Андрей Негривода - Филин – ночной хищник Страница 10

— Здесь. — Произнёс по-английски Мулла, махнув головой на, ничем не отличающийся от других, домик.

Почти в самом центре этого базарного муравейника стояло низкое, с плоской крышей по-восточному, сложенное из саманов, зданьице.

Наглухо закрытые фанерными щитами окна и огромный амбарный замок на двери не внушали, почему-то, оптимизма. Но чайхана «У Хайзуллы» была найдена. Нужно было что-то делать дальше. Посидели. Слов было не нужно — бывшие ГРУшники Бай и Мулла, понимали ситуацию без слов. А ситуация складывалась не самая лучшая: где, кроме чайханы, мог находиться наш Хайзулла, группа не знала; в глаза бросалось, не, не запустение чайханы, а скорее брошенность; резидента нужно вынимать в любом случае — временные рамки не установлены, главное вернуть Хайзуллу. Вот и вопрос, почти по классике — «Что делать?». Ждать в чайхане — сколько? Искать в городе — как? Задавая вопросы на Востоке, не возможно не привлечь к себе внимания, а постороннее внимание для группы — это…

«… Что делать будешь, Андрей свет-Ляксееич? Время-то уходит…»

И Алишер, и Абдулло не пытались ничего советовать. Они-то понимали, в какую ситуацию вляпались! И что самое смешное, у этих, прошедших, Бог знает какую, школу ГРУ, вояк, не было решения. И они, по-восточному, отдавали инициативу старшему, сами того не желая, приваливая командира камнем ответственности за принятое решение.

— Так, пацаны, пойдём, посмотрим вокруг. Там решим, по ходу… — Очень тихо сказал Филин, поднимаясь.

Сторожась, начали обходить здание. И как ожидал Андрей, обнаружили ещё одну дверь, с выходом на задний двор. Неприступность чайханы оказалась мнимой. Маленькая задняя дверь оказалась сломанной. Да нет. Она была разбита в щепы. Через неё-то и «просочились» в помещение Филин, Бай и Мулла.

Чайхана была разгромлена. Здесь, прошли Батый с Мамаем, а Чингисхан закончил поход на чайхану Хайзуллы. Разгром бал полный. От деревянной мебели остались одни щепы, а от посуды — черепки. То, что некогда было продуктами, сейчас, таковые, только напоминало, при хорошем воображении. Чайхану обыскивали, тщательно, ничего не жалея. Внезапно куда-то метнулся Бай. Из горы дров, некогда бывшими мебелью, он вытащил за шиворот извивающегося и вовсю кусающегося пацаненка лет двенадцати. Этот волчонок вырывался из рук Бая, применяя все способы: ноги, руки, зубы… А самое главное, молча!

— Зверёныш, бля! — Прошипел Бай, руки которого уже были в крови, после зубов мальчика. — Да он меня сейчас съест!

И тут мальчик заговорил. Очень быстро, захлебываясь от слов. Он перестал вырываться и только говорил, говорил… Бай отпустил мальчика, а тот, о чудо, не пытался убежать. Слова лились рекой из уст мальчика, и Бай превратился в слух.

— Переводи, Алишер, давай! — Прокричал шепотом Андрей.

— Тут такое дело, Филин. — Бай пытался одновременно и слушать мальчишку, и переводить. — Семья этого мальчишки тоже беженцы из Герата. Они уже, было, начали, от голода пухнуть, когда Хайзулла открыл чайхану. Короче, он кормил всю эту семью, даром, а их там человек пятнадцать… А знаешь, Филин, самое смешное, что этот волчонок точно знает, кто мы такие, говорит, что так правильно здесь говорить не умеют. Короче он знает, что мы «шурави», и, кстати, Хайзулла тоже. Но, он говорит, что ему кажется, что все «шурави» добрые, ведь Хайзулла целых 4 года кормил всю его семью.

Парнишка продолжал тараторить громким шепотом.

— Хайзуллу, уже два дня назад, увезли люди Алихана. Они держат его на старой конюшне, что рядом с шоссе, ему так кажется.

— Слушай, Бай. Да это же тот дувал, куда я Индейца с ребятами отправил за транспортом.

— Похоже, что так.

— Бля, а ведь нарвутся пацаны на неприятности!

— Кто? Индеец с Братом и Кабардой? Ты, Филин, можешь смеяться, но, не зная того, отправил обычную сбитую связку — они всегда так работают: Индеец, Брат и Кабарда. Не боись, Андрей, если что-то не так, они будут ждать группу.

К 23.00 они, с помощью мальчишки, вышли на окраину Чамана. Отправив юного проводника восвояси, они ускоренным маршем двинулись к старой конюшне. За время этого скрытного марш-броска ещё два раза свистела «эфа». В 23.40 уже вся группа Филина была в сборе.

— Значит так, Филин. — Докладывал Индеец результаты своего, совместного с Братом и Кабардой, похода за транспортом. — «Колёса» есть на выбор: парочка «66»-тых, тентованый «Урал», четыре «козла», при чём на двоих стоят турели с «Утесами»[19]! Где только и взяли? Охраняли эту богадельню одиннадцать наркош — они обкурились до глюков, вот мы их и сняли, в три прыжка.

Тут Индеец как-то замялся, не зная как докладывать дальше.

— Тут вот ещё что…

— Ну же, Артур!

— Там, у них, афганец один, в клетке сидит, полужмурик. Его видимо пытали — я много чего видел, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили. Пойдем, посмотришь…

В одной из комнат была оборудована походная тюрьма. То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам.

Невольник сидел на полу, руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, всё бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи, в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома… Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные мухи. Волосы на голове Андрея приподняли чалму. Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док. Филин вышел на порог, и таким сладко-пьянящим показался ему воздух, после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом.

— Андрюха, тут такие дела. — Зашептал в ухо Док. — Края надрезов заживали не одновременно. Его планомерно резали в течение, думаю, часов 40. Он в шоке, болевом, но видимо крепкий мужичок, он в сознании и всё бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и кроме шурпы и чая ничего не знает. С ним сейчас Бай.

— Слышь, Док. — Андрей перевёл дух. — Это Хайзулла… Это мы его искали…

— Ох, ни фуя себе струя. — Этот вояка был удивлен по-настоящему. — Выше подоконника!.. Ну и что дальше?

— Будем думать, и думать быстро!

Обалдевший от новости Док, пошёл поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге. Его никто не трогал — каждый понимал, что от принятого, командиром, решения зависят и их жизни…

1 декабря 1988 г. Шоссе. 00.30.

Андрей вошёл в помещение, где находился Хайзулла. Не без содрогания, наклонившись над лицом Хайзуллы-Николая, он пристально стал всматриваться в это, невероятно постаревшее, лицо друга детства.

— Я вкатил ему морфин и, как смог, сложил в «кучу» его ноги. — Проговорил над ухом командира Док. — Он потерял много крови, почти не жилец. Но, организм крепкий — выдержать такое не каждый смог бы. Он будет спать долго, не трогал бы ты его сейчас. Ему и так отвалило на всю жизнь…

Внезапно Хайзулла открыл глаза. И, от ясности взгляда, у Андрея мурашки поползли под одеждой.

— А я всё думал, — очень медленно произнёс Хайзулла. — Кто же этот мой Шанс, которого я знаю в лицо? Ну, привет, бача[20]…

На большее, видимо, сил не осталось.

— Так, бойцы, вариантов особенных нет! — Спустя ещё три минуты раздумий, произнёс Филин. — Берём «Урал» — и вперёд, и с песней. До Кандагара по шоссе километров 100. Если повезёт, к утру будем. Днём не войти. Отсидимся до вечера. Задира ещё там, а значит, сможем с помощью «десантуры» и войти в город, и выйти. Всё!

— Нет не всё, командир. — Подал голос Медведь. — Мы тут, тоже уже, всем скопом думали. Тут казацкая удаль не пройдёт.

— Говори, Игорь, давай — время сейчас против нас играет. Ну же!

— Короче так!

Андрей любил авантюры, а потому согласился. План был прост, нагл до чертиков, и, как это не странно, реален. Уходить решили «караваном»!!! Кто не рискует — тот не гусар! Выходили четырьмя машинами: всё же «66»-тые — у них тот же бензин что и у «козлов» — А-76[21]; и два «козла» с «Утёсами». Решили идти по-наглому: не торопясь, изображая мелкую группу отряда Алихана.

— Сало. — Филин не находил себе места. — Если они начнут за нами охоту? Мы же им все оставили!

— Не ссы, командир. — Улыбнулся сапёр. — Я им растяжки на карданные валы нацепил. Двигатель завёл — и к Аллаху, в небесное воинство.

— Ну, смотри!

— Да ладно, не уедут они оттуда, всё нормалёк!

— Ладно, посмотрим. — И по рации. — Медведь, что у тебя?

— А порядок! — Прохрипела рация. — Едем помалу. Пассажиру нашему хреновенько только — трясёт.

— Так, скорость 30 кэмэ. — Заволновался, было, Андрей. — Он самое главное.

— Принял. — Прохрипела рация. — Конец связи.

«… Ну, с Богом! И помоги нам Отец Небесный, ибо если не ты, то кто же. Так. Пошла волна! Теперь вернуться осталось. Ну, Фортуна?! Ты уж мамзель не подведи, повернись к нам передом, а не жопой!..»