Газета Завтра - Газета Завтра 767 (31 2008) Страница 10

В.Б. Валерий Николаевич, вам не обидно, что в популярном ныне проекте "Имя Россия" Фёдор Ушаков — далеко не в первых рядах? Не помнят и не знают его. Так же, как и Суворова, Нахимова, Кутузова. Так же, как и писателей Лермонтова, Лескова, Чехова, Бунина. Русские люди не знают русской истории.

В.Г. Еще бы — конечно, обидно. И как историку, и как писателю, и как православному человеку. Мне кажется, это некая забава, новая телевизионная игра. Постмодернизм, когда все имена не произносятся всерьёз. Это лишний раз свидетельствует о направленности нашего телевидения, которое готово показывать что угодно: Гарри Поттера, английских королев, светских львиц, яхту Абрамовича, — но боится всерьёз касаться русской истории, прославлять русских национальных героев. Мой второй любимый герой, русский селекционер, агроном, преобразователь природы, создатель первых русских газет и театра Андрей Болотов, у себя на родине был практически неизвестен. Когда я в 1988 году написал книгу о нём, все даже удивились: оказывается, в России и такие специалисты были. Нам должно быть стыдно, что настоящие наши национальные герои отставлены в сторону.

В.Б. Неожиданно для организаторов этого телешоу на первое место мощно прорвался с большим отрывом Иосиф Сталин. В противовес ему организаторы — очевидно, по заданию российских властей — выдвинули вверх последнего императора России Николая Второго. А кому бы вы отдали предпочтение? Николаю Второму или Иосифу Сталину?

В.Г. Я бы лично на первое место поставил Сергия Радонежского. Через него, через осознание его подвига я еще в советское время, будучи коммунистом и советским человеком, пришел к своему Православию. Это святой, объединяющий всю Россию. Помню, как мы отмечали его юбилей в девяностые годы, помню установку памятника работы Славы Клыкова в Радонеже, которой препятствовали все "перестроечные" силы. Они боялись Сергия Радонежского. Из писателей, конечно, Александр Сергеевич Пушкин. Это и на самом деле "наше всё". Без Пушкина мы были бы другой нацией.

В.Б. Но всё-таки, кого бы вы назвали в числе великих правителей России?

В.Г. Начну с Ярослава Мудрого, считаю его русским государем. Дальше -Иван Третий. Замечательный роман о нём написал Александр Сегень. Конечно, нельзя пройти мимо Петра Великого. Как любой великий державный деятель на изломе эпох, он имеет и великие достижения, и великие грехи. Он преобразовывал Россию жесточайшими способами, ломал старое безжалостно. Но, надо признать, у него был великий замысел, он стремился создать сверхдержаву, он чувствовал, что у России хватит на это сил. Помню, когда я жил на Полтавщине, для каждого украинского деда Мазепа был "зраднык", то есть изменник. Даже украинские националисты того времени, оппоненты советской власти, недолюбливали Мазепу. Полтавская битва, которую выиграл Пётр, сродни всем великим битвам России: Куликову, Бородину, Прохоровскому полю. Пётр Первый говорил своим воинам: вы воюете не для меня, а для России. А шведы сражались — "за короля". Из советского периода, опять же с учетом всех неизбежных противоречий времен перелома, капитальной переделки страны, признавая все грехи ГУЛАГа и коллективизации, должен назвать Иосифа Сталина. Говорят, мы победили чуть ли не вопреки ему. Ложь. Без Сталина, боюсь, Победы бы нам не одержать.

В.Б. Кстати, в одной из последних повестей моего друга, замечательного писателя Леонида Бородина, утверждается та же мысль: Победа была одержана только благодаря сталинской решимости. А ведь Бородина к поклонникам Сталина и советского строя не отнести. А рассказ Александра Солженицына "На изломах", который усердно замалчивают и его поклонники, и его хулители? Суть его: с "разоблачением" Сталина кончился великий рывок нашей страны.

А кого бы вы хотели увидеть на своем юбилее? Три самых дорогих человека из числа ваших знакомых?

В.Г. Прежде всего — Михаила Александровича Шолохова. Я его любил, обожал. Он — светлый русский гений ХХ века. Я никогда не сомневался, что "Тихий Дон" написан им. Больше некому. Не было рядом такой силы писателей. Я бывал в станице Вёшенской, читал его "Донские рассказы" — там везде шолоховский дух.

Вторым я назову Георгия Васильевича Свиридова, гениальнейшего композитора земли русской. Он часто приходил в Союз писателей, дружил с нами. Вы помните, как его награждали премией Сергея Есенина. Когда мы были у него дома: Распутин, Крупин, Астафьев, Юра Селиверстов, — Георгий Васильевич любил беседовать о русской литературе. Когда я приходил к нему один, он всегда спрашивал: "Как вы относитесь к такой-то книге? Цените ли вы такого-то писателя?" При этом сам-то уже своё мнение имел. Очень ценил Валентина Распутина, Виктора Астафьева, Виктора Лихоносова. Прекрасно знал всю русскую литературу. Как-то стал рассказывать мне о Блоке, анализировать всё его творчество. Я ему говорю: "Георгий Васильевич, вам пора диссертацию о Блоке защищать". Его жена, Эльза Густавовна, говорит: "Вы знаете, он не только о Блоке может диссертацию написать. И по Есенину, и по Тютчеву…"

Третьим желанным гостем назову своего друга Юрия Алексеевича Гагарина. Он был главным символом моего времени, нашего времени. В нем — всё: и победоносность, и улыбка, и оптимизм, и мужество, и открытость людям. Помню, в 1967 году я отвечал за встречу писателей с Михаилом Шолоховым. Был на этой встрече и Юрий Гагарин. Приехали молодые писатели того времени: Владимир Фирсов, Олжас Сулейменов, Геннадий Серебряков и другие. От Украины был Юрий Мушкетик. Он вышел на холм перед Доном, вокруг ковыль, степь, густотравье. Я подхожу, а он плачет. Спрашиваю: "Юра, что с тобой? Так хорошо вокруг…" А он мне: "Я же всё это знаю по его книгам, я же всё это прочитал. Всё через меня прошло". Жаль, в своей "незалежности" он потом забыл всё это.

Собралась вся станица, помост был сделан для встречи. Вышел Михаил Александрович, говорит: "Вёшенцы, к нам приехали писатели и Юра Гагарин. Дадим ему слово?!" И Гагарин сорок минут рассказывал о своём полете. А люди слушали его, затаив дыхание.

Вот те три человека, которых бы я мечтал увидеть на своем торжестве. Впрочем, они всегда в моем сердце.

В.Б. Вы рассказывали о слезах Юрия Мушкетика. Сегодня почти все талантливые украинские писатели настроены против России. Почему же всё хорошее забылось, а помнится только дурное? Почему славяне лютуют друг против друга, почему православные народы вовсю ссорятся? Это что, комплекс неполноценности? Угодливое прислуживание Западу? Почему украинские писатели решили порвать с великой русской культурой?

В.Г. Признаю, некоторое угнетение украинского языка, пренебрежение украинской культурой было. Я закончил Киевский университет, где всё преподавалось на русском языке, но прекрасно знаю украинскую мову. Ценю и люблю её. И мне всегда было обидно, когда наш брат-писатель пренебрежительно отзывался: мол, это не самостоятельный язык, а какой-то деревенский диалект. Надо больше уважать друг друга. Я знаю, что у нас долго был единый язык, и только с конца восемнадцатого века началось некое расслоение, русский литературный язык стал бурно развиваться, а в украинском сохранилось больше древнеславянских слов. Из русского языка они ушли, а там остались. Но Сковорода, Тредиаковский, Сумароков — писали на одном языке. Теперь один из них — украинский классик, а двое других — русские. Однако никакой языковой разницы между ними нет.

С другой стороны, Украина зато бурно прирастала русскими краями. Это и Новороссия, завоеванная русскими воинами Суворова и Потемкина, и Слободская Украина, куда бежали те же бедные украинцы от гнета польских панов и татар под защиту русского оружия. В советское время сначала Украине щедро подарили Донецкий край, Луганскую область. Затем присоединили освобожденную от поляков Западную Украину, Крым подарили. И всё это делалось руками союзной власти. Когда я учился, никакого разделения на украинцев и русских (а также евреев, молдаван, поляков) у нас не было. Одни учителя были русские, другие — украинцы, мы их любили одинаково. Надежда Васильевна преподавала нам русский язык, Ганна Никифоровна — украинский. И всё в наше сердце вмещалось: Пушкин и Шевченко, Котляревский и Лермонтов, Леся Украинка и Гоголь. Всех читали, всех ценили. Мне хочется сказать украинским коллегам: пишите на своей прекрасной мове, но неужели вам ближе немецкая и английская культура, нежели русская? Неужели Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Чехов мешают, а не помогают вам творить свою прозу и поэзию?

В.Б. Страшно подумать: неужели этот разрыв уже навсегда, и украинцы, подобно тем же полякам, станут нашими заклятыми врагами на века? Скажу откровенно, что у русских, даже при всем неприятии потери Крыма или Донецка, Одессы и Харькова, особой злости на тех же украинцев нет, вражды в сердце нет. Сами прошляпили. Раздражение разве что на политиков: как на наших, так и на украинских. Украина же, получив территорий больше, чем может "переварить", осознанно культивирует неприязнь к русским. Если удастся в народе закрепить эту неприязнь, это уже на века, неизлечимо. Но выиграет ли от этого сама Украина?