Александр Терентьев - Кондор умеет ждать

Александр Терентьев

Кондор умеет ждать

© Терентьев А.Н., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

Сайт издательства www.veche.ru

0

Ягуар, расслабленно вытянувшийся на крепком суку разлапистого старого дерева, чутко дернул ушами, затем слегка приподнял тяжелую голову и, облизнув широким розовым языком черные ноздри, настороженно втянул в себя воздух, улавливая и легко узнавая привычные запахи. Вроде бы все по-прежнему, ничего в окружающем мире не изменилось и ни явной, ни скрытой опасности не предвещало…

Зверь мотнул головой, отгоняя назойливых насекомых, и широко зевнул, обнажая длинные и невероятно опасные для обитателей льяноса и сельвы клыки. День еще не закончился, и солнце только собиралось клониться к закату, когда вместе с темнотой придет время ночной охоты. А пока можно еще пару часов спокойно подремать – вряд ли кому из благоразумных зверьков придет в голову потревожить сон хозяина всей окружающей территории. Ягуар еще разок прислушался и посмотрел в сторону реки, откуда временами долетали голоса людей и шум лагеря. Эти мирные звуки огромную кошку не беспокоили, и желтые глаза зверя по-прежнему отражали лишь сонную лень и спокойную уверенность в своей силе и неприкосновенности…

…Лагерь небольшой геолого-изыскательской экспедиции практически ничем не отличался от любого подобного бивуака в любой точке земли в любой стране. Те же цветные палатки, наспех сколоченные лавки и стол под выцветшим на жарком солнце брезентовым навесом, призванным создавать хоть какую-то тень. То же кострище с треногой из железных прутьев, где сейчас над почти невидимым при ярком солнечном свете пламенем костра деловито пыхтели два закопченных котелка с каким-то варевом. Рядом с котелками на длинной тонкой жерди солидно провисал и бочком прижимался к жаркому огню вот-вот готовившийся закипеть пятилитровый медный чайник.

– Петро, ну скоро там твоя каша? – крепкий русобородый мужчина в клетчатой ковбойке раздраженно грохнул оземь полупустым рюкзаком, в котором что-то пытался разыскать – и, видимо, безуспешно, – прихлопнул на щеке москита и повернулся к наклонившемуся над котелками молодому парню, осторожно помешивавшему густо парившее варево ложкой на длинном черенке. – Слушай, а Колька где? Что-то я его не вижу…

– Так он еще часа два назад лодку взял и вверх по речке уплыл, – кашевар подул на ложку, опасливо отхлебнул и поморщился: – Соли мало… Сказал, чтобы ждали большую рыбу! Небось сейчас припрется – чтобы он да ужин пропустил!

– Вот-вот, – сварливо заворчал бородатый, которого почему-то так и тянуло назвать «ну очень настоящим геологом», и ожесточенно почесал зудевшую от укусов щеку, – как в поле пахать, так его нет! А жрать и рыбку ловить – он первый… Разгильдяй! А домой вернемся, он же, зараза, сядет в компании и после третьей рюмашки этак небрежно и многозначительно скажет: «Вот когда мы в Венесуэле нефть искали…»

– Сергеич, да ладно тебе, – миролюбиво улыбнулся третий мужчина, обстоятельно и неторопливо рубивший какие-то сухие ветви на дрова, управлявшийся с топором ловко и явно умеючи. – Куда он денется! Да вон, смотри – уже назад плывет. Ну, точно, кашу за версту чует! Эх, ребята, а от пары рюмашек я бы сейчас не отказался!

Надувная лодка ярко-оранжевого цвета неспешно выплыла из-за густо росших вдоль кромки воды каких-то местных камышей и высокой травы. Правда, Николая в лодке пока было не видно, да и лодка плыла и покачивалась на легкой ряби, взбиваемой ветерком… как-то неправильно, слишком свободно, словно была утеряна или брошена непутевым рыбаком.

– Похоже, насчет большой рыбы мы погорячились, – в голосе бородатого начальника насмешливые нотки как-то неуловимо сменились на озабоченные, а затем перешли в откровенно сердитые: – Эй, на баркасе! Ты что, заснул там?! Мить, сходи, дай-ка ему по шее!

Медленное течение подволокло лодку к берегу, та ткнулась тупым округлым носом в песок и начала разворачиваться, явно намереваясь попробовать плыть по течению и дальше…

Мужчина, рубивший дрова, отложил топор в сторону и, недоуменно хмыкнув, направился к берегу речки.

– Слышь, ты, китобой, вылазь, тебя заметили! Хорош придуриваться… – мужчина живо подскочил к лодке и уже хотел было нагнуться и выдернуть лодку на берег, но вдруг непонятно почему застыл с протянутой рукой? и бородатый Сергеевич, сердито ожидавший, когда Николай с дурацким кличем поднимется из-за оранжевого борта и победно продемонстрирует какого-нибудь пойманного им дохлого пескаря, вдруг увидел, что лицо молодого здорового мужика заливает нехорошая бледность. – Мужики… Э! Все сюда!

Все геологи и еще трое смуглых мужчин – наемных носильщиков и рабочих из местных – бросились к покачивавшейся у берега лодке.

Николай и в самом деле лежал на жестком брезентовом дне. Вот только вскочить и с веселыми криками похвастаться пойманной рыбой ему вряд ли удалось бы, поскольку голова геолога была безжизненно откинута в сторону, грудь и дно лодки были залиты уже потемневшей кровью, а поперек горла наискось протянулся неширокий, но очень страшный в своей неестественной реальности разрез…

Солнце светило по-прежнему, и легкий ветерок все так же едва слышно шелестел в листве деревьев, но ягуар сразу почувствовал – что-то неуловимо переменилось в окружающем мире. Зверь вновь потянул чуткими ноздрями воздух и мгновенно насторожился, приподняв тяжелую голову и поводя округлыми ушами. От реки вместе с ветерком прилетел явственно ощутимый, тревожащий и манящий запах крови. И сразу же вслед за пряным ароматом крови ягуар уловил чуть слышный, осторожный шорох в густом кустарнике рядом со своим деревом.

Хищник медленно повернул голову влево и замер: его холодно-настороженные глаза встретились с застывшим, напряженным взглядом других глаз, серо-голубых глаз самого опасного врага – человека. Человек в камуфляже и в обтянутой защитной тканью каске мгновенно отметил и вздыбившуюся на загривке ягуара светлую шерсть, и обнажившиеся в коротком рыке желтые клыки. Не сводя глаз с хищника, мужчина очень медленно сделал рукой успокаивающий жест, одновременно направляя на зверя свою автоматическую винтовку М-16 и делая шаг назад. Шаг, другой, третий…

Человек с оружием, от которого мерзко пахло кисловато-тухлым запахом сгоревшего пороха, исчез, и ягуар тоже соскользнул с дерева и одним прыжком скрылся в зарослях. Зверь не испугался запаха крови и запаха оружия, он испугался другого, – от камуфляжного исходил отчетливый запах смерти…

Мужчина проводил опасного зверя снисходительным взглядом и, неслышно ступая, аккуратно раздвигая загораживавшие путь ветви, направился в сторону реки, откуда раздавались возбужденные мужские голоса. Прежде чем сделать первый шаг, камуфляжный медленно поднял левую руку вверх и, описав двумя пальцами круг, качнул рукой вперед.

На границе, где кустарник и высокая трава обрывались и начиналась широкая полоса прибрежного песка, человек остановился и медленно поднял ствол винтовки, ловя в прорезь прицела крепкого мужчину со светло-русой бородой. Придерживая оружие левой рукой, указательным пальцем правой легонько постучал по микрофону переговорного устройства, закрепленного на груди слева, и вновь положил палец на спусковую скобу. Затаив на мгновение дыхание, мягко тронул спуск…

Несколько выстрелов прозвучали почти одновременно, сливаясь в сухую и хлесткую очередь. Ни одна пуля не прошла мимо цели – неведомый боец и его люди, прятавшиеся неподалеку, умели стрелять. Все мужчины, сгрудившиеся вокруг оранжевой лодки, в которой лежал их мертвый товарищ, так и остались лежать на сухом беловатом песке, который легко впитывал кровь, казавшуюся почти черной…

Старший группы к трупам не подошел. Он молча смотрел, как его подчиненные деловито осматривают погибших, проверяя, нет ли раненых и уцелевших. Когда один из бойцов знаком показал, что все до единого мертвы, человек в камуфляже удовлетворенно кивнул и, медленно ступая по белому песку, подошел к угасавшему костру, взял в руки ложку, зачерпнул из котелка какого-то варева, осторожно попробовал и сплюнул в сторону, коротко бросив по-английски:

– Слишком много соли!

Старший ничего не выражающим взглядом смотрел, как один из бойцов кинокамерой умело снимает лежащих в лужах крови мужчин, пока другие обшаривали лагерь в поисках чего-либо ценного. Когда съемка была закончена, командир наконец-то подошел к убитым, долго всматривался в каждое лицо, затем наклонился и сдернул с пальца бородатого широкое обручальное кольцо. Оценивающе подбросил на ладони, затянутой в пропотевшую кожаную перчатку без пальцев, довольно хмыкнул и спрятал кольцо в нагрудный карман.

«Все готовы. Как глупые куропатки. Как же я люблю гражданских – они предсказуемы как дети… Если одному перехватили горло, то остальные обязательно сбегутся полюбоваться. Им и страшно, и интересно! Идиоты… Ну что ж, пора убираться отсюда!»