На краю пропасти - Юрий Владимирович Харитонов

На краю пропасти

Часть первая

Homo Mutis [1]

[1] Человек измененный (лат.).

…из мглы выплыло тело. Отекшее, раздувшееся, с заметными уже признаками разложения. Оно так и смотрело на Игоря выпученными стеклянными глазами, пока не скрылось из виду. Дальше — хуже. Мимо стали проноситься трупы, каждый следующий еще отвратительнее прежнего. То кожа лоскутами свисала с прогнившей плоти, то не хватало некоторых конечностей, то это была иссохшая мумия, а один раз… пронеслась тень. Нечто, состоящее из мелких, еле заметных частиц. Это был пепел. И фигура, спаленная давним ядерным пожаром, почти обняла Игоря, но он с неслышимым криком рванул вверх, стараясь как можно быстрее достичь размытого света, тусклым кругом будто лежавшего на матовой льдине…

Глава 1

Лекарь

— Ох, ты ж! — мужчина, закутанный в тяжёлый войлочный плащ, поднялся по железнодорожной насыпи и застыл, взглянув на запад сквозь кругляшки лётных очков, плотно прилегающих к лицу. — Давно такого не видел!

А посмотреть и в самом деле было на что. Холмистая равнина раскинулась вокруг, сливаясь на горизонте с тяжёлыми тучами. Её на миг озарил ярко-оранжевый луч предзакатного солнца, окрасив чахлую траву, проржавевший остов старого железнодорожного состава и осколки давно выбитых стёкол, торчавших из оконных проёмов подобно клыкам неведомого хищного существа.

Такое явление Потёмкин видел впервые за двадцать лет. С тех пор, как люди сошли с ума и уничтожили свой прекрасный мир, превратив его в обломки и свалку токсичных и радиационных отходов, небо постоянно скрывалось за серыми тучами. Они иногда озарялись молниями и извергали на землю потоки какой-то мерзости, называемой дождём. Или снегом. Или все вместе, но вперемешку с грязью, пеплом и неведомым прахом, когда-то давно поднятым взрывами ракет и до сих пор оседающим на землю. Останки старого мира измельчённой пылью носились в воздухе, просеивались, оседали и вновь поднимались в атмосферу, совершая последние двадцать лет ужасающий по своим масштабам круговорот и не давая солнцу пробиться и согреть остывающий и мрачнеющий с каждым годом мир.

— Ну что, Игорь Геннадьевич, — тихо пробормотал мужчина, до глубины души потрясённый видом луча, пробившегося сквозь тучи. — Вот и дождался ты подарка на пятидесятилетие… а думал, что не увидишь уж.

Полы плаща распахнулись от порыва ветра, открывая утеплённые «берцы», комбез серо-зелёного цвета, кожаный широкий ремень, рукоятку армейского ножа и ствол автомата, блеснувший на солнце.

— Дождался, Потёмкин! Дождался… — дыхание Игоря вдруг сбилось, показалось, что грязный красно-зелёный шарф, обмотанный вокруг шеи и лица, закрывающий рот и нос, давит. Что-то всколыхнул этот луч в душе́ пятидесятилетнего мужчины, что-то забытое со временем и затоптанное поглубже людьми с их жестокостью и цинизмом. — Потихоньку начнёт налаживаться всё… Потихоньку и до Москвы доберёмся.

Широкая равнина раскинулась перед ним, насколько хватало взгляда. Тут и там небольшие заросли кустарника и редкие деревья покрывали пологие склоны холмов. Впереди, километрах в трёх, словно оазис жизни, темнела небольшая деревенька, а дальше в зыбкой дымке тумана спрятался город. Только луч, выскользнувший из-за туч, отскочил от купола храма вдалеке, блеснув не хуже любой оптики.

— Ну вот, Геннадьевич, скоро передохнём, не думаю, что здесь людей не осталось. Люди ведь хуже любого паразита, сколько ни трави, всё одно плодятся и множатся аки тараканы… — Игорь внимательно оглядел строения, но никакого движения не заметил, как вдруг краем глаза уловил что-то слева. — Ах ты, пад…

С глухим рычанием из тёмного проёма в вагоне, давным-давно лишённого двери, метнулась тень. Потёмкин инстинктивно отпрянул в сторону, чуть не скатившись по насыпи. Животное промахнулось, пролетев мимо, но тут же развернулось и грозно зарычало, приготовившись к новому прыжку. Игорь нащупал армейский нож и откинул полу плаща. С серым падальщиком он уже имел дело, странно только, что на него напала всего одна особь — серая шерсть торчала клочками, хвост раздражённо подёргивался, глаза, отсвечивающие красным, сузились, а животное оскалилось отменными, в палец длиной, клыками. К земле тянулась тонкая струйка густой слюны, мотаясь из стороны в сторону в такт движениям головы. Так почему же существо одно? Но времени на раздумья не было.

Тварь, отдалённо напоминающая собаку, рванулась к Игорю, но он резко шагнул вбок и рубанул ножом по пролетевшей туше. Серый падальщик проскочил мимо, дёрнувшись от боли, — на теле расползлась красным пятном широкая рана. Капли крови напитали шерсть и окропили сухую траву. Но тварь было не остановить. Она вновь ринулась в атаку, и на этот раз Потёмкину увернуться не удалось. Нож скользнул по рёбрам зверя. Собака же попыталась ухватить мужчину за ногу, но промахнулась. Острые зубы вспороли плотный войлочный плащ и увязли в нём. Человек и животное рухнули с железнодорожной насыпи, стараясь достать друг друга. Игорь первым скатился по склону, пытаясь высвободить руку с ножом, а следом приземлился серый падальщик. Второй рукой Потёмкин ухватился за горло существа, удерживая опасную щёлкающую зубами и брызжущую слюной пасть подальше от себя.

Тварь рвала когтями одежду, пыталась укусить мужчину, но слабеющее от ран тело отказывалось подчиняться. Животное лишь тихо рычало, несколько раз клацнув зубами, не в силах достать до горла. Наконец Игорю удалось высвободить руку и воткнуть нож в лохматый бок.

Потёмкин отбросил в сторону тело серого падальщика, вытер нож о жёсткую шерсть и, не убирая его, внимательно огляделся. Стаи рядом не было. Игорь вновь удивлённо посмотрел на умирающее животное.

— Странно, — пробубнил мужчина себе под нос, — почему же ты был один? Так ты самка…

Тварь лежала на боку, из ран обильно текла кровь. Хоть животное всё ещё дышало, но сил хватало лишь на то, чтобы скосить тускнеющие глаза в сторону поезда. На животе же обозначились четыре пары сосков, крупных и оттянутых, словно она недавно кормила детёнышей. Игорь посмотрел на пустой дверной проём вагона — видимо, разгадка крылась там.

Мужчина вновь поднялся по насыпи и заглянул внутрь вагона. Ничего нового — выбитые окна, ободранные до металла стены, поломанные сиденья, прогнившие до дыр пол и потолок. Лишь где-то в глубине, у двери в другой вагон, угадывалось неясное шевеление.

Игорь забрался внутрь. Медленно пошёл по вагону, готовый к бою. Мимо поломанных сидений с выпотрошенной обивкой и ободранным каркасом. Под одним из них лежала