Сергей Гайдуков - Ядерный будильник Страница 10

— Как будто у тебя одного проблемы, — сказал Фоменко. — Вот у меня…

— Знаю я твои проблемы, — махнул рукой Айрапетов. — Туфта, а не проблемы. Твой пацан девку трахнул, а её брат-чудик теперь Олежку кастрировать хочет — так?

— Примерно.

— Мне бы твои проблемы, — вздохнул Айрапетов.

— На, бери, — предложил полковник. — А я тебе машину найду.

— Без балды? — оживился Айрапетов. — Серьёзно?

— Я всегда серьёзен.

— По рукам. Только что мне с этим чудиком-то делать? Твоим ментам сдать?

— Не надо никого никому сдавать. Просто найди и… Чтобы я больше никогда о нём не слышал.

— Что, такой гад?

Полковник сделал жест, означавший, что он не хочет больше ничего слышать об этой идиотской истории. Айрапетов понял и вышел из кабинета в слегка улучшившемся настроении.

Фоменко смотрел из окна, как подозреваемый садится в джип, и думал — правильно он сделал или нет? Полковник сомневался не насчёт судьбы Алексея Белова, а по поводу странного предложения, которое было ему сделано в лифте городской прокуратуры. Нужно было сказать об этом Айрапетову или нет?

Поразмыслив, полковник решил, что Айрапетова ставить в известность не следовало. Если представить всю их систему в виде лестницы, то Айрапетов оказывался на ступень ниже полковника, поскольку полковник прикрывал Айрапетова. Самого полковника Фоменко так же прикрывали люди на более высоких ступенях — и вот им-то и нужно было бы рассказать про встречу в прокуратуре.

Однако что-то удерживало Фоменко от немедленной передачи информации наверх. То ли смутное ощущение опасности, то ли такое же смутное предчувствие, что у той неожиданной встречи в прокуратуре могут быть последствия, выгодные именно для него, Фоменко, а не для всей многоступенчатой лестницы прикрывающих друг друга официальных и неофициальных лиц.

В результате звонить Фоменко никому не стал. Позвонили ему — из пансионата «Родник».

3

Алексей вышел из магазина, запихивая в сумку буханку чёрного хлеба, и поначалу даже не заметил этой штуки, пробежал мимо. Но потом вернулся, остановился и внимательно прочитал.

Со стены на Алексея смотрело недавно наклеенное объявление, небольшой плакат с фотографией посередине. С фотографии чуть исподлобья смотрел сам Алексей — таким он был пару лет назад. Снимок был позаимствован из военкомата, а вот текст к фотографии писали явно в другом месте. Алексей прочитал, что он теперь является особо опасным преступником, представляющим опасность для общества. Жителям города предлагалось звонить по номерам контактных телефонов и сообщать информацию о скрывающемся преступнике. Вознаграждения пока не предлагалось, но Алексей подумал, что вскоре дойдёт и до этого.

Рядом остановился подслеповатый пенсионер с авоськой и стал разглядывать плакат, читая полушёпотом текст:

— …возможно, во-о-оружен…

Да уж. Буквально до зубов. Алексей неспешным шагом двинулся к автобусной остановке, ища по карманам мелочь на проезд… Внезапно он понял — ему не нужно идти к этой остановке. Оттуда ходят автобусы домой. Туда, где мама, Алена… И взвод омоновцев в засаде. Не туда повели его ноги, не туда… А куда? Хороший вопрос, задуматься над которым у Алексея раньше не было времени.

Ему некуда было идти. Не было такого дома, куда бы он мог пойти. Но не было и цели, которая повела бы его куда-нибудь. То, что он сделал с Олегом Фоменко, казалось Алексею настолько же верным и абсолютным, как дважды два четыре. И это было сделано.

Но теперь он оказался словно в центре огромной пустыни, где в любую сторону идти бессмысленно — всё равно никуда не дойдёшь.

Короче говоря, нужно было крепко задуматься и только потом делать следующий шаг.

И ещё нужно было найти временное пристанище. Алексей позвонил из автомата Виталику. На квартире у того тоже вполне могли засесть менты, и Алексей заранее продумал пароль для такого случая: Виталик должен был сказать «Алло», если дома менты, и «Да, слушаю», если все нормально.

Виталик снял трубку и ничего не сказал. Было слышно только его дыхание. Потом Виталик раздражённо выматерился и повесил трубку.

Алексей перезвонил.

— Ты чего молчишь?

— Да я забыл, что чего означает, — раздосадованно проговорил Виталик. — «Алло» — это когда?

— Когда у тебя менты дома.

— Нет у меня ментов. Они все у вас дома сидят, телик смотрят. Надеются, ты заглянешь на огонёк.

— Мне надо где-то перекантоваться, — Алексей перешёл к делу. — Есть у тебя какие-нибудь друганы неболтливые?

— Чего захотел! Их хлебом не корми, дай потрепаться про все на свете. Один чувак там есть особенно болтливый, он бы тебя сразу сдал с потрохами, только я тебя с ним знакомить не буду, я тебя познакомлю с ключами от его гаража — я, типа, его тачку ремонтирую.

— Знакомь.

Полчаса спустя нервно озирающийся по сторонам Виталик отвёл Алексея к гаражу, открыл дверь и впустил внутрь.

— Ну ты дал шороху, Леха, — с уважением сказал он на прощание. — Прямо монстр какой-то. Все заборы твоими рожами обклеили, как будто Киркоров снова приехал. Это на самом деле круто, и я тебя уважаю, Леха… Это я вот раздолбай местный, а ты реально крут.

— Ты будешь спать дома, а я в гараже, — напомнил Алексей о цене крутизны. — Тебя менты не ищут по всему городу.

— Я бы хотел, чтобы они меня искали, — стукнул себя в грудь кулаком Виталик. — Только вот на кой хер я им сдался? Не будут они меня искать, Леха, потому что я просто раздолбай местный, а ты…

Наутро у Виталика было совсем другое лицо.

— Слышь, Леха, — прошептал он, закрывая за собой дверь гаража.

— М-м-м… — отозвался сонный Алексей.

— Ты это…

— Что?

— Ты только спокойнее, спокойнее…

Услышав слово «спокойнее», Алексей окончательно проснулся. Рука автоматически потянулась за «Калашниковым», но не нашла ничего подходящего. «Я дома, — вспомнил Алексей. — Я дома, и мне тут не слишком рады».

— Спокойнее, — повторил ещё раз Виталик.

— Ты сам-то спокоен? — спросил Алексей. — Точно? Ну тогда говори.

— Ну это… — сказал Виталик. — Как бы это… Короче, слушай…

— Алена, — сказал Алексей. — Ведь так? Алена?

— Откуда ты знаешь? — растерялся Виталик.

«Это очень просто, — подумал Алексей. — И очень глупо. Я думал, что у Олега отец поумнее. Но раз он прикинулся тупым и упёртым, я тоже буду таким. Раз он пошёл до конца, я тоже пойду до конца. Там и встретимся».

4

Пансионат «Родник» горел синим пламенем. Причём пожар начался именно с того сектора пансионата, где отсиживался под защитой пятерых охранников Олег Фоменко. Теперь к пансионату спешили пожарные машины, а из пансионата поспешно вывозили ещё более бледного, чем прежде, Фоменко-младшего. Олег всё больше утверждался в мысли, что никакие отцовы охранники его не спасут. Кошмар ночного пляжа соединился с ужасом внезапного пожара, и в целом получилась картина совсем уж безысходная.

— Везите его ко мне в коттедж, — медленно произнёс полковник и повесил трубку. Его кошмары не мучили. Его мучило предчувствие чего-то нехорошего. Причём нехорошего по-серьёзному, по-большому. Он только не мог сообразить, где именно прячется дьявол, в какой именно из тех мелких пакостей, которые вдруг стали сыпаться на Фоменко в последние пару дней. Та странная встреча в лифте? Пропавшая машина Айрапетова? Чёртов сынок с его девками и чокнутыми родственничками этих девок? Опасность сидела где-то здесь, и, чтобы вычислить её, нужно было взять тайм-аут, передохнуть.

И лучше всего этим заняться на даче. Полковник будет на даче, сын будет на даче, охрана будет на даче — то есть хотя бы эта сравнительно небольшая территория будет под контролем. А потом нужно будет просто расширить территорию контроля.

Таков был генеральный план, и полковнику Фоменко он казался вполне разумным. Были ещё планы помельче, так сказать, конкретные планы — обвешать город плакатами про розыск Алексея Белова, напрячь людей Айрапетова, а одновременно снова подпустить к матери Белова парламентёра, предложить денег, чтобы шизанутый дембель завязал со своей местью и тихо-мирно свалил из города. Жена полковника Фоменко тоже хотела внести свой вклад в дело, она позвонила Фоменко на работу и предложила отправить «мальчика» (так она именовала Олега, отец больше склонялся к наименованию «придурок долговязый») на пару месяцев за границу. Скажем, на Кипр. Там-то безопаснее.

— Классная идея, — сказал Фоменко, чувствуя, как вскипает в нём ярость совсем уж неблагородная. — Ты на досуге подсчитай, во сколько это встанет, и подумай, с какой стати я должен устраивать этому козлу каникулы на Кипре. У меня из-за его полового гигантизма башка болит, а ему в благодарность должен весёлую жизнь устроить?!

— Но это же твой сын, — торжественно произнесла жена.

— Вот только поэтому он ещё живой. А про Кипр забудь и вообше не лезь в это дело, только напортишь…