Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 43 от 21 ноября 2006 года Страница 18

Зато следующий пункт имеет к академическим исследованиям в области SSME самое прямое отношение. Как известно, одним из главных признаков научного подхода является повторяемость результатов эксперимента, а от повторяемости уже довольно просто перейти к тиражируемости: все сервисные компании кровно заинтересованы как в том, чтобы сервисов у них было как можно меньше (меньше разных сервисов — меньше издержки), так и в том, чтобы сервисов у них было как можно больше (больше разных сервисов — больше вероятность получить клиента). Явного противоречия можно избежать, если свести похожие сервисы к одной базовой модели, которая и будет использоваться в качестве основы. Подобный подход уже давно освоили автодилеры, предлагающие на продажу автомобили, комплектация которых уточняется покупателем. Идеальной же моделью является, вероятно, модель, составленная по принципу конструктора Lego, когда разные сервисы собираются из простых, хорошо стыкуемых друг другу и легко тиражируемых «кубиков».

И, наконец, третий и последний пункт непосредственно касается тех, кто все эти сервисы будет придумывать, воплощать и продавать. Если computer science интересует, как компьютеры взаимодействуют с компьютерами, то в задачи services science входит выяснение того, как люди взаимодействуют с компьютерами и, что даже более важно, с людьми. Причем выполнять исследования должны «лирики» — психологи, социологи, антропологи и т. п., — но заказывают и принимают работу физики, поэтому в идеале данные исследований должны быть точными и ясными настолько, насколько это возможно: чтобы можно было построить математические модели для анализа и, опять-таки, тиражирования результатов.

Что из этого получится, и получится ли — вопрос на 500 миллиардов долларов. Компьютерные компании водили за собой избранный программистский народ без малого сорок лет — споры о научности computer science закончились только в восьмидесятых. Но независимо от академического статуса services science и финансового положения компаний, упомянутых в этом тексте, в одном можно быть уверенным: T-shaped people не пропадут.

Уравнивание в правах технологий и бизнес-процессов, а также разговоры об инновациях в бизнесе имеют и неприятный побочный эффект. Если бизнес-процесс это тоже в каком-то смысле технология, если его можно оптимизировать, улучшить, изобрести — значит, его можно и запатентовать.

Считается, что IBM, которая вот уже в течение 13 лет подряд является рекордсменом по количеству зарегистрированных патентов, против патентования бизнес-процессов, однако это не совсем так. Корпорация действительно активно критикует современную патентную систему, однако когда речь заходит о патентовании бизнес-процессов, то юристы IBM выступают не за полный запрет, а за более строгую выдачу патентов.

Что происходит, когда такие патенты (и близкие к ним по духу софтверные патенты) выдаются бездумно, IBM демонстрирует на собственном примере. В октябре 2006 года корпорация подала два иска против Amazon, обвиняя интернет-магазин в незаконном использовании пяти технологий, запатентованных IBM. Разбираться в этом, конечно, должны юристы, но судя по названиям, это не самые инновационные или технологические патенты IBM, а именно:

• приложения в виде интерактивных сервисов (US 5,796,967);

• хранение данных в интерактивной сети (US 5,442,771);

• реклама в интерактивном сервисе (US 7,072,849);

• подстройка гиперссылок с учетом пользовательских целей и активности (US 5,446,891);

• заказ товаров с помощью электронного каталога (US 5,319,542).

Собственно, точно такие же иски можно было бы подать против Google или миллионов сайтов, демонстрирующих интернет-рекламу.

Конечно, можно предположить, что таким способом IBM пытается привлечь внимание к недостаткам патентной системы, однако старший вице-президент IBM Джон И. Келли III (John E. Kelly III) считает иначе: «для этой тяжбы есть очень простая причина — сознательное и недобросовестное использование того, что принадлежит IBM».

НАУКА: Ваш код! Кто и когда выведет на рынок расшифровку персонального генома?

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

Проект «Геном человека» продолжался 13 лет (с 1 января 1990 года до начала 2003-го) и обошелся только американскому правительству в 2,7 млрд. долларов образца 1991 года. Сегодня премия от X Prize в 10 млн. долларов ждет частную компанию, которая сумеет за десять дней проделать то же самое с геномами ста человек, затратив не более 10 тысяч долларов на каждый. Тем самым дан старт битве компаний за долю возникающего гигантского рынка совершенно новых иследований, лекарств и медицинских услуг.

В Штатах в этом году неожиданно набрал огромную популярность новый НФ-телесериал «Герои» («Heroes»). Зрители, прилипшие к экранам, заметили то и дело мелькающий в сценах таинственный знак, похожий на стилизованную f. Вскоре стало ясно, что это обломок спирали ДНК, символ «квантового скачка эволюции», превратившего заурядных персонажей в чудовищ и волшебников, породненных молекулярными узами более прочными, чем узы крови… Так описывает электронная версия «San-Francisco Chronicles» очередной приступ массовой одержимости населения кодами — на сей раз не да Винчи, а ДНК. Автор статьи Джефф Янг (Jeff Yang) считает бесспорным, что ключ к ударному успеху сериала — именно в грамотном использовании «самой хипповой (hippest) сегодня стилистики: хромосомной». Понятие ДНК, заключает он, занимает привилегированное положение уже не только в поп-культуре, а в самом духе времени (zeitgeist) Америки наших дней.

Этот ДНК-драйв создает одновременно и прекрасный фон, и мощный стимул для развития проекта, цель которого — сделать личную генетическую информацию полностью доступной каждому. Фундамент для решения этой задачи был заложен знаменитым проектом «Геном человека» (Human Genome Project, HGP) , выполненным в международном масштабе, но в значительной степени на деньги американского правительства. Теперь речь идет о выстраивании на этом фундаменте частной инициативы, которая обеспечит массам доступ к новым чудесам науки, а бизнесу — отличный новый рынок.

В начале 2006 года стоимость секвенирования (цитирую условия конкурса X Prize) «диплоидных геномов из 6 млрд. пар нуклеотидов ДНК человека» (не «человека вообще», как было в HGP, а конкретного индивидуума, и не «генов вообще», а каждого гена в паре — они могут заметно различаться по свойствам) составляла 20 млн. долларов и требовала шести месяцев работы. В этой области, оказывается, есть свой «закон Мура» — стоимость секвенирования до сих пор уменьшалась вдвое каждые два года. Уточним, что миллиарды, затраченные на HGP, включали расходы на массу вещей: разработку новых медико-биологических технологий, исследования наследственных болезней, работу с лабораторными животными, создание компьютерных методов анализа результатов. Более того, от трех до пяти процентов госбюджета проекта (то есть миллионы, а позже десятки миллионов) каждый год уходило на изучение этических, юридических и социальных аспектов этой работы. Затраты на секвенирование как таковое составляли лишь сравнительно небольшую часть всего финансирования. Но они до сих пор в тысячи раз выше $1000 за геном — суммы, которая сделает это исследование широко доступным.

Объем рынка, связанного с массовым секвенированием, будет огромным. Даже просто умножив заветную «тысячу за геном» на сколь-нибудь заметный процент от трехсотмиллионного населения только одних США, получим десятки миллиардов долларов как грубую оценку минимального объема денег, которые будут вовлечены в эту экономику. Учтем, что развитие персонального секвенирования приведет к возникновению новых индустрий, в первую очередь — конструирования и производства лекарств, адаптированных к индивидуальным генетическим параметрам. Не говоря уж о тех индустриях, которые придется создать для того, чтобы быстрое и дешевое секвенирование стало возможным. Ну а интерпретация результатов секвенирования (см. комментарий Александра Чубенко), без которой все эти усилия теряют смысл, потребует развития не только биологических наук о функциях и взаимосвязях генов и белков, но и серьезных биоинформационных достижений. Но даже сегодня, когда этих индустрий еще не существует, рынок секвенирующих машин и химикатов для них оценивается почти в миллиард долларов в год, при этом прогнозируется ежегодный рост в 4-5%.

Параллельно с частными компаниями серьезные средства в ускоренное секвенирование вкладывает госсектор. Одновременно с объявлением конкурса X Prize американский Национальный институт исследования генома человека (National Human Genome Research Institute, NHGRI) сообщил о результатах очередного конкурса на получение грантов общей суммой 13 млн. долларов для работы над этой проблемой. В этом году гранты получили девять ученых, работающих над снижением стоимости исследования до тысячи долларов — в далекой перспективе, и двое, стремящихся довести ее до ста тысяч, но гораздо раньше. Сто тысяч за геном — та сумма, которая позволит использовать полное секвенирование сотен индивидуальных геномов в изучении генетически обусловленных заболеваний.