Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 64 Страница 9

Shell 3D работает стабильно, едва заметно подтормаживая в режиме «карусели» при подгрузке 3D-анимации. Но и тестировалась оболочка не на каком-нибудь бюджетнике, а на флагманском устройстве с процессором 1 ГГц. Я бы порекомендовал её каждому владельцу Android от производителей, которые не потрудились над разработкой своей оболочки (хозяев смартфонов с HTC Sense, Motoblur и TouchWiz это предложение вряд ли заинтересует), но тут встает вопрос о быстродействии оболочки на слабом железе.

Будущее «шелла» мне видится несколько туманным: рискну предположить, что успех Shell для WM повторить не получится. Windows Mobile была непригодна для пальцевого управления, на чём и озолотились создатели Mobile Shell, предоставившие пользователям удобную надстройку над корявым интерфейсом. Спасти Shell 3D могут производители, которые выберут её для своих смартфонов, — речь, конечно, об игроках второго дивизиона. А там, возможно, выйдут и новые релизы Shell 3D с исправлением багов и новыми функциями.

Статья "SPB Shell 3D: обзор альтернативного интерфейса для Google Android" предоставлена изданием Mobi.ru.

Привязаться покрепче: создаём точку доступа из смартфона на Android и iOS

Обзор Navitel Navigator 5 для Android: дорогу покажешь?

Прямая трансляция с пресс-конференции HTC в Лондоне

Nokia C7: обзор и опыт использования

Atari Pong: чудо из «пещеры» Энди Кэппа

HP ProBook 5320m: обзор бизнес-ноутбука на Intel Core i5

К оглавлению

Колумнисты

Василий Щепетнёв: Земельный вопрос

Василий Щепетнев

Опубликовано 11 апреля 2011 года

Земля, здоровый труд, натуральная пища, духовность, заединность, крестьянский мир, росистое утро, запах свежескошенной травы, стадо бурёнок, бредущее до восхода по деревне, девки в хороводах — и всё это поругано по наущению иноземных супостатов, возможно марсиан.

Так, во всяком случае, думается, когда смотришь из окна заехавшего в глубинку то ли автобуса «ПАЗ», то ли мощного внедорожника со всяческими современностями, вроде спутниковой навигации и благорастворения воздухов в отдельно взятом автомобильном салоне.

Деревня пропала, а с нею и Россия!

Так и хочется взять железную метлу и вымести ею нашу дорогую страну. Навести порядок. Очистить. Да хоть и самому навеки поселиться в тихом, покойном уголке, с лесом и речкой (это непременно), с церковью в трёх-четырёх верстах, а в семи-восьми — станцией казённой железной дороги и почтовым отделением, куда бы я ездил раза два, а то и три в неделю на бричке, подобной чичиковской, — газеты получить, журналы, письма, а более для моциону. Порой и батюшке что-нибудь по соседству передавал, тот меня запросто бы не отпускал, сначала бы чаю откушали в саду под липами, с мёдом, а если пост — то просто чай, без сахара и без заварки. Спорить мы бы с ним не спорили, а так... обсуждали б стратегию всеобщей духовности, где среди населения верою лучше действовать, где — знанием (я, понятно, будучи слаб в науках, упирал бы на веру).

Одно смущает: а чем бы я, собственно, жил? С каких доходов держал бы ту же тройку лошадей? Ну, пусть пару, Чубарого я бы продал. Селифану сколько-нисколько, а платить нужно (Петрушку — вон), крепостное право почти отменено, откуда же средства к существованию? А землёй бы и жил, мстится голос из чернозёмных недр. Пахал бы, сеял — чай, не барин. А хоть бы и барин, Лев Николаевич в графском титуле чёрного труда не чурался. Мдя... Если бы только мстился голос. А то ведь слышен реально. Младопочвенников нынче в столицах развелось не то чтобы тьма, но есть. Как-то выходит, что многие радетели натуральной экономики и чернозёмного образа жизни не в курсе, что основной крестьянский вопрос неразрешим в принципе, потому что он, вопрос, заключается в острой нехватке земли.

Во время реформы Александра Второго крестьянский надел в среднем составил чуть более трёх десятин. За пятьдесят лет народу прибавилось изрядно, а вот с землицей вышло сложнее. Вырубка леса, вовлечение в севооборот лугов, целин и неудоби увеличили площадь пашни на сорок процентов, население же выросло на шестьдесят. Да, большинство занималось сельским трудом, но что это был за труд? «Бескорыстная суета», как описывал Гарин-Михайловский. Бескорыстная — в смысле бесполезная, невыгодная. Практически всё выращенное и произведённое потреблялось самими же крестьянами, товарное производство обеспечивали лишь крупные помещичьи хозяйства на юге империи. 
А ближе к столицам... Половина хозяйств имела менее восьми десятин земли на двор — не пашни, а всякой, включая чёрт знает что. А сколько ртов во дворе — иди, считай... Недород отзывался голодом, и, как ни странно, голодали именно в селе. А самый чудесный, самый урожайный год еле-еле давал свести концы с концами и одновременно подрывал будущее. Представьте семь тучных лет: сколько едоков народится, сколько ртов объявится! С чего им кормиться потом? Помещичья земля, казённая земля? Да, её распределение частично снижало остроту проблемы, но одновременно порождало новые — падение товарного производства в первую очередь. А через двадцать лет новое поколение опять требовало еды.

Сегодня колхозы порой изображают страшными лагерями порабощения, цель которых — выжимать все соки из бедных крестьян, заставляя тех работать за палочки-трудодни. Однако дело было много сложнее: колхозы не только обеспечивали пропитание быстро растущим индустриальным районам, но и продолжали питать огромную крестьянскую массу. С огрехами, с перекосами, но продолжали. Жили бедно? Нельзя жить богато сельским хозяйством там, где на одного работника приходится гектар дельной земли. Невозможно. Разве что выращивать опиумный мак, коку и прочие экзотические растения.

Колхозы не закрепляли крестьян за землёй — это было просто не нужно. Производительность труда колхозника при всех загогулинах и перегибах колхозной жизни была на порядок выше производительности среднестатистического крестьянина начала двадцатого века, и потому десятки миллионов людей в деревне были просто не нужны. Но как согнать патриархального человека с насиженного предками места? А пусть думает, что спасается, что совершает побег к светлой жизни! И — побежали. На фабрики, заводы, стройки, в Москву, во Владивосток, страна наша велика и обильна.

И теперь оно, село, к переустройству готово. Разным личностям приписывают слова о том, что России для обслуживания сырьевого комплекса надобно двадцать миллионов человек. Так вот, для сельского хозяйства их нужно ещё меньше. Все эти деревенские домики с двумя-тремя коровками — мечта о прошлом. Будущее за графствами и герцогствами, где площадь сельхозугодий будет насчитывать тысячи, а скорее, десятки и сотни тысяч гектаров. Работать на них станут специалисты, задействуя первоклассную технику. Борьба за угодья будет вестись много жёстче, чем борьба за промышленные предприятия в девяностые. Те девяностые, которые порой называют «лихими», будут казаться невинной забавой по сравнению с переделом земли, «чёрным переделом». Поскольку её, земли, мало. И больше не станет. Трудно поверить, но в тяжёлые времена можно повременить с покупкой нового автомобиля или айпода. Правда-правда. И месяц можно повременить, и два. Даже год. Ничего с человеком не станет, он не изменится ни физически, ни даже духовно.

Но стоит человеку поголодать два-три дня, не говорю уж о неделе! «Нет такого преступления, на которое он бы не решился, хотя бы под страхом виселицы», — говорил Маклеод Даннинг, кажется, повторяя ещё кого-то.

И потому борьба за пищевые ресурсы, за землю — неотвратима. Собственно, она уже идёт. Случай в Кущёвской станице — естественная ступень этой борьбы, а гнев властей он вызвал лишь тем, что совершён местным бароном преждевременно и самочинно. Да и велик ли окажется гнев? Не кончится ли это «примирением сторон», как это бывает, когда человек нужный вдруг сбивает насмерть человека ненужного? Переведут всё на пешек, а фигуры поценнее оставят в сохранности? Посмотрим. Но то, что Кущёвская — не случайное явление, я уверен. Достаточно почитать автореферат диссертации Сергея Цапка «Социокультурные особенности образа жизни и ценности современного сельского жителя», и становится ясно: это всерьёз и надолго.

К оглавлению

Кивино гнездо: Нечестное меньшинство

Киви Берд

Опубликовано 11 апреля 2011 года

Практически всем, кто слышал о знаменитом гуру криптографии по имени Брюс Шнайер, наверняка известно, что он пишет очень интересные книги по проблемам безопасности. Сначала, в середине 1990-х, это была «Прикладная криптография», до сих пор самая знаменитая работа Шнайера, целиком посвящённая защите информации. Потом появились книги о том, как общие проблемы безопасности в реальной жизни отражаются на подходах к инфобезопасности, и наоборот — что нового защита информации может предложить для эффективного обеспечения безопасности в целом.