Сергей Соболев - Террорист №1 Страница 10

— Вы хорошо проинформированы, — сухо заметил Романцев. — Я могу быть свободен?

— Вы можете уйти в любой момент, — подтвердил Карпинский. — Если не хотите, конечно, продолжить наш разговор.

Романцев колебался недолго. Он решил остаться. Этому было лишь одно объяснение — Карпинский. Такие, как он, знают толк в людях и умеют, если им это нужно, подчинять людей своей воле. Они знают, что такое сила, мощь, власть и как всем этим пользоваться. Карпинский мог быть опасным человеком. Но еще в большей степени он был интересен самому Романцеву.

Не имея солидного жизненного опыта, Алексей тогда не понимал одной важной вещи. Тогда он еще не знал, что человеческая жизнь похожа на дорогу с развилками. Если бы он оборвал в тот момент наметившийся между ними контакт, то остался бы при своих интересах: шел бы дальше своей дорогой, по избранной им стезе экономиста. Приняв предложение продолжить этот разговор, он, сам не зная того, оказался на жизненной развилке, и Карпинский мастерски заставил его изменить направление движения.

— Алексей Андреевич, как бы вы отнеслись к предложению работать в КГБ? — после довольно продолжительной паузы спросил Карпинский. — Допустим, что я уполномочен сделать вам такое предложение…

— Господи… Нет, конечно же, нет! — Романцев громко расхохотался. Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Как это у вас называется? Вербовка, кажется? А может, вы собираетесь меня купить? И какую цену положите?

— Купить? — Легкая улыбка тронула уголки рта Карпинского, но его глаза по-прежнему смотрели холодно и отчужденно. — Нет, вас никто не собирается покупать. Вот это качество меня в вас больше всего и привлекает — то, что вы не продажный человек.

Затем последовал монолог Карпинского, который длился примерно полчаса. Он был предельно откровенен, а порой выдавал такие вещи, что у Романцева, который слушал его как завороженный, просто глаза на лоб лезли от изумления.

— Среди руководства страны сейчас нет единого мнения, как должны проходить будущие реформы, — сказал своим ровным, чуть глуховатым голосом Карпинский. — К тому же неясно, как отнесется к преобразованиям ГБ, ведь она призвана защищать существующий строй, другими словами, всеми силами будет пытаться сохранить статус-кво. Вы понимаете, о чем я говорю, Романцев?

— Боюсь, что я не силен в этих сферах.

Если он не сумасшедший и не провокатор, то кто же? Карпинский Игорь Юрьевич. Комитет госбезопасности. Романцеву были известны фамилии лишь двух людей из КГБ — Андропова и Чебрикова. Но Андропов сейчас в Кремле, а Чебриков сменил его на посту председателя.

Кто же он такой на самом деле? Один из кадровиков-вербовщиков? Нет, не похоже. Такая степень искренности им не по чину. Есть черта, через которую ни один из них не рискнет переступить. А ведь он говорит так уверенно… Да здесь маячит Лефортово, попахивает государственной изменой и высшей мерой.

И еще один пассаж Карпинского из того их памятного разговора:

— Руководством моего ведомства принято решение в течение одного-двух лет привлечь на службу в органы максимально возможное количество молодых перспективных людей, хорошо образованных, мыслящих широко и неортодоксально…

— И чем, по-вашему, должен заниматься в ГБ человек моего склада?

Хорошо, Карпинский, попробуем поиграть в предложенную тобой игру. Хотя это и очень опасное дело.

— Для начала пройти годичный курс обязательной спецподготовки… Впрочем, учитывая ваши таланты и способности, принимая во внимание ваш блестящий английский и довольно приличный немецкий, срок учебы можно будет сократить до минимума… Алексей Андреевич, не скрою, что мое ведомство нуждается в аналитиках. К примеру, знания и способности такого человека, как вы, ГБ могла бы использовать для детального исследования некоторых сторон экономики развитых стран Запада. В первую очередь мы заинтересованы в получении объективной информации о масштабах и структуре оргпреступности на Западе, специфике финансово-кредитных отношений, механизме разного рода незаконных сделок, способах уклонения от налогов, степени коррупции среди госчиновников и так далее… Нужно уже сейчас думать о перспективе. Будущее — это компьютеры, информация, новые технологии, а главное — новые люди.

На этом они, собственно, и расстались. Спустя три недели Карпинский, будучи в числе довольно большого количества заинтересованных лиц, присутствовал на защите дипломной работы Романцева. Затем, по его же инициативе, в течение месяца они раз в неделю встречались все там же, в администрации МГУ. И в какой-то момент, когда он понял, что дожал Романцева, он сам поймал на себе пристальный, как бы оценивающий взгляд.

— Что это вы так на меня смотрите, Романцев?

— Как?

— Как будто хотите сказать: Vade retro Satanos![8] Изучали латынь? Нет? Напрасно. Язык римских юристов и Фомы Аквинского. Непременно изучите, он вам еще пригодится в жизни.

— Хорошо, Игорь Юрьевич, я согласен, — прерывисто вздохнув, сказал Романцев. — В том числе и на то, чтобы вызубрить латынь… Это еще не все. Я не сказал об условиях. Первое. Я хочу работать с вами и под вашим началом. Учить ремеслу меня будете также вы. И второе. Знайте, что я никому, даже вам, не позволю превратить меня в марионетку.

Так Романцев попал в КГБ. В кадры его зачислили уже в августе восемьдесят третьего. Через два с небольшим года Карпинский станет шефом внешней разведки КГБ СССР — Первого главного управления. Как и следовало ожидать, у него была другая фамилия, — для Романцева, как вербовщик, он навсегда останется Карпинским — но все остальное оказалось правдой. В конце девяностого Романцев, стремительно делающий карьеру, стал заместителем начальника Первого отдела ПГУ. К тому времени он успел неоднократно побывать в Штатах и Западной Европе, совмещая работу в Ясеневе с многочисленными поездками за рубеж под прикрытием своих легальных должностей в «Хлебоэкспорте» и «Продинторге». К началу девяностых Романцев считался одним из ведущих аналитиков КГБ. Романцев нечасто сожалел о выбранном с подачи Карпинского пути, у него попросту не было для этого времени.

Перемены действительно наступили, но это были совсем не те перемены, которых ожидал Романцев. Уже в конце восьмидесятых он начал понимать, что его обширные знания в области теневых сторон экономики и организованной преступности Запада вскоре могут найти лучшее применение здесь, на Родине. Поэтому он вплотную занялся исследованием экономических преступлений, массово совершаемых в сфере внешнеэкономической деятельности Союза, надеясь при этом на понимание и поддержку руководства, и прежде всего Карпинского.

Карпинский повел себя в этой ситуации довольно странно. Он хорошо прикрыл аналитическую группу, которую возглавлял Романцев. Он не дал в обиду своего выдвиженца ни тогда, ни позже, когда все вокруг них летело в тартарары. Но он не ударил, кажется, пальцем о палец, чтобы попытаться изменить положение к лучшему…

На многие вещи, конечно, теперь смотришь по-другому. У власти тогда стояли безответственные люди, апеллировать к разуму и совести которых было делом глубоко безнадежным. Кто пришел на смену этим, тоже хорошо известно… Но Карпинский?! Почему он и такие, как он, ровным счетом ничего не сделали для того, чтобы воспрепятствовать разрухе и этому циничному вселенскому грабежу?!

Карпинский в ту пору вел себя очень странно. Он занимался какими-то своими тайными проектами, в суть которых не был посвящен даже Романцев, а на разруху в прочих делах не обращал, кажется, никакого внимания.

Спустя год после августовского путча Романцев обозвал своего бывшего шефа предателем, сказал, что не доверяет больше ни ему, ни его опытным коллегам, и, совершив крутой жизненный вираж, перешел на работу в МВД…

Романцев вынужден был прервать воспоминания, поскольку в его «номер» наведался гость. Вернее, это была гостья: женщина лет тридцати, причем довольно миловидная. Она была одета в светло-голубой халат, волосы повязаны косынкой того же цвета. Романцев почему-то сразу подумал, что она имеет какое-то отношение к медицине.

Он так удивился, увидев на пороге своего узилища эту женщину, что даже поперхнулся табачным дымом.

— Вы психиатр? — поинтересовался он, откашлявшись. — Случаем, не вы главная в этом дурдоме?

— Я вижу, Алексей Андреевич, вы уже полностью пришли в себя, — краешком губ улыбнулась женщина. — Игорь Юрьевич попросил меня заняться вами.

— Пошел он к черту, ваш Игорь Юрьевич!

Легкая улыбка тут же исчезла с ее лица. И смотрела она теперь не в глаза Романцеву, а чуть выше, как будто хотела проникнуть взглядом вовнутрь его гладко выбритого черепа.

— Вы находитесь буквально на волосок от смерти. А с такими вещами не шутят.

— Мне грозит опасность? — хмыкнул Романцев. — Неужели? А я то уж решил, что это чья-то дурацкая шутка.