Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 194 Страница 8

И вот — свежий рейтинг. Смотрим — и ищем российские названия. Увы, в первых двух сотнях рейтинга Times Higher Education World University Ranking 2013–2014 их нет. Как, впрочем, не было и в рейтинге прошлого года. Московский государственный университет имени Ломоносова найдётся лишь в диапазоне от 226-го до 250-го места. В компании сразу с двумя вузами Каталонии, Барселонским и Барселонским автономным университетами, с университетами Сан-Пауло, Пенджаба и Витватерсранда: Бразилия, Индия и Южная Африка ведь наши соседки по BRICS. (О том, что Пекинский университет находится на сорок пятом месте, а КНР есть та самая «Си» в BRICS, скромно умолчим…)

Но это — сравнение географическое. А как обстоит с хронологическим? В прошлом году МГУ находился в диапазоне 201–225. За год снизились оценки его учебной деятельности и оценки исследовательской деятельности. Немного подросли его международная оценка, оценка инновационной деятельности и почти в полтора раза — цитируемость… Впрочем, ещё годом раньше место МГУ вообще было в конце третьей сотни, в диапазоне 276–300, когда и учебная деятельность, и цитируемость оценивались драматически ниже…

Мы так подробно остановились на МГУ, потому что он — единственный из университетов Российской Федерации в «списке 400» сезона-2013/2014. Кроме него, из наследия Российской империи — СССР там присутствует Тартуский университет, ранее упомянутый как Юрьевский. Fuimus Troes, fuit Illium — впрочем, преподавание классических языков пресекли ещё большевики…

А в рейтинге прошлого года в этом диапазоне мы могли видеть Московский инженерно-физический институт. 

Причём сделанные англичанами оценки ММИБа по одному из параметров — цитируемости — как мы видим, имеют даже более высокое значение, нежели у абсолютно заслуженно находящегося во главе всемирного списка Калифорнийского технологического. 100% у МИФИ и 99,8% у Калтеха. Но это — исключение, которое подтверждает правило. В этом году МИФИ в «список 400» не попал…

Так что ситуацию иначе как угрожающей назвать нельзя. Образование — ценнейший ресурс информационного общества. А в стране, по сути дела, имеется единственный полноценный университет… Нет, образование на точных и естественнонаучных факультетах он даёт все ещё прекрасное и бесплатное. (У двоих друзей дети этим летом защитили докторские в европейских университетах из первой сотни; дипломы о высшем образовании они получали в МГУ.) Но это опять исключение из правила. Один университет на восьмую часть обитаемой суши. И тот съехавший на четверть сотни позиций за год… Представьте себе, из погружающейся в полуденную сиесту Каталонии по соседству сразу два университета, а из России — только один. А ведь в Испании есть не только Каталония, и в списке THE присутствуют не только университеты Барселоны. И Италия, находящаяся в экономическом кризисе, представлена там довольно широко. И у соседей по BRICS дела обстоят лучше, чем у России, — особенно у Китая и Индии… (Мы тут не смотрим на США с их экономическим доминированием и на Британию, извлекающую пользу из культурного доминирования английского языка.)

Впрочем, есть ещё рейтинг репутаций университетов 2013 года: тут у МГУ дела обстоят лучше, пятидесятая позиция. Но репутация — материя, в отличие от исследований и цитирования, скользкая… А в списке пятидесяти лучших инженерных и технологических вузов планеты за 2012–2013 годы нет ни одного российского.

Так что дела в сфере высшего образования в нашей стране обстоят весьма печально. На мировом уровне работает единственный университет, оценки которого не просто волатильны, а имеют тенденцию к снижению… То есть унаследованный ресурс в значительной степени уже израсходован, и быстро восстановить его не получится. Точно так же, как мартенам был нужен металл, выпущенный десятилетия назад, так и профессорским кафедрам нужны те аспиранты, которые не пришли на них в девяностые. (Можно вспомнить популярный в отечественной оборонке анекдот, что даже девять женщин не родят ребёнка за месяц…) Так что кадровые потери образования будут сказываться ещё очень долго. С неизбежным влиянием на экономику всей страны. А оптимизм может придавать лишь прошлогодний показатель цитирования МИФИ!

К оглавлению

«НормаСахар» как образец креативной ИТ-бизнес-модели

Сергей Голубицкий

Опубликовано 09 октября 2013

Сегодня хочу рассказать об очень интересном онлайн-проекте, который реализуется на стыке информационных технологий, медицины и нетрадиционных схем финансирования. Соединение в одном флаконе столь разнообразных направлений рождает, на мой взгляд, очень перспективную модель для развития ИТ-бизнеса в обозримом будущем, поскольку «междусобойные» схемы, похоже, себя уже исчерпали.

В 1990 году я изменил филологической науке (после защиты диссертации я работал в Институте мировой литературы АН СССР) и подался в предпринимательство. Волею судьбы мой американский партнер в СП занимался фармакологией и медицинским оборудованием — обстоятельство, навсегда соединившее в моём сознании необходимость зарабатывать деньги с общественной пользой. 

Наша компания покупала в американских больницах бывшее в употреблении медицинское оборудование и стоматологические установки, восстанавливала его в московской мастерской (в основном речь шла о замене блока питания со 110 на 220 вольт) и продавала российским клиникам за одну десятую цены нового оборудования. Реально одну десятую: новый стоматологический кабинет стоил около $20 тыс., восстановленный нами — $2 тыс. Разлетались как пирожки. 

Схема такой монетизации успешно работала несколько лет, а затем развалилась под нажимом «русского бизнеса»: закупается самое дорогое, новейшее, с иголочки медицинское оборудование под выделенные государством средства в обмен на откат, доходящий до половины контрактной цены. Против лома, что называется, нет приема, поэтому пришлось расстаться с американцами и переключиться на производство газированных напитков.

Обсуждать «русскую схему» не имеет смысла: сегодня она жива и здорова, потому что в нашей стране вечна. Однако никакого отношения к бизнесу не имеет, поскольку задействует совершенно иные социальные локомоции: умение правильно жениться, умение строить правильную карьеру в молодежных и партийных организациях, умение заводить нужные знакомства и т. п. Во всём этом я полнейший профан, поэтому ничего дельного читателям сказать не смогу. 

Бизнес-модель молодого врача-эндокринолога Александра Подгребельного заинтересовала меня в первую очередь своей необычной схемой монетизации. Я, конечно, понимаю, что «Купи дешевле — продай дороже» либо «Сделай что-то своими руками и продай» являются универсальными и вечными двигателями бизнеса, однако именно эта универсальность и вечность превращает традиционные схемы монетизации в чрезвычайно сложную для успешной реализации модель предпринимательства. 

То же относится и к чисто «доильным» схемам, популярным в отечестве: запусти проект и всеми правдами и неправдами попытайся подцепить его под какую угодно государственную программу финансирования. Штука замечательная, однако очень сомнительная в практическом отношении. Для того чтобы «доить» постоянно, одной удачи и случайного везения недостаточно: нужны «крепкие связи», которые возвращают нас к выше помянутой «русской схеме». В противном случае никакого бизнеса не построишь: даже если повезёт один раз и получишь грант (госзаказ), повторить успех вряд ли получится.

Бизнес-модель «НормаСахар» оригинальна именно идеями монетизации. В схеме их две, и обе не имеют никакого отношения ко всем традиционным подходам, которые я только что вскользь помянул. 



Познакомился я с доктором Подгребельным летом (он прислал мне письмо по электронной почте с критикой технических ляпов в моем «Битом Пикселе» «Барнаби Джек и ствол без дыма»). Александр помянул в письме о своих диабетических проектах, которые, как вы догадываетесь, не могли меня не заинтересовать по медицинским соображениям. Я просмотрел сайты, очень заинтересовался стройностью бизнес-конструкций, хотя в тот момент ещё не знал о самом главном — коммерческом потенциале этих деловых начинаний, который как раз и обусловлен оригинальными схемами монетизации.