Андрей Столяров - Интеллектуальная собственность: врага надо знать в лицо Страница 3

Вообще, патентом (и вытекающими из него возможностями) общество вознаграждает изобретателя не за то, что изобретатель сделал изобретение, а (буквально) за то, что он успел его сделать раньше других. Эта простая мысль вполне способна объяснить, почему права держателя патента настолько скромнее в сравнении с правами держателя копирайта. Если бы не было патентов, изобретатель мог бы держать своё изобретение в секрете, и общество бы не получило к нему доступа, но это не исключает возможности повторения того же изобретения другим лицом (заметим, некоторые изобретения попросту не могли не быть рано или поздно сделаны: тот же телефон тому пример). Отсюда и ограничения по срокам, и обязанности по заключению лицензионных договоров, и обязательность подачи заявки, и пошлины, и все остальные ограничения патентной защиты.

Отметим, кстати, что пресловутое право авторства (то есть право считаться автором) действует и в области патентов, причем является неимущественным и неотчуждаемым, как и в области авторских прав.

Под давлением софтверных монополистов патенты на программы для ЭВМ чуть было не стали в Европе реальностью; во всяком случае, патентные ведомства успели выдать достаточно большое количество таких патентов. Если бы эта практика была легитимизирована, эффект не заставил бы себя ждать. В отличие от авторских прав, права патентные не позволяют третьим лицам создавать аналогичные продукты без соответствующего лицензионного договора. Ясно, что это сделало бы рынок программных продуктов в каком-то смысле уникальным: каждая фирма-разработчик, предлагающая что-то сколь-нибудь новое, на ближайшие 20 лет практически автоматом становилась бы монополистом в данном классе решений. По меркам компьютерной индустрии 20 лет можно считать синонимом слова навсегда.

К счастью, европарламент в итоге отклонил патентуемость компьютерных программ, однако, как утверждают многие наблюдатели, это еще не конец истории.

Так почему же всё-таки я назвал интеллектуальную собственность «врагом»? Подробно об этом – в следующей статье.

Интеллектуальная собственность: хотели как лучше, а получилось…

В предыдущей статье цикла рассматривались три основных вида интеллектуальной собственности, а также виды прав, не являющихся собственностью (неимущественных).

Мне неоднократно удавалось озадачить собеседников заявлением, что ни один из видов интеллектуальной собственности (то есть имущественных прав, относящихся к перечисленным категориям) в итоге не выполняет тех функций, для которых был создан. Между тем, ничего нового в таком заявлении нет: аналогичные выводы делают многие аналитики и публицисты современности.

Не претендуя, таким образом, на новизну, рискну всё же озвучить причины подобных заявлений. Это представляется осмысленным хотя бы потому, что в ответ на слова о вредности всех трёх видов интеллектуальной собственности самой популярной реакцией, несмотря на множество текстов на эту тему, остаётся пока удивление.

Начнём опять с торговых марок, как с самого простого случая. Вы курите? Тогда пойдите в ближайший ларёк и купите там пачку Marlboro. Только потерпите, не курите её сразу… впрочем, неважно: если даже не утерпите до окончания эксперимента, пойдёте и купите еще одну. Так, есть пачка. А теперь попросите кого-нибудь привезти вам такую же пачку непосредственно из Соединённых Штатов. То есть там купить и привезти.

Ага. Теперь положите эти две пачки рядом и сравните. Если повезёт, какие-то отличия будут заметны. Ну, да, предупреждение Минсоцразвития по-русски написано, ага. А на некоторых пачках вовсе и не написано, а так, наклеечка приклеена. А если её отклеить?

На самом деле, предупреждение по-русски печатать на самой пачке стали не так давно. До той поры вы бы вообще никаких различий не заметили на первый взгляд, а при более внимательном изучении обнаружили бы одно отличие: в штрихкоде. Так это ещё постараться надо. Что характерно, требования на язык оформления сигаретной пачки действуют не во всех странах, так что есть, например, марки сигарет, которые производят в США и в какой-нибудь Болгарии; отличить их можно либо по штрих-коду, либо уже на вкус, ибо оформление пачки абсолютно одинаковое.

Ну а теперь вскрываем американскую пачку и выкуриваем сигарету. Понравилось? Еще бы. Вскрываем отечественную и выкуриваем. Что, почувствовали разницу? Ага, и как это они вам раньше нравились? Кстати, если попадёте когда-нибудь в Казахстан, попробуйте там тоже Marlboro. На всю жизнь запомните. Просто-таки неповторимый вкус несвежего сена, да.

Если вы не курите, я предложу отведать пива. Ну, те марки, которые всё ещё привозят «оттуда», трогать не будем. попробуем… э… ну, скажем, Tuborg. Привезите бутылочку из Европы, а вторую купите прямо здесь. Открываем и дегустируем.

Хотя Tuborg – ещё ладно, а вот, к примеру, у нас когда-то продавался чешский Gambrinus. Мне он даже казался вкусным, пока я в Праге не попробовал, что такое настоящий Gambrinus. Причём, что интересно, Gambrinus у нас вроде бы не варили, везли честно из Чехии, да только не помогло.

Ладно, оставим наши дегустационные упражнения и перейдём ближе к делу. Изначально охранять наименования товаров придумали тогда, когда появились первые аналоги нынешних брендов, известные своим качеством. Для ремесленника, у которого товарец был похуже, появилось искушение назвать свой товар так же, как у более умелого соседа, чтобы часть клиентов забрать себе. Ну, он так и сделал. То есть попросту обманул покупателей. Охранять право использования торговой марки придумали изначально для предотвращения такого обмана.

В результате, как мы видели, получилось не совсем то, что предполагалось. Дело в том, что в целях охраны торговую марку сделали предметом собственности, а в качестве собственника «назначили» производителя соответствующего товара и услуги. Всё было бы хорошо, если бы до производителей не дошло внезапно, что на престиже своей марки можно неплохо делать деньги, причём не только самому производя и продавая товар, но и позволив это делать ещё кому-то под той же маркой. То есть кто-то другой и производит, и продаёт, а мы сидим и стрижем купоны. Весьма привлекательная картина, не так ли? Немудрено, что такая модель ведения бизнеса быстро стала популярной и даже получила специальное название франчайзинг.

Конечно, на владельца торговой марки действуют определённые сдерживающие факторы. Сдавая свою марку во франчайзинг кому попало, владелец вполне может получить резкое снижение популярности марки из-за, скажем, низкого качества продукции, поставляемой партнёрами под данной маркой. Поэтому обычно к торговой марке прилагаются определённые технологии, услуги по обучению персонала, иногда даже делегированные специалисты для контроля за процессом производства, а соглашение о франчайзинге накладывает на использование торговой марки ряд ограничений. Обычно, но не всегда. К тому же и в случаях, когда владелец торговой марки всерьёз пытается сделать лицензированный продукт идентичным оригинальному, далеко не всегда это ему удаётся.

Вернёмся к нашим примерам с сигаретами и пивом. Вряд ли на популярность марки Marlboro в США может серьёзно повлиять то обстоятельство, что в Казахстане под той же маркой продаётся откровенная солома. Есть ли при этом смысл для компании-владельца предпринимать серьёзные усилия по обеспечению качества казахстанской версии? Вопрос можно считать риторическим.

Далее, торговую марку, как и любой вид собственности, можно попросту продать. Продукт, который будет выпускать под той же маркой новый владелец, вполне может иметь мало общего с оригиналом.

Наконец, и сам владелец торговой марки вполне может выпускать под данной маркой что угодно, и здесь уже ему никто не указ. Классический пример этого – напиток Coca-Cola, нынешний рецепт которого не имеет вообще ничего общего с тем, что называлось именем Coca-Cola изначально (слово «кока» в названии напитка исходно обозначало то самое растение, из которого получают кокаин, а сам напиток был кокаиносодержащим; в те времена в США кокаин не был запрещён). Вообще данный сценарий достаточно типичен: выпускаем на рынок некий продукт, он становится популярен, но у нас в какой-то момент исчезает возможности его дальнейшего выпуска, либо такой выпуск становится нам невыгоден. Но популярность-то терять жалко! Вот мы и начинаем под тем же названием выпускать что-то совершенно иное.

Особенно неприятно бывает, когда потенциальный покупатель ознакомился с экземпляром того или иного продукта, например, у своих знакомых, решил, что это именно то, что ему нужно, пришел в магазин, приобрёл нечто, имеющее абсолютно то же название с точностью до последней буковки, после чего обнаружил, что с тем, что он видел у своих знакомых, приобретённое не имеет ничего общего. Должен подчеркнуть, что подобные истории более чем реальны, они происходили и со мной самим, и с людьми, которых я лично знаю.