Данил Корецкий - Код возвращения Страница 10

— Я выиграл! — торжественно объявил майор.

— Один бросок — не выигрыш! — возразил Лучник. Он еще ничего не понимал. Нижегородцев не стал спорить и поспешно отошел в сторону, дистанцируясь от объектов задержания.

Тут же послышался топот ног, с треском распахнулись двери основного и черного хода, массивные угловатые фигуры в масках и бронежилетах с двух сторон ворвались в подсобку.

— На пол! Всем лечь на пол! — раздались хриплые отрывистые команды. — Не двигаться!

Нижегородцев замер, подняв обе руки вверх.

— Ах вы, суки! — Блондин снова сунул руку под куртку и выдернул ее обратно, но уже с зажатым «ТТ».

Это была серьезная ошибка. Атакующий спецназ не церемонится. Оружие в руках задерживаемого дает основание стрелять на поражение. А спецназ всегда пользуется подобной возможностью.

Коротко стукнула автоматная очередь, пистолет отлетел в одну сторону, простреленное тело — в другую.

Лучник вскочил, принимая боксерскую стойку. Приклад автомата въехал ему под ребра, магазин ударил под челюсть, второй приклад врезался между лопаток, и он бесформенным кулем повалился на грязный пол.

Его партнер по нардам сам упал рядом, закрывая голову руками и истошно крича:

— Не бейте, я сдаюсь! Не бейте-е-е-е!

Тяжелый ботинок ударил его в живот, и крик оборвался.

— Я свой, майор Нижегородцев! — на всякий случай крикнул Анатолий возбужденным спецназовцам. При задержании любой может попасть под раздачу.

Но боевая работа уже закончилась. На Лучника и его партнера надевали наручники, бездыханного блондина ждал черный пластиковый мешок.

— Ты и вправду выиграл, Вампир! — Лучник скрежетнул окровавленными зубами. — Но это только первая партия!

— Дурак ты, Ваха! — Майор снял очки и, наклонившись, впился взглядом в глаза поверженного противника, будто высасывал из него жизненную силу. — Неужели мало получил? Или на пожизненное рвешься? Тебе надо срочно умнеть. Пока до управления доедем, должен умным стать!

То ли взгляд Вампира и впрямь обладал магической силой, то ли когда после жесткого задержания лежишь в наручниках, по-другому начинаешь смотреть на жизнь, но Лучник не стал возражать и отвернулся.

Москва,

29 сентября 2004 года,

14 часов 45минут.

О чрезвычайной важности и секретности совещания говорил тот факт, что оно было назначено не в знаменитом доме № 2 на Лубянке, олицетворяющем во всем мире службу Госбезопасности Советского Союза, как бы она ни называлась в последующие времена, а на одном из известных только узкому кругу лиц литерных объектов центрального аппарата ФСБ России — «вилле Ц».

Черные «Мерседесы» Е-класса, серебристые «Ауди» моделей А-8 и А-6 с неприметными, но информативными для осведомленных людей номерами заезжали через автоматически раскрывающиеся ворота в глухой кирпичной стене на ухоженную, засаженную серебристыми елями территорию с ровными асфальтовыми дорожками, английскими газонами и лаконично выполненными, тихо журчащими фонтанами, мягко подкатывали к респектабельному трехэтажному зданию, где из них выходили солидные мужчины с властными лицами, в строгих официальных костюмах и с кожаными папками в руках.

Марки автомобилей и окружающая обстановка могли создать впечатление, что дело происходит где-нибудь в тихой, благополучной Европе, например в штаб-квартире секретной службы ФРГ в Пуллахе, а не в столице раздираемой катаклизмами России. Даже чисто российские — неулыбчивые и сосредоточенные — лица прибывших не поколебали бы такого мнения, потому что все сотрудники специальных служб мира выглядят похожими, как близнецы.

В небольшом, отделанном деревом конференц-зале прибывшие занимали места за скрепленными «елочкой» столиками, на каждом из которых стояла маленькая бутылочка боржоми и резной хрустальный стакан.

Участников совещания было немного — всего шесть человек. В основном здесь собрались руководители служб центрального аппарата, только генерал-майор Лизутин представлял Тиходонское управление. Начальник Центрального управления контрразведки генерал-лейтенант Золотарев потрогал недавно отрощенные усы и, наклонившись к своему подчиненному — начальнику Европейского сектора полковнику Яскевичу, негромко сказал:

— Вовремя переключайте кадры. Шеф не любит погрешностей.

Едва он произнес эти слова, как Вериченко вошел в зал. Стрелки часов показывали ровно три. Заместитель директора ФСБ никогда никуда не опаздывал.

В контрразведке свои порядки, отличные от армейских, поэтому никто не подал команду «Товарищи офицеры!», просто шесть человек в гражданских костюмах, но с военной выправкой встали и обозначили стойку «смирно», пока вошедший не махнул рукой.

— Прошу садиться, товарищи! — сказал он вполне обычным голосом штатского человека. — Товарищ Золотарев, доложите вопрос!

Генерал-полковник Вериченко был невысоким кряжистым мужчиной лет пятидесяти двух. Он любил строгие костюмы стального оттенка, светло-голубые сорочки с крахмальными воротниками, дорогие однотонные галстуки, а также точность и исполнительность. Он являлся заметной фигурой не только в своем ведомстве, но и на политической арене России. Не теряясь в тени директора, Вериченко дружил и с начальником военной разведки, и с министром обороны, и с руководителями других силовых структур. А главное, он умел поддерживать хорошие отношения и с Администрацией Президента, что по современным меркам являлось главнейшим и неоспоримым достоинством. К мнению Вериченко прислушивались в кремлевских стенах и относились к нему с должным уважением.

Подчиненные генерал-полковника знали его как человека деятельного и энергичного. Невзирая на возраст, Леонид Васильевич мог дать фору молодым по многим показателям и до сих пор воспитывал их по принципу «Делай, как я!». Движения и жесты Вериченко были стремительными, речь — образной и эмоциональной. Все это послужило причиной того, что прозвище у него было Живчик. То, что Живчик лично вел совещание, показывало, какое большое значение для государственной безопасности России имеет рассматриваемое дело.

Золотарев встал, вышел за маленькую трибуну, положил перед собой схваченные скрепкой листки и включил точечную лампу. Яскевич синхронно прошел к столику с диапроектором, нажал несколько кнопок, после чего легкие шторки закрыли окна, а из-под потолка опустился матово-белый экран.

— Товарищ генерал-полковник, неделю назад в Тиходонске при проверке документов оказали вооруженное сопротивление и были убиты милицией некие Дебзиев и Мутаев, — обращаясь к Вериченко, начал Золотарев.

Как только прозвучало название города, начальник Тиходонского УФСБ встал. Одновременно на экране появились фотографии убитых. Можно было подумать, что этих людей застрелил лично генерал-майор Лизутин.

— Дебзиев успел высказать угрозу, упомянув некоего Вахита и произнеся слова «Рука Аллаха», — продолжил докладчик. — А в потайном кармане его ботинка был обнаружен предмет неизвестного назначения.

На экране появился стальной цилиндр, сфотографированный в нескольких ракурсах. Рядом, для сравнения, лежали масштабная линейка и спичечный коробок.

— Проведенная экспертиза установила, что данный предмет является стандартным взрывателем ВЯБШ, предназначенным для использования в портативном ядерном фугасе.

Яскевич справлялся с заданием. На экране тут же появилась фотография стального бочонка, похожего на пятилитровую пивную банку, только большего размера и более серьезного вида. На соседнем фото бочонок был упакован в некое подобие туристического рюкзака. Это и был переносной ядерный фугас ранцевого типа.

Хотя присутствующих в зале людей было трудно чем-нибудь удивить, по рядам прошел шумок изумления. Золотарев выдержал паузу.

— По данным наших агентурных источников на Ближнем Востоке, террористической организацией «Аль-Каида» планируется проведение широкомасштабного террористического акта под кодовым обозначением «Рука Аллаха». Содержание и место данной акции неизвестно.

Вериченко повернул к докладчику каменное лицо.

— Надеюсь, теперь вы догадались о месте этого теракта? И о его сущности?

Тон его был холоден, голос звучал недовольно. Золотарев почувствовал себя виноватым и сбился с плавного изложения фактов.

— Так точно, товарищ генерал-полковник. — Он промокнул свой высокий покатый лоб скомканным носовым платком. — С высокой долей вероятности можно предположить, что речь идет о террористическом акте на территории Российской Федерации с использованием ядерного оружия.

Золотарев рассчитывал на одобрение и похвалу, но дело шло к совсем иному финалу.

— Вряд ли это повод для гордости, — жестко сказал Вериченко. — Я вижу, что контрразведывательная работа по вашей линии существенно ослаблена! Коль скоро речь идет об угрозе использования ядерного оружия, значит, дело зашло слишком далеко! И работа тиходонских товарищей может служить для вас примером! Именно благодаря им вы столь внезапно прозрели!