Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 181 Страница 22

Ролик Баррета быстро попал в список самых обсуждаемых новостей на западных технофорумах и в СМИ. Комментаторы разглядели в нём живую демонстрацию трёх ключевых преимуществ, предоставляемых Очками, — преимуществ, давно сформулированных теоретически, но только сейчас, разом, невольно подтверждённых. Итак, во-первых, это более высокие шансы зафиксировать «на плёнке» неожиданное происшествие: Очки включены постоянно — и поймать с их помощью интересный момент легче, чем с мобильным телефоном или даже фотоаппаратом (профессиональные фотографы твердят об этом уже несколько месяцев).

Во-вторых, публика не осознаёт, что находится перед объективом. Посмотрите ролик Криса: ни арестованные, ни полиция, ни случайные прохожие не понимали, что их снимает камера. Рук «очкарики» не поднимают, никаких кнопок не жмут, резкость не наводят — просто глазеют, как и все вокруг.

И это даёт преимущество номер три: объём запечатлённых с помощью Очков деталей оказывается неожиданно большим. Публика снимать не мешает, так что «очкарик» может подобраться к месту действия вплотную. Что Баррет и проделал, зафиксировав в мелочах процесс ареста, диалоги между участниками, лица и прочее.

Как полагает Крис — повторяя, впрочем, давно сформулированную идею, — киберочки навсегда изменят так называемую гражданскую журналистику. Получив мобильный телефон, обыватель превратился в журналиста — но благодаря Очкам он сможет запечатлеть мир в немыслимых ранее подробностях: нас ждут свидетельства из первых рук из эпицентра самых разных происшествий! Незаметные, не упускающие ничего соглядатаи в электронных моноклях пропитают общество, и укрыться от их всевидящего ока будет негде. Кто-то дал этому феномену удачное название — Младший Брат. И вот вопрос: пойдёт ли появление Младшего нам на пользу — или навредит?

Не обязательно именно киберочки лишат общество остатков приватности; просто так уж сложилось, что именно Google Glass сейчас являются претендентом номер один на роль массового устройства, способного снимать людей без их ведома. Вероятные главные положительные эффекты в любом случае одинаковы — и, к сожалению, невелики числом: удар по преступности, заслон на пути произвола правоохранительных органов… и всё? Естественно, выиграет жёлтая пресса: таблоиды и так уже регистрируют каждый шаг знаменитостей, а Очки позволят, простите, заглядывать в рот, когда они сидят в ресторане. Но это едва ли большой плюс.

Зато побочных эффектов хоть отбавляй. Ребятки, которых Крис заснял Очками, и без его помощи уже стали звёздами «Ютьюба»: много кто из очевидцев снимал драку на телефон. Но что если, шагая к месту событий и крутя головой, благодаря непримечательности своей видеокамеры Крис Баррет запечатлел нечто такое, что не было поймано на смартфоны, да и не должно было попасть в кадр? Кто-то, устав от выпитого за день, прилюдно матерился — и завтра, когда его случайно опознает начальник (ролик-то вирусный, сотни тысяч просмотров), потеряет работу. Кто-то, может быть, изменял жене, и — спасибо Крису! — ещё одна ячейка общества теперь распадётся. К тому же в записи могут проявиться какие-то не подлежащие разглашению тонкости работы полиции, которая не воспрепятствовала съёмке только потому, что киберочки на голове Баррета были сочтены всего лишь элементом декора.

Короче говоря, нюансов масса — и не случайно, скажем, та же Google, будучи не в силах устранить все всплывающие спорные моменты, отказалась или ограничила очень похожую функцию Street View в своих картах в Германии и Индии. Но кто или что заставит Баррета и его последователей ограничить видеосъёмку в общественных местах? Строгое предупреждение в руководстве пользователя?

Впрочем, управа, конечно же, найдётся. Пройдёт ещё год или два, Google Glass и аналогичные продукты от других производителей появятся на прилавках. И в один прекрасный день прохожий, которому не по душе идея тотального «гражданского контроля», повинуясь интуитивному сигналу тревоги от направленного на него электронного ока, даст Крису Баррету или другому пионеру, простите, в морду. После этого будут, конечно, суды и пересуды, но, что важнее, у счастливых обладателей киберочков появится первый серьёзный повод задуматься: а стоит ли провоцировать окружающих, испытывать их терпение?

Правда, и на этом история не закончится. В отличие от снимающих на камеры и телефоны, у «очкариков» руки свободны, а отснятый материал уходит прямиком в облако. Так что они могут и будут защищаться, а видеосвидетельства случившегося позже станут аргументом в их пользу.

К оглавлению

Полцарства за метаданные: почему спецслужбы собирают только метаинформацию — и что это вообще такое?

Евгений Золотов

Опубликовано 08 июля 2013

Когда бывший директор АНБ и ЦРУ Майкл Гайден советовал европейцам поинтересоваться, чем занимаются их собственные спецслужбы (вместо того чтобы хаять американские: см. «Спасение утопающего»), он явно знал, о чём говорит. Не прошло и двух недель, как во Франции вскрылась система электронного шпионажа за гражданами, едва ли уступающая PRISM по функционалу и наглости. Известно о ней стало отчасти опять же благодаря Эдварду Сноудену, вялая реакция на которого французских официальных лиц заставила журналистов внимательней присмотреться к происходящему в родных пенатах. Плюс к тому — нет худа без добра! — продолжающийся поток разоблачений обратил внимание уже всей западной общественности на то, какого типа сведения собирают спецслужбы. Потому что и в Штатах, и в Европе соглядатаям не так, кажется, нужно содержимое самих телефонных переговоров или электронных писем, как какие-то «метаданные».

О том, что Франция эксплуатирует собственную гигантскую систему электронной слежки, стало известно в результате расследования, проведённого сотрудниками газеты Le Monde. В центре скандала — Служба внешней разведки (DGSE), установившая в своей штаб-квартире «один из мощнейших в Европе» суперкомпьютеров и собирающая с его помощью информацию о телефонных звонках, электронной переписке и прочей интернет-активности французских граждан. Под прицелом всё и вся, и журналисты даже сравнивают построенную систему с гигантским пылесосом. Естественно, целью её работы называется борьба с терроризмом; естественно, законных оснований нет, и хотя даже не все члены правительства в курсе происходящего, отечественные спецслужбы и полиция имеют доступ к собранным сведениям (им позволено делать запросы на интересующих лиц).

Что ж, с момента начала сноуденовских разоблачений минул месяц — и картина рисуется замечательная. С одной стороны, Европа продолжает накручивать сама себя и в последние дни дошла до организации полномасштабного расследования вскрывшейся слежки США за европейскими гражданами, а также предложений отказаться от пользования американскими интернет-ресурсами и даже прекращения, если понадобится, воздушного сообщения между США и ЕС. С другой, как выяснилось, следят за простыми людьми не только США, но и Франция, и Англия (совместно с АНБ тихо врезавшаяся в трансатлантический оптоволоконный бэкбон). А Германия и «большинство других западных стран» (по Сноудену) если и не имеют собственных систем слежки, то сотрудничают с АНБ ради получения информации из той самой базы данных, существование которой так разозлило их политиков.

Таким образом, разбор отдельных инцидентов теряет смысл: как и предполагалось, рыльце в пушку у всех. На первый план выходит аспект, месяц назад недооценённый. АНБ, ФБР, DGSE, MI-5 и MI-6, а с ними, вероятно, и другие спецслужбы интересуются прежде всего метаинформацией. Когда Сноуден только начинал публикацию секретных материалов, официальные лица в США, если помните, пытались смягчить социальный резонанс, обращая внимание публики именно на тот факт, что часто речь идёт о сборе «всего лишь метаданных». Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что именно они наиболее ценны. Но что же это за данные такие?