Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 92 Страница 12

Священные тексты — результат творчества людей, принадлежащих определённому времени и определённой культуре. Библия показывает нам путь познания человеком духовных истин, а окружающую нас эмпирическую действительность изучает наука; при изучении этой действительности слово науки должно быть решающим. Одним из выразителей этой точки зрения был протоиерей Александр Мень, поэтому назовём этот вариант решением Меня.

Источником доказательного знания является наука; трактовка священных текстов и сакральных истин лежит вне пределов науки (и науке по их поводу нечего сказать). Назовём этот решением Лапласа, на основании следующего исторического анекдота. Когда Наполеон спросил Лапласа, какое место в своей картине мира тот отводит Богу, Лаплас ответил: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе».

Познание мира происходит благодаря науке; религия — опиум для народа, а отсутствие Бога — научный факт. Назовём этот вариант решением Ленина.

Весь ли спектр решения мы исчерпали, пройдя от носорожьей уверенности Шейнера до столь же носорожьей уверенности Ленина? В решении Аверроэса вера и знание относительно равноправны: у Фомы сильнее вера, а у Меня — наука. Немного вне ряда стоит то решение, которое представляется мне самым здравым, — решение Лапласа. Именно эту линию развивал Томас Гексли, придумавший агностицизм, в XIX веке, и Бертран Рассел — в XX. Изложение этих идей Расселом представляется мне практически безукоризненным. А вот доказательства того, что Бога нет, стоят не больше, чем попытки доказать его бытие научными методами.

Вернёмся к Госсе. Вариант описанной проблемы, который был наиболее распространённым к середине XIX веке, — решение Фомы. Но как раз этой-то трактовки и стало сложно придерживаться в эпоху взрывообразного роста научного знания о земном прошлом. И чем глубже люди погружались в изучение геологии, тем чаще они принимали решение Лапласа. А Госсе нашёл новый поворот в старой теме.

Можно я, вслед за Госсе, начну с неожиданного вопроса? Был ли у Адама пуп? Пуп — это рубец, который остается после удаления пупочного канатика, соединявшего плод (во время его развития в матке) с плацентой. Адам был создан сразу взрослым. Так что, пупа у него не было?

Вероятно, был, иначе нам его трудно себе представить. Это означает, что Адам был создан сразу, но так, как будто он обладал предысторией. Где была эта предыстория? Неважно. В воображении Творца.

Подойдём к проблеме с другой стороны. Изучая мир, в котором мы живём, мы видим, что из его состояния M следует состояние N. Продолжая этот ряд в обе стороны, мы можем написать:

A→B→C→D→E→F→G→H→I→J→K→L→M→N→O→P→Q→R→S→T→U→V→W→X→Y→Z

Нам известно, что на каком-то этапе произойдёт конец света, когда Бог прервёт эту последовательность:

A→B→C→D→E→F→G→H→I→J→K→L→M→N→O→P

Из состояния P следовало бы состояние Q, но Бог его упразднил (сотворив чудо). Переход от Q к R, как и все последующие, останется чисто «виртуальным». Но аналогичное чудо могло бы произойти и до начала наблюдаемой нами последовательности:

A→B→C→D→E→FM→N→O→P

Итак, согласно Госсе, Бог сотворил мир в момент времени G, но таким, что он обладал «виртуальной», мнимой предшествовавшей историей!

Такой ловкости позавидовал бы и сам Аверроэс, хотя, конечно, она вполне соответствует решению, которое отражено на фреске Микеланджело. С точки зрения веры мы наблюдаем чудо сотворения, но наш разум, который выстраивает причинно-следственные цепочки, может реконструировать их последовательность в прошлое, уходящее далеко до сотворения мира!

Итак, Господь полностью примирён с ископаемыми рептилиями: мы можем сколь угодно тщательно изучать их, ни минуты не сомневаясь, что мир сотворен несколько тысяч лет назад и эти рептилии на самом деле никогда не жили — они сразу были сотворены в виде остатков!

Рассел довел аргумент Госсе до абсурда, предположив, что мир создан несколько минут назад и наши воспоминания о более далёком прошлом столь же виртуальны, сколь следы жизни ископаемых животных. Разовьём эту идею Рассела и скажем, что мир сотворён полминуты назад и через полминуты наступит конец света. Что дальше? Представление о том, что мир никто не сотворял и никто не уничтожит, а все причинно-следственные цепочки мнимы, виртуальны. Какой-то изощрённый вариант солипсизма получается...

Можно ли опровергнуть картину мира по Госсе логическими аргументами? Нет. Именно нефальсифицируемость этой картины, по Карлу Попперу, делает её ненаучной. Но и вероятные альтернативы мира по Госсе столь же нефальсифицируемы и, значит, столь же ненаучны.

Один из мощных инструментов для выбора между альтернативными объяснениями определённого феномена — бритва Оккама или, по-новому, принцип парсимонии. Объяснение тем лучше, чем меньше дополнительных сущностей оно привлекает. Я не знаю, какое объяснение нашего бытия оказывается более экономным — то, которое опирается на признание огромной предыстории и грандиозной Вселенной, или то, которое ссылается на чудо, создавшее именно такие следы мнимого прошлого, какие мы можем наблюдать в нашем нынешнем окружении. По крайней мере, мир по Госсе описать (пусть в форме простого рассказа) намного проще, чем мир, соответствующий современным естественнонаучным представлениям.

В одной из недавних колонок я писал, что мироконцепции можно сравнивать по их адаптивности. Само наше познание мира — способ адаптации, и потому результаты этой действительности можно и нужно сравнивать по тому, насколько успешными окажутся носители разных представлений о нём.

А недавно я с удовольствием прочитал книгу Стивена Хокинга и Леонарда Млодинова «Великий замысел». Очень рекомендую. Говоря о выборе моделей для описания действительности, авторы предлагают философию модельнозависимого реализма. Понятно, что из разных моделей действительности следует выбирать те, которые лучше согласуются с наблюдениями. Из двух одинаково согласованных моделей можно выбирать более удобную, более гармоничную, пригодную к конкретной ситуации, более полезную...

С другой стороны, Хокинг и Млодинов пишут: "Не существует модельнонезависимого подтверждения реальности. Из этого следует, что хорошо сконструированная модель создаёт свою собственную реальность (я бы написал — "действительность". — Д.Ш.)".

Аргумент Госсе не ошибочен, он логически безупречен. Его единственный недостаток — он бесполезен для адаптации к тому миру, в котором мы, собственно, и живём. И никакие ухищрения не отменят того факта, что самое адаптивное решение — решение Лапласа.

К оглавлению

Александр Амзин: На отвлечённую тему

Александр Амзин

Опубликовано 27 октября 2011 года

В своё время я был очарован книгой «1001 задача для умственного счёта», написанной Сергеем Александровичем Рачинским, главным идеологом церковно- приходской школы. Данные в ней задачи непросто решать нам, привыкшим к компьютерам, хуже того — нам, отвыкшим от необходимости вообще решать задачи о счёте реальных предметов вроде мешков зерна.

Когда дело касается некоторых предметов, выясняется, что в гимназиях учили получше. Совершенно точно это можно сказать про тренировку памяти, про работу с цифрами, в какой-то мере – про изучение языков.

Тут же задачник вытесняется из памяти сэлинджеровскской «Рыбкой-бананкой». Там жена главного героя жалуется матери на то, что муж спрашивает, прочла ли она сборник стихов, который он прислал из Германии. По его словам, стихи написал единственный великий поэт нашего века. И порекомендовал ей либо достать перевод, либо выучить немецкий.

Перспектива засесть за учебник, посвятить неделю, месяц, год изучению какого- то предмета удручает тем больше, чем больше лет проходит с момента окончания школы. В чём дело?

Лично мне кажется, что всё дело в заговоре коварных инопланетян. Осталось только доказать это.

Гимназистам было нечем заняться, кроме учёбы. Их держали в ежовых рукавицах – то запрещали выходить вечерами, то требовали всегда носить форму (форма дисциплинирует), то ограничивали посещение театров.

Мы не гимназисты, конечно, но такое ощущение, что мы дорвались до запретных сладостей. Вечер многие тратят не на изучение интересного, а на просмотр телевизора и сериалов, игры и бокс по переписке.

Но даже если мы сконцентрируемся и потратим деньги на курсы, купив тем самым индульгенцию от напрасной траты времени дома, каждые пять минут мы будем отвлекаться. Проверим почту по смартфону, вспомним о домашних делах, а главное – отучившись, не вернёмся дома к учебнику.

Идея прочесть великого поэта в оригинале и выучить для этого язык настолько дика, что мы не удивляемся, когда главный герой «Рыбки» стреляется.