Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 184 Страница 22

Но вот один парадокс. Знаете, какая страна лидирует в списке наиболее образованных? Так это Россия! У нас, согласно докладу ОЭСР, 55% людей в возрасте от 25 до 34 лет имеют высшее образование! (В соседях – Канада и Республика Корея.) Так что, казалось бы, именно нашу страну ждёт самое светлое постиндустриальное будущее… Но в реальности дело обстоит совсем не так; посмотрим на публикацию «Ведомостей»: «Россияне много работают, мало зарабатывают и рано умирают, так и не успев насладиться жизнью, ставит диагноз ОЭСР»…

Чистый доход домохозяйства после уплаты налогов — $15 286 против $23 047 в странах ОЭСР. При этом работают россияне больше, 1981 час в год против 1 776 часов. Так в чём же дело? Образование выше, работаем больше, а доходы — в полтора раза ниже? Причём профессор Мау пишет: «В России принято гордиться уровнем образования. Оно действительно неплохое, а по меркам среднеразвитой страны, только что осуществившей индустриализацию, оно было даже хорошим». Но ведь отвечать постсоветское образование должно уже не на вызовы индустриальной эпохи, а на те требования, которые предъявляет к нему эпоха постиндустриальная, информационная. «За пять–шесть лет получения высшего образования появляется немало профессий, которых на момент поступления в вуз просто не существовало».

Следовательно, наша страна сталкивается с ситуацией, в которой главным капиталом неизбежно окажутся не станки индустриальной эпохи и не сырьевые ресурсы, выручавшие нас в последние пару десятилетий, а люди. Люди, в знания и навыки которых инвестировать надо уже сейчас — в виде затрат на обучение. В значительной степени государственных: вспомним, что более половины экономического роста стран ОЭСР обеспечено людьми с высшим образованием. Да и личные затраты вполне обоснованы: мужчины с вузовским дипломом в возрасте 25–64 лет в 2010 году зарабатывали в развитых странах на 67% больше по сравнению с мужчинами того же возраста со средним специальным образованием (и разница растёт: парой лет раньше она была лишь 54%). Но если личные деньги на обучение — своё или детей — каждый волен тратить как хочет, то государственным (нашим с вами!) расходам на образование хотелось бы иметь обоснование. Того, что вложенные деньги не пропадут, а будут приносить прибыль, — как и любая другая удачная инвестиция. (Пользу повышения общего уровня культуры мы сейчас не рассматриваем…)

Итак, исходные данные. Важнейший капитал — образованные люди, которым предстоит работать в чрезвычайно изменчивом информационном мире. Как же спланировать их образование таким образом, чтобы оно принесло пользу и им самим (в виде востребованной и хорошо оплачиваемой специальности), и обществу?

И тут на помощь приходят методы прогнозирования по динамическим моделям, позволяющим путём имитационного моделирования просчитывать поведение сложных систем с перекрёстными обратными связями. Пионером в таком деле был американец Джей Райт Форрестер, создавший в 1956 году первую версию языка ДИНАмического МОделирования DYNAMO для первого серийного компьютера с аппаратной реализацией вычислений с плавающей точкой IBM-704.

Сегодня на задачи динамического моделирования ориентирована AnyLogic, среда делового имитационного моделирования, разработанная отечественной компанией The AnyLogic Company. И вот именно ей воспользовались специалисты группы компаний IBS, широко известного разработчика программного обеспечения, создавшие экспертно-аналитическую систему прогнозирования потребности в профессиональных кадрах. Проект осуществлялся по заказу Министерства образования и науки Российской Федерации и после тестирования в процессе формирования контрольных цифр приема абитуриентов для 2012–2013 учебного года передан заказчику.

Методика, заложенная специалистами IBS в экспертную систему, восходит к работам Форрестера по «Мировой динамике» и трудам по имитационному моделированию академика Н. Н. Моисеева. Привлечённые ГК эксперты создали динамические модели социально-экономического развития 83 субъектов Российской Федерации. Результаты моделирования процессов в них сводятся в единую модель социально-экономического развития РФ, по которой и определяется потребность страны в кадрах различных специальностей в целом, с разбивкой по регионам. На основе этого и формируются утверждаемые Минобрнауки России контрольные цифры приёма в вузы по всей стране в текущем году.

В чём тут отличие от традиционного планирования индустриальной эпохи? А именно в динамических моделях с перекрёстными связями. Когда в индустриализацию строили заводы, то предполагали сельское население неисчерпаемым резервуаром, готовым из года в год поставлять на них работящие кадры. Но сельское население в какой-то момент начало кончаться, и индустриальное производство стало буксовать, терять производительность.

Причём первыми с этим столкнулись в шестидесятые янки, что описал в книге «The Zero-Sum Solution», вышедшей в Лондоне в 1987-м, Лестор Туроу (Thurow L.). Потом пришла очередь плановой экономики Советского Союза. Плановой, но не имеющей возможности полноценного динамического моделирования и вытекающего отсюда прогнозирования. И над СССР витали еще и идеологические тени вроде недопущения безработицы и передовой роли рабочего класса, что вряд ли позволило бы прислушаться к прогнозам учёных… А компьютерные модели давали бы возможность посчитать, и сколько рабочих потребуется производству в таком-то году, и сколько людей сможет прийти из села в город; правда, это сейчас актуально только для ЮВА…

А теперь мы видим знаменательное явление. Министерство образования и науки Российской Федерации ставит процесс управления самым ценным капиталом, которым является человеческий, на научную базу. Общество будет управлять инвестициями в образование на основе прогнозов, полученных по результатам имитационного моделирования. Возможно, рекомендации, даваемые экспертной системой, и будут искажаться. Лоббированием со стороны университетов. Давлением населения — желающего учить детей бесплатно и престижному — на политиков. Но — начало положено. Планирование образовательного процесса теперь опирается на процессы вычислительные. Единственное, что даёт шанс в некоторых пределах заглянуть в будущее.

К оглавлению

Манифест обреченной экономики

Борис Славин

Опубликовано 07 августа 2013

6 и 7 августа 2013 года в газете «Ведомости» двумя частями была опубликована статья известного российского экономиста, а с недавних пор и политического деятеля Владислава Иноземцева. Смысл статьи читается уже в её названии: «Сырьевая специализация может быть благом для России». Автор вначале приводит шокирующие цифры, согласно которым доля минерального сырья в экспорте России постоянно растёт и составляет уже более 70%, а нефтегазовые доходы с менее четверти в 1997 году выросли и в 2012-м стали составлять более половины всех доходов федерального бюджета. Однако еще более шокирующим является основной тезис статьи: «Насколько нужны нам сегодня перемены, способные случиться при реальном слезании с сырьевой иглы, — это большой вопрос». Наркоман, который не может избавиться от наркотической зависимости, тоже так рассуждает: в конце концов, что плохого в наркотиках, стоит ли жуткая лечебная ломка тех преимуществ, которые есть у здоровых людей?

Странно, что один из лучших специалистов в области постиндустриализма вообще противопоставляет сырьевые и высокотехнологичные отрасли. В постиндустриальном обществе сырьевые предприятия не исчезают, а «обрастают» высокотехнологичными партнерами, делающими их высокопроизводительными. Именно в этом кроется успех международных энергетических компаний, которые автор приводит в пример (Chevron, ExxonMobil). Можно, конечно, таких партнеров искать исключительно за границей, чтобы не мучить себя проблемами модернизации! А что мы будем делать с высвобождающимися людскими ресурсами? Будем ждать, когда они сопьются, сделаем их всех бухгалтерами, охранниками или чиновниками? Но и это невозможно, даже в условиях высоких цен на сырье! Расходы на высокие технологии в условиях истощения природных ископаемых растут — а это значит, что с каждым годом все большая часть доходов будет уходить тем самым технологическим партнерам.