Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 139 Страница 2

И выяснилось, что успешный Достоевский пишет ничуть не хуже Достоевского страдающего. Да и в повседневной жизни стал он если не благодушнее (благодушным он не был никогда), то сдержаннее.

К восемьдесят первому году кредиторы были удовлетворены. Впереди явно обозначились спокойствие и достаток. Федор Михайлович подарил жене бриллиантовые серьги и стал всерьёз подумывать о покупке имения.

Но пожить русским барином не довелось.

А жаль. Очень интересно, как бы писал Достоевский, живя в собственном доме посреди собственной земли.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Эффект индульгенции

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 20 сентября 2012 года

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего... Мф.5:22

Начал писать колонку о том, какие обстоятельства могут обусловливать ценность чего бы то ни было (кроме очевидных — стоимости и полезности). Не дописал. Дёргают, отвлекают споры, в которые я вовлечён. Ладно. О высоком — в следующий раз, а сейчас — о чёрно-белом мышлении.

Начну с видео. Тихий вечер в семье Ричарда Докинза. Горит камин. Глава семейства сидит с «яблочным» ноутбуком и читает вслух письма читателей. Кому читает, не видно. Третьей жене? Дочери от второго брака? По крайней мере, каким-то женщинам. Письма вызывают у слушательниц смех. Поинтересуйтесь, что ему пишут. Моего английского не хватило, чтобы понять всё, но там, куда я дал ссылку, на плеере есть кнопочка СС — она вызывает русские субтитры.

Ему пишут защитники веры, христиане. Некоторые просто ругают автора атеистических книг как дурака. Некоторые мечтают о несчастьях, которые с ним могут приключиться, желают ему трагической и мучительной гибели, восторженно ожидают адских мук, которые ему достанутся.

Мы уже видели (слышали, читали, обоняли...) что-то подобное совсем недавно, правда? Ну хотя бы по поводу девиц, повинных в неуместном поведении. Надо бы перестать удивляться, а я всё не могу привыкнуть.

И удивляет меня не только милый смех женщин, которые, вероятно, любят адресата этих писем (не вижу в этих письмах ничего смешного; мне кажется, это повод для печали). Рискну задаться вопросом, который недавно высказывали уже многие: как люди, выбрызгивающие вовне ненависть, могут считать себя христианами? И дело тут не только в том, что они нарушают заветы основателя своей религии.

Не хочу обидеть ничьх чувств, но можно попробую сформулировать? Призыв к отказу от такого поведения, содержащийся в Нагорной проповеди, — нечто большее, чем категорический завет основателя христианства.

Я попробую обосновать это не торопясь и начну с фразы, начало которой приведено в эпиграфе. Она известна в двух версиях. Вот более распространённая:

"А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду".

Есть и другая, более редкая версия, встречавшаяся, в частности, в весьма старых источниках:

"А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду".

Надо не забывать, что речь тут идёт не только о брате, а просто о другом человеке, и не о земном суде, и не столько о суде даже, сколько об осуждении (по крайней мере, за этот гнев).

Как объяснить расхождение версий? Возможно два предположения. Согласно первому, автор высказывания «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» разделял напрасный и ненапрасный гнев и осуждал только напрасный. Увы, кто-то из переписчиков исходных текстов по недосмотру упустил слово «напрасно».

Второе предположение заключается в том, что слово «напрасно» — чуждо тексту, в котором оказалось. Его не было в исходном варианте, но какой-то из переписчиков, у которого не помещалось в голове, что осуждения заслуживает любой гнев, вставил его по своему разумению.

Случайная потеря или намеренная вставка? Не будем погружаться в источниковедческие рассуждения. Сколько я понял, окончательно доказанной не может считаться ни одна из этих версий. Но какая из них психологически достовернее? И нашей повседневной жизни, и повседневной жизни ранних христиан более соответствует первая. Общей направленности Нагорной проповеди — вторая.

Я — агностик. Свои взгляды на вопрос, по которому сломано множество копий, я объяснил когда-то в колонке о книге Докинза "Бог как ". Я с уважением отношусь к священным текстам и считаю многие из них свидетельствами высот, доступных для человеческого духа. Меня вполне убеждают аргументы того же Докинза и многих других атеистов о том, почему люди, искавшие ответы на самые сложные вопросы в своей жизни, находили их в вере в бога, задающего и законы природы, и законы морали. Этот бог был похож на людей, которые его придумывали, а может быть, и не на них самих, а на их строгих отцов. Не Бог создает людей по своему образу и подобию, а они — его! Иначе невозможно объяснить, что о благом и всемогущем Боге утверждают, что на протяжении вечности он будет развлекаться бесконечными пытками ослушавшихся его людей. Я понимаю Ницше, испытывавшего отвращение от предположения одного из первых отцов христианской церкви, что наблюдение за страданиями грешников будет одним из райских блаженств. Ницше не делал поправку на время, то самое, когда гонимые христиане вставляли слово «напрасно» в Нагорную проповедь, чтобы оправдать свой гнев на своих гонителей — а, собственно, почему он должен был делать такую поправку на время?

Тем не менее я считаю, что восприятие своего взаимодействия с миром как диалога является адаптивным. На каком основании? Хотя бы в результате осмысления своего опыта, «земную жизнь пройдя до половины» — максимального из реалистичных сроков, соответствующих нынешнему образу жизни. Когда ты воспринимаешь свои поступки как некие реплики в диалоге с миром вокруг тебя, а внешние события — как ответы на них, оно как-то лучше и легче жить получается...

Избавляться от гнева и ненависти нужно не потому (хорошо-хорошо, если хотите, хотя с моей точки зрения это совсем лишнее уточнение, — не только потому), что этого хочет Бог.

Избавляться от гнева и ненависти нужно не потому (с теми же уточнениями), что на том или этом свете за нарушение этого запрета кто-то накажет вас, а за выполнение — наградит.

Избавляться от гнева и ненависти нужно потому, что это сделает вас адаптивнее и счастливее уже сегодня.

Это сложная задача. Вероятно, полностью реализовать её не удалось никому, даже тому, кто произносил Нагорную проповедь. По крайней мере, именно так склонен я трактовать эпизод со смоковницей, которая оказалась проклята за то, что была лишена плодов, хотя дело происходило не в сезон созревания плодов. Доктор Живаго (ну то есть Пастернак) смягчает этот сюжет, не упоминает, что «ещё не время было собирания смокв», но и у него «я жажду и алчу...» маркирует изрядную погруженность в страсти.

То, что задачу избавления от гнева и ненависти решить полностью невозможно (или почти невозможно), не делает её решение бессмысленным. И не обольщайтесь советами психологов, что для здоровья полезнее выразить накопившийся гнев, чем подавлять его. С точки зрения гормональной регуляции поведения выразить полезнее, чем подавлять, а не испытывать — намного полезнее, чем выразить. С точки зрения реакции социума и мира в целом на наши реплики в том диалоге, о котором я упомянул, подавление гнева может оказаться более адаптивным, чем его выражение, но его отсутствие — всё равно вне конкуренции.

Вернёмся к «письмам гнева». Те страсти и желания, которые демонстрируют их авторы, отстоят от Нагорной проповеди намного дальше, чем позиция Докинза. Но столь же некрасивые эффекты наблюдаются и на иной почве, чем христианская.

Я имею опыт, позволяющий лучше понять положение Докинза (хоть и в меньшем масштабе). Лет десять назад я прочел полубезумную книжечку, которая запугивала граждан опасностью генно-модифицированных организмов (ГМО). Она была издана на средства фонда, возглавляемого известным российским биологом, Алексеем Владимировичем Яблоковым. Я написал Яблокову открытое письмо с критическим разбором этой книжки. Мой знакомый запустил это письмо в рассылку Международного социально-экологического союза. Яблоков, конечно, ответил уважительно, но кроме его ответа на мою электронную почту поступило какое-то количество писем из той же категории, что и те, которые зачитывал Докинз. Нет, мне писали не христиане, мне писали природоохранники. Большинство писем не были оригинальными. На том основании, что я критикую агитку, направленную против ГМО, авторы писем решили, что я проплачен биотехнологическими компаниями. Тридцать серебренников, за которые я должен удавиться, упоминались почти в каждом письме. В нескольких содержались пожелания моей мучительной смерти и описывались мучения, которые мои корреспонденты желали мне претерпеть. В нескольких подчёркивалось, что надо, чтоб перед своей смертью я наблюдал мучительную смерть своих детей...