Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 188 Страница 6

Как сознательный гражданин я, по идее, должен сам об этом думать, составляя заявку. Но конкурентная борьба не располагает к таким возвышенным рассуждениям. Дальнейший рост доли конкурсного финансирования приведёт к повышению риска остаться без денег. Поэтому я, составляя заявку, вынужден думать не только и не столько о том, как заполнить очередное пустое место в мозаике, сколько о том, как выигрышнее представить замысел и как написать в процессе его реализации как можно больше статей — ведь основной продукт работы учёного-фундаменталиста есть статья.

Но вот ведь какое дело: я же не пирожки пеку и не занимаюсь какой-либо другой деятельностью, результат которой конкретен и предсказуем. Допустим, я начал исследование, но результата не достиг. Может быть, ошибся в исходных посылках, может быть, недооценил требуемые усилия… Или, например, рассчитывал получить время на телескопе, а его не дали, или, например, время дали, но не было погоды, и т. п. И что делать? Утрамбовывать в одну заявку несколько задач, чтобы успехи в одних замаскировали недостачу в других? Но тут есть риск прочитать в отзыве рецензента, что заявка перегружена (читали, знаем). Поступить, как в шуточной рекомендации для соискателей грантов: писать заявку по уже готовым, но не опубликованным работам? Но это же надо идти впереди планеты всей, чтобы уже выполнить исследование, которое в мире будет актуальным в течение нескольких следующих лет. Конечно, в реальности все эти проблемы решаемы, но сам факт, что систему конкурсного финансирования приходится испытывать на прочность или обходить, указывает на её недостаточное совершенство.

В российских условиях к этим проблемам пока добавляется мизерный размер многих грантов. Чтобы они в сумме давали хоть сколько-нибудь ощутимую величину, участвовать приходится во многих, что сильно увеличивает нагрузку, в том числе и писательскую. Если в будущем размеры грантов у нас возрастут, наверняка возникнет проблема меньшей вероятности их получения, которая уже существует в развитых странах. На конференции PPVI коллеги из США жаловались на то, что вероятность получения гранта Национального научного фонда (NSF) составляет сейчас 1:10. Конечно, на NSF свет клином не сошёлся, но это опять же означает написание многих заявок в надежде, что хотя бы некоторые выиграют. И стресс, стресс, стресс — обязательный атрибут конкурентного мира.

Я не собираюсь, разумеется, утверждать, что являюсь противником конкурсной системы. Понятно, что она необходима как реакция на неидеальность мира и возникла из желания передать деньги в руки непосредственно сильному исследователю. Но с ней сопряжены и определённые недостатки — дополнительная бюрократическая нагрузка на того же самого исследователя и отсутствие системы в выборе «черпков». Добавим ещё появившуюся в последнее время тенденцию к усложнению пользования грантами. То есть деньги-то исследователю передают, но при этом навешивают на них массу условий: не бери на зарплату больше половины, на командировки представь сразу план на год, а стулья и ручки вообще не покупай: их тебе институт должен обеспечить… То есть кто-то когда-то съездил на деньги гранта на море, и теперь, вместо того чтобы дать указкой по пальцам одному прохиндею, подрезают крылышки всем, но это не сделало пользование грантами более удобным. Тем не менее я не призываю отменить гранты. Я за них большую часть времени и если я их получил. Сомнения возникают только в период написания очередной заявки, когда вспоминается фраза, услышанная недавно от одного из представителей старшего поколения: «Мы в то время работали, а не думали об индексе Хирша».

К оглавлению

Заявление Google калифорнийскому суду практически отменяет почтовую приватность

Михаил Ваннах

Опубликовано 27 августа 2013

Защита прав потребителей — занятие древнее и почтенное. Скажем, в Древнем Риме оно возлагалось на коллегию эдилов, aedilis, один из органов управления Городом. Порождённая изначально потребностями плебеев защищать свой единственный храм Цереры, Либера и Либеры на Авентине, она, беря на себя реально важнейшие для населения функции присмотра за нормальным функционированием рынков и общественных зданий и сооружений вроде бань, трактиров, постоялых дворов и дорог, обретает государственный статус. Причём приведём забавнейшие параллели с информационными технологиями: одной из важнейших функций коллегии эдилов было хранение плебейского архива; без надёжного документирования было невозможно защищать и имущественные и неимущественные права, что личные, что общественные. (И, похоже, эдилы открыли резервное копирование информации: каждая из двух коллегий эдилов, плебейских и курульных, имела по ряду сведений свой независимый архив.)

Да, и поскольку эдилы являлись продюсерами тогдашнего шоу-бизнеса — да-да, именно эти ребята обеспечивали народу квиритов вожделенные хлеб и зрелища, — то нуждавшиеся в популярности для своей политической карьеры представители высших слоёв общества охотно занимали должности курульных эдилов.

На высях индустриального общества, на самой грани перехода его в общество информационное, всемирную славу защитника прав потребителя снискал себе Ральф Нейдер. Выходец из семьи арабов-христиан в полной мере соответствовал римским требованиям к вступающим на cursus honorum, путь к почестям, даваемым высшими государственными должностями: Принстонский университет, Гарвардская школа права, служба в армии, начало работы адвокатом (как Цицерон).

В соответствии с нравами ХХ века к этому добавляется преподавание и колумнистика. А в 1965 году Ральф Нейдер публикует уникальную книгу — Unsafe at Any Speed: The Designed-In Dangers of the American Automobile («Опасен на любой скорости: Угрожающе сконструированный американский автомобиль»). В ней одинокий правдоискатель кидает вызов отрасли, являвшейся гордостью тогдашней Америки, — автомобилестроению. Главной мишенью, которой была посвящена первая глава, оказался автомобиль Chevrolet Corvair. Это была компактная (в габаритах «Волги» ГАЗ-21) машина с заднерасположенным шестицилиндровым движком, предлагавшаяся потребителю по цене менее двух тысяч тогдашних долларов и умеренно потребляющая тогда ещё вполне дешёвое топливо.

И вот Нейдер обратил внимание на большое (более сотни случаев) количество аварий на поворотах. И — объяснил их конструктивными особенностями машины, обусловившими потерю управляемости и даже опрокидывание при прохождении виражей на большой скорости. Возложив вину за это на инженеров General Motors, предложивших потребителю ненадёжную конструкцию.

Смешно, но Нейдер вряд ли был прав. Расположение мотора сзади ничуть не мешало обладателям культового «Фольксвагена-Жука», легендарного Porsche 356 и анекдотического «Запорожца». Параметры задней подвески с качающейся осью были оптимизированы под комфортность езды, её «мягкость». Но американские потребители привыкли к моторам впереди, к езде с совершенно другой центровкой. (Для аналогии: попробуйте понаблюдать за тем, кто учился и ездил только на переднеприводных — и вдруг оказался на машине заднеприводной, даже родовитой «немке»; только смотрите издали, зрелище небезопасное.) Да ещё, купив за пару килобаксов Sporty Corvair, они не задумывались, что у спортивной машины и другая цена, и жёсткая подвеска…

И книга Нейдера — показывающая потребителю, что виноват в авариях не он, — пошла на ура, став национальным бестселлером. Но изящество мер противодействия Ральфу, выбранных менеджментом General Motors, поражает. У них не было возможности объявить, что во всём — как и в большинстве ДТП — виновата прокладка, та, что между сиденьем и рулём: покупателю надо льстить…

Так что наняли частных детективов, записывающих звонки Нейдера, да подрядили проституток прельстить его. Заокеанский юрист (в отличие от местных деятелей, ведшихся на прелести Кэтрин Му-Му) не впал во искушение, а, наоборот, вытащил историю на свет. В суд. Взыскав с корпорации за вторжение в частную жизнь (invasion of privacy) весьма солидную в деньгах середины шестидесятых сумму в $425 000. Запомним этот факт и в завершение скажем, что отмеченные Нейдером проблемы в более поздних моделях Chevrolet Corvair были устранены: изменили параметры пружин, ввели стабилизатор поперечной устойчивости (железку коромыслообразную), но было поздно. Образ машины-убийцы сформировался, и вскоре выпуск неплохой и недорогой модели прекратили… И первый нефтяной кризис американцы встретили на классических машинах-гигантах.