернете было пусто.

Но постепенно я понял причину.

Начальники – хозяева компаний, определявшие, куда направлять рекламные бюджеты, в те годы еще не были в Сети.

Они просто не понимали, что это такое – интернет.

Я сам год назад был таким же. Я ежедневно прочитывал две-три газеты, два-три журнала и еженедельный дайджест с краткими выжимками новостей от всех информагентств.

Зачем что-то смотреть в Сети, если секретарь регулярно распечатывает тебе такой дайджест?

Крупные бизнесмены тогда не жили в Сети, не чувствовали интернет и не готовы были тратить там деньги.

Растяжка поперек Тверской или Арбата была им понятнее.

Что? Где? Когда?

(Осень – зима 2000 года)

Выиграть в «Что? Где? Когда?» сможет любой пользователь Сети.

Телекомпания «Игра» совместно с холдингом «Рамблер» объявляют об открытии экспериментальной серии игр «Что? Где? Когда?» с участием пользователей Интернета.

27 августа команда пользователей Интернета, наряду с телезрителями и знатоками, станет третьим полноправным участником игры «Что? Где? Когда?» в прямом эфире.

К концу 2000-го мы окончательно поняли, что с доходами в Сети – швах.

Каждый месяц мы исправно привозили в компанию обещанный чемодан с деньгами, около 500 000 долларов. Они покрывали расходы на жизнь: зарплату людям, аренду в Научном парке МГУ, закупку серверов, оборудования и прочие расходы вроде консультантов, дизайнеров и юристов.

Как мы ни старались, но расходы не уменьшались, а доходы не росли. Рекламных денег приходило не более 50 000 долларов в месяц, остальное приходилось покрывать из наших инвестиционных денег.

Так было тогда у всех: и у Яндекса, и у Мейла. Все друг за другом следили, смотрели, кто чьи баннеры крутит. И все ломали головы – где искать рекламные деньги?

В то время была уйма непроданных рекламных площадей на страницах и Рамблера, и Яндекса. Более-менее продавался основной баннер на главной странице, но вторые или третьи страницы портала не продавались вообще. Контекстную рекламу для мелкого бизнеса еще никто не придумал, и Google не запустил в Cеть свою основную золотую жилу.

Все ждали крупных рекламодателей, тех, кто крутил свою рекламу на ТВ, в газетах и журналах. Но сильные брендовые рекламодатели не шли в Cеть, они не понимали интернет и его влияния на аудиторию.

И вместо того чтобы зарабатывать на чужой рекламе, нам пришлось задуматься о собственной. При этом нужно было не только рекламировать собственный бренд, но и вообще рассказывать публике, что же это такое – ИНТЕРНЕТ.

Зачем он нужен?

Можно ли осилить такую задачу с нашим скромным бюджетом и рассказать огромной стране, что такое Всемирная паутина.

Как с этим справиться?

Когда в 1984-м я приехал из Горловки покорять Москву, у меня были две мечты.

Поступить на физтех и сыграть в команде знатоков в игре «Что? Где? Когда?».

С первой мечтой я справился сразу, но с осуществлением второй дело затянулось. Через год я даже сумел пройти отбор в Останкино и попал в команду знатоков, но сыграть за столом в прямом эфире центрального телевидения так и не сложилось. Учеба, молодая семья, стройотряды полностью поглотили студенческие годы, на игру времени не оставалось, и я потерял связь с клубом.