Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 113 Страница 6

Точно так же новые боевые возможности обретают подводные лодки — и построенные в КНР ядерные и дизельные, и поставленные из России субмарины класса Kilo, способные наносить американцам удар противокорабельными ракетами на дистанциях до двухсот морских миль. Серьёзную угрозу представят и самолёты четвёртого поколения, такие как Су-30МК2. Новые возможности традиционному оружию Китая придаст использование киберборьбы. Как для обнаружения дислокации американских систем оружия, так и для нарушения функционирования их вычислительных систем и сетей.

В этом Поднебесной должна помочь интеграция китайских компаний, являющихся подрядчиками НОАК, с крупнейшими игроками американского ИТ-рынка. Скажем, чего стоит один только альянс Huawei Shenzhen Technology Company Ltd с Symantec, Inc, крупнейшим игроком западного рынка кибербезопасности… Янки опасаются сюрпризов вплоть до BIOS-уровня.

А ситуация усугубляется ещё и тем, что кибератаки анонимны. Поди разберись, кто там обрушивает множество сетей, в том числе и логистику авианосной группировки, потребляющей астрономические количества товаров широчайшей номенклатуры. То ли хакеры НОАК. То ли северные корейцы. То ли русская мафия. А может, вообще предприниматель из Кремниевой Долины, протестующий против высоченных калифорнийских налогов…

А времени на это выяснение уйдёт много, и чем это чревато, янки узнали в местечке под именем Жемчужная Гавань. Причём чего-то принципиально нового китайцы не делают. Можно сказать, что речь идёт об адаптации доктрины Огаркова («Революция в военном деле») к новым технологическим возможностям. Осуществляемой в соответствии с общеизвестными методами системного анализа. Налицо лишь осознание национальных интересов, работоспособность и политическая воля, которую в равной степени демонстрируют и бизнес, и муниципалитеты, и власти провинций, и руководство КНР.

Кстати, все вышеизложенное могло бы проходить по разделу «игр разума», вроде обсуждения потенциальной возможности вторжения иномирян из параллельных измерений, если б не пара фактов. Государственный долг США на январь 2012 года – 15,3 триллиона долларов, больше 100 процентов ВВП, уровень достигавшийся только во время Второй мировой. Ну а торговый баланс Китая в феврале 2012 года (который все мы привычно полагаем профицитным) показал максимальный дефицит с момента начала расчёта этого показателя в 2000 году и остановился на отметке 31,5 миллиарда долларов.

А в таких ситуациях так и тянет к оригинальным поступкам…

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Подпорки альтруизма

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 21 марта 2012 года

Последнюю колонку я закончил тем, что парадокса Симпсона самого по себе для развития истинного альтруизма недостаточно. Он может привести к увеличению числа носителей генов альтруизма лишь при достаточно специфичных условиях. Впрочем, в самом конце колонки я допустил наличие каких-то ещё факторов, поддерживающих отбор в пользу альтруизма.

Я обсужу такие факторы здесь. Но до перехода к основному содержанию сегодняшней колонки предостерегу читателей от одной нередко встречающейся ошибки. Жанр колонки очевидно ограничен по объёму. Ссылаясь на какие-то обстоятельства, я пытаюсь вставить в текст минимальные пояснения, необходимые для их понимания. Это означает, что полная картина какой-то непростой проблемы в колонку не поместится, я вынужден ограничиваться обсуждением только одного или нескольких её интересных аспектов. Не торопитесь делать вывод о том, что если я не упомянул какую-то из проблем или не сослался на некий феномен, то я отрицаю их существование или важность, ладно? К примеру, если я обсуждаю специфику отбора, способствующего распространению генов альтруистического поведения, это никак не означает ни того, что феномен альтруизма полностью объясняется генами, ни того, что я считаю отбор аллелей единственным механизмом эволюции.

Хотите более полную картину, чем в этой или предыдущей колонке? Читайте Маркова. Вот, кстати, его презентация, на которую мне особенно приятно ссылаться. Это расширенная версия доклада на нашей, харьковской конференции молодых учёных. Мы приглашали его пару лет назад в качестве мэтра, выступающего на открытии конференции и ведущего круглого стола.

К теме! Меня интересуют специфические особенности человеческих популяций, которые могли повышать эффективность группового отбора в пользу генов, способствующих альтруистичному поведению. Здесь я поговорю о трёх из них:

антагонистические отношения между группами;

неслучайный характер формирования групп;

внутригрупповые механизмы контроля поведения индивидов.

Я попробую отразить эти факторы в модели, которую я делал для прошлой колонки. Конечно, это будет достаточно условная модель; в конце концов, я обосновывал её структуру образом жизни неких гермафродитов, образующих колонии на дне моря. Внося в эту модель факторы, отражающие особенности человеческих популяций, я не утверждаю, что она будет корректно отражать нашу предысторию. Здесь модель будет использована для другого. Её задача — показать, что рассматриваемые факторы действительно повышают эффективность группового отбора в пользу альтруистов, без количественных оценок такого отбора. К счастью, модели, позволяющие количественную оценку, для человеческих популяций уже созданы. Тем не менее, когда я писал эту колонку и возился с моделью, я лучше понял некоторые особенности нашей эволюции. Надеюсь, что и кто-то из читателей также расширит своё понимание с её помощью.

Характерной особенностью альтруистичного поведения многих животных, включая человека, является то, что оно касается только особей, входящих в определённые совокупности. Серые крысы самоотверженно поддерживают особей одной с ними группы и крайне враждебны с представителями других групп. Люди часто делят окружающих на «своих» и «чужих», демонстрируя к ним совершенно разное отношение.

Такой альтруизм, ограниченный рамками определённой группы, получил название «приходского альтруизма (parochial altruism)». Название связано с типологией политических культур по Габриэлю Алмонду и Сиднею Вербе, американским политологам. Они выделили три типа культур: приходская, зависимая и культура участия. Приходской альтруизм — часть приходской культуры. В русскоязычной литературе (например, в текстах Александра Маркова) его называют не русским словом, а с использованием транслитерации — «парохиальным альтруизмом». Иногда Марков пишет о «парохиализме», понимая под ним, вероятно, именно агрессию по отношению к чужакам. В использовании транслитерации есть свои плюсы (прихожане никаких приходов не обидятся) и минусы (термин становится непрозрачным).

Обижаться тут не на что. Приходы бывают разными, но в целом связь поддержки «своих» и ненависти к «чужим» с принадлежностью к определённым религиозным общинам показана для разных человеческих культур. Интересный вывод в процитированной статье таков: склонность к приходскому альтруизму не коррелирует с частотой молитв, но значимо связана с частотой посещения церквей и общин. Из шести изученных конфессий сильнее всего этот эффект проявился у прихожан российской православной церкви.

Итак, приходской (парохиальный) альтруизм проявляется одновременно в любви к своему, посконному (её можно называть патриотизмом) и в ненависти к чужому (ксенофобии, шовинизме и прочая, и прочая). Есть серьёзные основания предполагать, что в развитии такого поведения велик вклад генетических, биологически предопределённых факторов. Люди, склонные к такому поведению, особо востребованы во время войн и конфликтов. Мы помним их как героев, сочетавших самоотверженность, искреннюю преданность братьям по оружию и ненависть к врагам. В мирное время такая психология намного менее адекватна. Поэтому, в частности, я сдержанно отношусь к попыткам пропагандистов патриотизма воспитывать молодёжь на примере героев войны...

Как отразить приходской альтруизм в моей модели? Следствием антагонизма между субпопуляциями является то, что часть из них гибнет. Если вы не забыли, на каждом ходе моей модели происходит случайное формирование семи субпопуляций. Для них вычислялась групповая выживаемость, тем более высокая, чем больше было в этой субпопуляции альтруистов. Я использовал простую меру «силы» субпопуляции: произведение её численности и выживаемости. Все субпопуляции, «сила» которых ниже среднего уровня, гибнут: их уничтожают более многочисленные и крепче спаянные конкуренты.

Вы знаете, такая перестройка модели не привела к существенному повышению эффективности поддержки альтруизма отбором. По крайней мере, в том варианте, который я выбрал, побеждают не только группы с высокой долей альтруистов, но и просто-напросто более многочисленные группы. Это реалистично: крупные группы, даже состоящие из менее героических борцов, имеют свои преимущества. Но если формирование субпопуляций происходит случайно, доля альтруистов в крупных группах оказывается ближе к средней по популяции. В таких условиях на динамику аллелей сильнее влияет простая случайность.