Великий китайский файрвол - Джеймс Гриффитс Страница 6

К концу мая, когда пожар, охвативший столицу, грозил перекинуться на всю страну, правительство перешло к жестким действиям. 19 мая на площади появился Чжао Цзыян, популярный в народе генеральный секретарь ЦК КПК, выступавший за диалог со студентами. Он попросил у демонстрантов прощения за то, что пришел слишком поздно.

Вскоре сторонники жестких мер сместили Чжао с поста генсека и поместили его под домашний арест. На следующий день премьер Госсовета Ли Пэн объявил в Пекине военное положение.

Ближе к концу мая всем стало очевидно, что насилия избежать не удастся, и люди начали уходить с площади. Лидеры протестующих не знали, что делать дальше.

Партия, казалось, застыла в нерешительности. Только много лет спустя стало известно, что фактический глава страны Дэн Сяопин и другие высокопоставленные лица, выступавшие за подавление восстания, столкнулись с расколом внутри партийного руководства и поэтому долго не могли приступить к решительным действиям.

Наконец, 3 июня на Пекин выступили войска численностью 10 000 человек. «Такое количество личного состава, наличие шлемов и автоматического оружия заставляет предположить, что вариант с применением силы очень вероятен», – говорилось в телеграмме Госдепартамента США.

Силы Народно-освободительной армии Китая (НОАК) зачистили улицы столицы от протестующих с помощью танков и снайперских винтовок. Счет погибших шел на сотни, а задержанных – на тысячи.

Не успел над площадью Тяньаньмэнь рассеяться дым от выстрелов, как партийная машина заработала на полную мощь, пытаясь сделать все, чтобы подобное больше не повторилось. Сотни студенческих активистов покинули страну, перебравшись в Гонконг, который тогда еще был британской колонией, или еще дальше. Большинство из них до сих пор не могут вернуться на родину. Еще больше людей заключили под стражу или уволили с работы, даже тех, кто почти не участвовал в протестах. Чжао Цзыян оставался под домашним арестом до 2005 года, до самой смерти.

В последующие годы правительство Китая стремилось стереть из памяти всякие упоминания о событиях на Тяньаньмэнь. Тем, кто принимал в них участие, было запрещено упоминать о них под страхом наказания. Очевидцы не рассказывали о протестах даже своим детям, а те, в свою очередь, не рассказывали об этом в школах. Даже среди участников событий 1989 года ходили полуправда и домыслы.

Машина пропаганды сеяла среди людей неуверенность и стремилась запятнать историческую правду ложными свидетельствами. Из студентов сделали диких анархистов, которые убивали и калечили солдат. Жертвы были не только на самой площади, но и на прилегающих улицах, по которым наступала НОАК. Но такой подход к оценке числа жертв считался преувеличением. Даже те, кто воочию видел ужасы тех дней в Пекине, полагали, что подавление протеста было исторически оправданно: иначе Китай не достиг бы теперешнего процветания и модернизации. Если бы Дэн не действовал тогда, в 1989 году, жестко, считают они, он не смог бы провести реформы, благодаря которым наступил экономический подъем.

Партия практически полностью подчинила себе историю. А потом в Китае появился интернет.

Глава 2

Через стену

Первое электронное письмо в Китай и истоки цензуры интернета

В 1987 году после смерти Мао Цзэдуна прошло уже десять лет и Пекин пребывал в плачевном состоянии. Город так и не смог залечить шрамы от последней авантюры Великого Кормчего – культурной революции. Пытаясь удержать в слабеющих руках власть, за десять лет Мао привел Китай на грань гражданской войны. Столицу терроризировали отряды хунвэйбинов, туда набирали малограмотных и бедных подростков. Они избивали и подвергали пыткам интеллигентов, коррумпированных чиновников и классовых врагов. В деревнях и крупных городах вели войны между собой разномастные группировки. Экономика пребывала в стагнации[18].

Пассажирам авиарейсов, прибывавших в аэропорт Пекина в сентябре 1987 года, открывался удручающий вид: пара обшарпанных построек, поле размером с сельский аэродром, со стен осыпалась краска, тусклое освещение и никаких указателей[19]. На дорогах преобладали велосипеды, а в асфальте тут и там виднелись ямы.

Но были и признаки роста благосостояния. У более зажиточных граждан – новенькие японские автомобили или их дешевые местные аналоги. У достопримечательностей толпились туристы. В центре города, посреди серых сталинок, высились ультрасовременные здания из стекла и металлоконструкций[20].

Во Дворце народных собраний, массивном белом здании для заседаний партийной верхушки рядом с площадью Тяньаньмэнь, преемник Мао Дэн Сяопин выступал перед 150 ведущими учеными из 50 стран на открытии Второй конференции академий наук стран третьего мира[21]. Это был человек маленького роста, ниже 150 сантиметров, по сравнению с ним лидеры других мировых держав смотрелись настоящими великанами. На его круглом морщинистом лице с глубоко посаженными глазами то и дело появлялась хитрая улыбка. Говорил Дэн с сильным сычуаньским выговором. Он старался отмежеваться от политики культурной революции, славил достижения Китая на поприще науки и технологий, призывал к расширению сотрудничества с западными учреждениями.

Один из примеров такого сотрудничества можно было наблюдать в большом помещении с кондиционерами на другом конце города. Здесь немецкие и китайские ученые вместе работали на новейшем суперкомпьютере Siemens BS2000[22]. Этот компьютер мог бы вообще не доехать до Китая, если бы не долгие переговоры и грант от Всемирного банка, выразившего обеспокоенность, что Китай отстает от развитых стран в технологическом развитии лет на двадцать, а то и больше[23]. Одним из главных архитекторов проекта был Вернер Цорн, ученый из ФРГ. Он добился, чтобы на закупку комплектующих для компьютера выделили финансирование, и обошел запрет на экспорт технологий в страны коммунистического блока[24].

На тот момент Цорну уже удалось наладить подключение к растущей Всемирной сети в своей стране, а в конце 1987 года он решил помочь китайским коллегам. В Пекине Цорн познакомился с Ван Юньфэном, профессором учреждения с броским названием «Китайский институт компьютерных технологий при Государственной комиссии по машиностроению». Так нашли друг друга родственные души. Цорн и Ван были готовы работать допоздна с беззаботным оптимизмом, которым отличались компьютерщики той поры. Они не задумывались об эмбарго, ограничениях и геополитических вопросах. Главным было связать Китай с остальным миром[25].

14 сентября 1987 года члены рабочей группы собрались вокруг белой коробочки с клеммами, чтобы посмотреть на результат многолетних трудов. Ван медленно набирал на немецком и английском языках (тогда Сеть не поддерживала ввод-вывод китайских иероглифов) следующий текст: «Через Великую Китайскую стену наше послание дойдет до всех уголков планеты». За этим заголовком следовала торжествующая фраза: «Это первое сообщение, отправленное по электронной почте из Китая пользователям международных университетских сетей, состоящих из взаимосвязанных компьютеров». Под этим сообщением он