Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 137 Страница 3

Те же полтора часа уходили на дорогу у мелкого чиновника, какого-нибудь Бальзаминова или Акакия Акакиевича, который, не имея возможности тратиться на извозчика, шёл на службу пешком из дешёвого района столицы. В провинциальном Воронеже – минут пятнадцать-двадцать максимум. В чём прогресс? Прогресс-то в чём? Ну да, Хлестаков мечтал о супе из Парижа. Сбылось с лихвой: лапша из Китая или Вьетнама – повседневное блюдо студентов, холостяков и коллежских регистраторов. Но в бальзаминовские времена вероятность попасть под лошадь была намного меньше, нежели сегодня пострадать от механической повозки. Точных сведений о смертности в ДТП девятнадцатого века я не нашёл, но, по воспоминаниям современников, летальные исходы были редки, счёт по стране шёл на десятки, много на сотни за год, но не на десятки тысяч.

Сегодня на дорогах России погибает три, а то и четыре человека ежечасно, круглые сутки, без перерывов и выходных. Это плата за проезд, а не за прогресс. И мы её платим нечувствительно: те, кто погиб, протестовать не могут, а те, кто не погиб, считают... Не знаю, что они считают. Может, просто вглядываются в дорогу, отыскивая наш особый путь.

А жертвы — что жертвы... Ацтеки приносили жертвы своим богам, мы – своим. Но у нас людей выбирает жребий, на алтарь ДТП попадают банкиры, депутаты, даже губернаторы. Или случай с Машеровым: Петр Миронович, первый секретарь Центрального комитета компартии Белоруссии, погиб при столкновении с грузовиком, перевозившим картошку.

Самое любопытное – это именно нечувствительность. Массовая гибель в ДТП для общественного сознания – слепое пятно. Как протестовали против войны во Вьетнаме по обе стороны Атлантики! Сколько негодования после разрушения Башен! А тут – тишина. Ну да, хорошо бы сократить число пострадавших, но так, чтобы при этом число автомобилей, находящихся в движении, не уменьшилось, а увеличилось. Стараются. Где-то строят дорожные развязки, где-то ставят светофоры, где-то, помня об участи Машерова, когда едут люди первого сорта, перекрывают движение на часы.

Всё это только способствует перерастанию первого правила Щ в полноценный закон.

Что я предлагаю? На велосипеды пересесть? Как в какой-нибудь, простите, Дании, где даже парламентарии и министры ездят на велосипедах?

А в дождь? А в мороз?

А в дождь и в мороз нужно сидеть дома и торжествовать! Прогресс – истинный прогресс – состоит в повышении производительности труда. Хотя бы вчетверо против пушкинских времён. Летом (или, как Пушкин, осенью) ударно поработал ради жизнеобеспечения семьи, а остальные времена года путешествуешь, самосовершенствуешься, разводишь бесприбыльно, ради чистой красоты, цветы, фотографируешь снежинки или философствуешь на диване. Другими словами – занимаешься личными делами. Прихотями. Для души.

Но нет этого. И не предвидится. Конкуренция. Того, кто предаётся несуетным размышлениям на диване, обойдут и на повороте, и на прямой. Оттеснят в кювет. Оккупируют. Присоединят в качестве подмандатной территории. Приходится приспосабливаться к суровой реальности. Покупать автомобиль, если же повезёт – пользоваться общественным транспортом. Раз уж тратишь три часа на дорогу, трать с толком. Книжки читай, журналы. У нас вот в троллейбусах вай-фай завели. Зашёл в библиотеку, полистал журнал, взял томик стихотворений или роман в дорогу.

Я к своей обновке, MagicBook M6FHD, привык, притерпелся. Сросся. На днях попался любопытный роман. «Серый туман», автор – Евгений Лотош. Но о романе напишу в следующий раз, если таковой наступит.

Никто не знает своей судьбы.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Ценности и риски

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 05 сентября 2012 года

Пятачок: Но если я выстрелю в шарик, он испортится! Винни-Пух: А если ты не выстрелишь, то испорчусь я!

Обсуждение двух последних колонок зацепило проблему выбора. Мы не умеем делать выбор в ситуации, когда на кону — выбор между двумя ценностями. Я не предложу здесь «правильного» способа выбора между двумя ценностями, хотя некоторые соображения по этому поводу у меня есть. Пока что я хочу просто не торопясь обсудить важность и сложность самих ситуаций такого выбора.

В экономике задача управления рисками разработана достаточно хорошо; её история тянется из XVIII века, от Даниила Бернулли. Он первым (или одним из первых) понял, что, сравнивая разные способы действий, нужно учитывать не только шансы и риски, но и их вероятности. Если выигрыши и проигрыши можно выразить по одной шкале и если можно оценить вероятность каждого исхода, задача становится тривиальной. Подобные задачи, например, на каждом шагу решает игрок в преферанс. Можно я использую эту игру как пример? Я люблю преферанс (хоть и не играю в него последние несколько лет), и само его название (произошедшее от французского «предпочтения») отсылает к проблеме выбора. Не беда, если вы незнакомы с преферансом (хоть вы и немало потеряли в этой жизни); не цепляясь за детали, отследите общую логику...

Вы хотите сыграть «семь вторых» (у вас пять треф, включая две старших, и ещё пара тузов). Вы останетесь без одной, если все три трефы ваших противников попали в одни руки. Три трефы могут разделиться восемью разными способами, из них вас не устраивают два. Вероятность трёх треф на одной руке, умноженная на ваш проигрыш, если вы останетесь без одной, меньше вероятности того, что трефа разделилась между вашими противниками, умноженной на очки за семерную игру. Что ж, объявляйте игру: даже если вы в этот раз проиграете, действуя таким образом, вы будете чаще выигрывать. Конечно, вы могли учесть не все риски. У вас пиковый туз, который вы посчитали верной взяткой; вы ходите третьим. Партнёр со вторым ходом сидит на семи пиках и невыразительных остальных картах. Он пасовал, потому что по ходу торговли уже не мог играть «шесть первых», а на «семь первых» идти не рискнул. Первый игрок передаёт ход второму (по бубне — она сильная у первого; у вас, с учётом прикупа, было три меленьких бубны, и жалкая десятка второго игрока берёт взятку), второй заходит в пику, вы бьёте тузом, а первый игрок перебивает козырем — вы без одной, хоть трефа и разделилась выгодным для вас образом. Можно было это учесть? Можно было, только ваши расчёты должны были быть более сложными и включать вероятности всех раскладов, при которых вы не берёте свои семь взяток, даже относительно маловероятных. Да нужно было ещё учесть вероятности разных действий ваших партнёров.

Конечно, учесть поправку на то, что партнёр, сидевший на втором ходу, осторожничает, более опасаясь проигрыша, чем думая о выигрыше, нелегко. То, что первый игрок временами видит отражение ваших карт в стекле серванта, вообще может быть для вас неожиданностью, но всё-таки пока мы думаем только о счёте игры, все возможные исходы могут быть выражены в набранных очках (вистах). Но так бывает не всегда!

Знаете, что такое «инфарктный мизер»? Мизер, который при некотором (если игрок умеет считать и не зарывается — маловероятном) исходе оказывается ловленным. Когда такая возможность вдруг реализуется, залетевший на «паровоз» игрок якобы может получить инфаркт. Вероятно, такое название появилось не на пустом месте: за ним стоят истории реальных людей, сползавших из-за ломберного стола на пол, держась за сердце.

А можно ли учесть вероятность не просто роста «горы», а ещё и инфаркта во время размышлений, заявлять мизер или нет? Чтобы сделать это, нужно установить, скольким вистам эквивалентен инфаркт.

Сравнивая вероятности разных исходов, мы оценивали их стоимости (с учётом их вероятностей). Стоимости — это то, что может быть выражено в определённом количестве денежных знаков (вы ведь договорились о цене виста, садясь играть в преферанс?). А как определить стоимость инфаркта?

Оценить стоимость лечения, прибавить недополученную во время лечения выгоду, накинуть компенсацию за сомнительные удовольствия, выпадающие на долю инфарктника? А как учесть, что некоторая часть инфарктов приводит к смерти, а даже те, которые удаётся пережить, — сокращают ожидаемую продолжительность жизни и снижают её качество? Учётом расходов на похороны тут не обойдёшься. Можно ли определить стоимость страхов и сочувствия родных и близких (а также возможного торжества ваших недоброжелателей)? Как оценить ущерб вашим детям, которых вы оставите без своей помощи?

Определённая стоимость у инфаркта есть, но она не исчерпывает все его последствия. Инфаркт затрагивает также ценности — жизнь, здоровье, отношения с другими людьми. Ценности — это то, что мы считаем важным; давайте будем использовать это понятие такой важности, которая не связана со стоимостью.