Сергей Зверев - Пираты государственной безопасности Страница 10

– В каком?

– Много сказать не могу – подробности узнаешь позже. Скажу главное: твоя работа будет связана с погружениями на глубину, а заплатят тебе за нее столько, сколько ты не заработал за все время службы в Военно-морском флоте. Ну, так что, согласен?

Играя желваками, несколько долгих секунд Михаил глядел в окно…

«Что произойдет в случае моего отказа? – мучительно раздумывал он, позабыв о головной боли. – Даже если этот человек великодушно оставит мне липовые документы – куда я подамся и что буду делать? Ну, допустим, уеду подальше из Москвы, устроюсь автослесарем на СТО. Пожалуй, это единственный вариант, но… ни жилья, ни родственников, ни друзей. И самое отвратительное заключается в том, что до самой смерти придется жить в страхе. Точнее, не жить, а существовать, всякий раз вспоминая о прошлой жизни и жалея об упущенной возможности…»

– Кстати, – как бы между прочим, заметил собеседник, – кое-кто из ваших товарищей по «Фрегату» уже согласился сотрудничать со мной, так что вы можете составить им компанию.

Жук заинтересованно посмотрел на кавказца. Известие о товарищах воодушевило и придало уверенности.

– Что ж, в таком случае согласен и я…

Глава пятая

Российская Федерация,

Баренцево море

Около месяца назад

Перерыв закончен.

Мы пообедали, согрелись, отдохнули и, снова надев довольно неудобные многослойные гидрокомбинезоны, готовимся отправиться на глубину двумя парами. Я иду с Роговым, Устюжанин с Паниным. Жук руководит спуском, а его напарник – Игорь Фурцев – отдыхает. К сожалению, никто из нас не знает, сколько предстоит совершить ходок на глубину, поэтому необходимо восстанавливать утраченные силы.

Десантируемся с катера, проверяем связь с Ротондой и плавно погружаемся в пучину. С глубины семьдесят метров лучи фонарей уверенно нащупывают обломанную мачту погибшего траулера.

Опустившись до уровня торчащей кверху кормы, делаем «круг почета» – еще один осмотр для спокойной работы внутри судна никогда не помешает.

Нет, за время нашего отсутствия положение траулера не изменилось, и корпус все так же прочно сидит в рыхлом грунте, зацепившись лопастями гребного винта за скальное основание.

Выбрав место на безопасном расстоянии от левого борта, приказываю:

– Панин и Рогов, ждете нас здесь. Как поняли?

– Поняли, ждем здесь, – дружно отвечают дебютанты.

– Пошли… – киваю я Георгию.

Оставив молодежь снаружи, вползаем в ходовую рубку через разбитое окно. Здесь по-прежнему плавает крупный и мелкий мусор.

«Туда», – показываю на полуоткрытую дверцу.

Вдвоем мы с предельной осторожностью справляемся с заевшими петлями. Путь свободен.

Вплываю в узкий коридор первым, Георгий не отстает.

Видимость на нижней палубе еще хуже, чем в рубке, – помимо мусора, вода изрядно загрязнена мазутом и маслами, вытекшими из дизеля, покуда он кувыркался по склону.

Парень в свитере и джинсах все так же, раскинув руки, парит под потолком. Кто он? Механик или простой рыбак, отдыхавший от вахты?

Неважно. Главное, поднять его на поверхность. Там разберутся.

Протолкнув тело вверх по коридору, начинаем обследовать небольшую палубу, состоящую из нескольких крохотных помещений: матросского кубрика, каюты капитаны, камбуза и столовой. Все они отделены от коридорчика стандартными деревянными дверками. Самый большой отсек в кормовой части палубы – машинное отделение. Рядом с машиной находим трап, ведущий на верхнюю палубу. Трап венчается металлической овальной дверцей, запорный механизм которой не поддался мне при попытке открыть снаружи.

Обследуем машину – дверца в этот отсек открыта настежь, словно приглашая нас начать «экскурсию» именно с него. Под потолком отсека темнеет полуметровый слой из нефтепродуктов. Ошметки этой же адской смеси плавают повсюду, оставляя на стеклах полнолицевых масок коричневые маслянистые разводы.

Буквально на ощупь обшариваем пространство вокруг дизеля…

Ничего.

Покидаем машину и последовательно проверяем каюту капитана, камбуз, столовую…

Все помещения пусты, если не считать плавающего мусора. Остается кубрик. Обычно на таких судах он представляет собой квадратную каюту с жестко прикрепленными к полу кроватями в два яруса.

Деревянная дверь не поддается. Неужели заперта?

– Смотри, кто-то лупил тяжелым острым предметом, – показывает на дверное полотно Георгий.

– Верно, – разглядываю следы ударов. – Свежие. А вон и топор…

Прямо под нами лежит красный топорик, явно снятый с противопожарного щита.

Постепенно мы восстанавливаем картину последних минут жизни траулера. Скорее всего дверь заклинило – от удара огромной волны или по какой-то другой причине. Поняв, что судно тонет, механик (молодой парень в джинсах) выскочил из машины в коридор и услышал крики товарищей, не успевших выбраться из кубрика. Сорвав с пожарного щита топор, он пытался сломать дверь, но… не успел.

Стало быть, в кубрике точно остались тела погибших рыбаков.

Подбираю топор, вставляю его лезвие между косяком и дверью. Резких движений производить нельзя – мы хорошо помним, что судно висит на краю подводной пропасти. Посему я осторожно тяну топорище, а Георгий помогает, легонько толкая полотно внутрь…

Раза с пятого или шестого дверь поддалась. Однако дальше произошло то, чего мы никак не ожидали, – она с громким щелчком ушла внутрь кубрика, и в тот же миг из верхней части проема в коридор хлынули огромные пузыри воздуха. А точнее, того газа, которым дышали перед смертью несчастные рыбаки…

Пузыри с шумом вырывались из кубрика и, поблескивая в лучах светивших фонарей, устремлялись по коридорному потолку в сторону задранной кормы. Мы растерянно смотрели на волшебное действо, и пришли в себя только через пару секунд, ощутив движение судового корпуса. Это была серия толчков, сопровождавшаяся жутким скрежетом.

– Валим отсюда! Забирай того парня, и валим! – хватаю я друга за руку.

Устюжанин подхватывает тело, медленно выплывающее из кубрика, а я уже работаю ластами, двигаясь к парящему под потолком механику.

– Где будем выходить? – слышится голос Георгия.

Ответить я не успеваю – судно с устрашающим ускорением заваливается на левый борт. Вероятно, закупоренный в кубрике воздух каким-то чудом помогал траулеру сохранить шаткое равновесие на ровном киле. Выпустив «балласт» наружу, мы лишили его этой мизерной поддержки.

– Через корму – так ближе! – кричу я в тот момент, когда корпус окончательно ложится на левый борт.

Лег, плавно подскочил и медленно пополз вниз. Мы понимали это по страшному скрежету, из-за которого буквально закладывает уши.

Корпус дергает, дрожит, скрежещет. Удары о грунт следуют один за другим, и траулер, судя по всему, все быстрее скользит к пропасти. А мы, яростно работая конечностями, плывем к спасительной овальной дверце, которую еще предстояло открыть. К тому же каждый из нас тащит за собой по безжизненному телу…

И вот перед нами короткий трап, упирающийся в дверцу с простейшим запорным механизмом. Именно сюда устремился выпущенный из кубрика воздух. Его набралось прилично – уровень воды колыхается ниже правой стенки сантиметров на тридцать.

Нажимаю на рычаг и резко толкаю ржавый металл.

Бесполезно.

Но почему?! В чем дело?!

Экипаж траулера безусловно пользовался этим выходом, ведь сразу за ним на палубе размещена траловая лебедка и прочие рыбацкие штучки!

На время оставив тела рыбаков, вместе наваливаемся на проклятую крышку.

Снаружи скрежет и грохот. Ударяясь корпусом о край пропасти, судно все стремительнее уходит вниз. Мы бултыхаемся в мутной воде, наполненной пузырьками запертого вместе с нами воздуха, и отчаянно пытаемся выбраться наружу…

Наконец, после очередного сокрушительного удара, дверь поддается, выпуская нас на свободу.

Слава богу!!

Подхватив погибших мужчин, мы выскальзываем из западни и устремляемся вверх…

Глава шестая

Российская Федерация, Москва

Две недели назад

Следователь в синей форме с погонами подполковника юстиции долго безмолвствовал, заполняя какие-то бланки и документы. Безмолвствовал и словно не замечал сидящего в двух шагах очередного подследственного – Георгия Ивановича Устюжанина.

Устюжанин был крепким орешком и, в свою очередь, тоже не замечал следователя, смачно ковыряя зубочисткой левую нижнюю «семерку». От нечего делать он обозревал недавно отремонтированный по «евростандарту» кабинет и криво усмехался полнейшей безвкусице, с которой были «освоены» немалые бюджетные деньги.

– А чегой-то вы улыбаетесь, Георгий Иванович? – отложил ручку подполковник.