Александр Афанасьев - Нефтяная бомба Страница 10

Признан погибшим после удара израильских ВВС по базам террористов в северном Судане – операция «Внезапная гроза». Гибель также подтвердили источники в среде боевиков и сайты радикальных экстремистов. После чего распоряжением директора Службы снят с оперативного контроля. Никаких данных об активности Аль-Малика после указанного периода времени не поступало.

Слепцов – инструктор-снайпер, неоднократный призер соревнований Уральского военного округа по легкой атлетике. Согласно характеристике исправительного заведения, где отбывал наказание, – признанный лидер среди отрицательно настроенного контингента осужденных, агрессивен, расчетлив, занимает активную отрицательную позицию…

– Александр Николаевич!

Я не сразу соображаю, что обращаются ко мне.

– Здесь!

– Да вы сядьте, сядьте. Вы полагаете, что информация, полученная вами об Аль-Малике, соответствует действительности? Ваш источник – насколько он надежен?

Вот и скажи – насколько. Думаете, Станиславский не знает, что у меня с Амани? Да знает, конечно. Здесь все и за всеми следят.

– Полагаю, что информация, полученная только из одного источника, требует подтверждения.

Генерал благосклонно кивает:

– Источник признаю надежным. К тому же это объясняет произошедшее на вокзале в Багдаде.

– Что предлагаете предпринять?

– Первое – отсмотреть внимательно и с привлечением людей без автоматики все видео с камер наблюдения на вокзале и в районе вокзала. Это – отправная точка. Если мое предположение верно, то там что-то будет. Второе – опросить мухабарратчиков и нацгвардейцев – не видели ли они чего. Третье – просмотреть все камеры с вертолета, возможно, он что-то засек. Обязательно – камеры наблюдения со здания парламента. Пятое – задействовать агентуру. Особое внимание на такси – возможно, они не успели или не рискнули подогнать своего человека.

Вот, черт… Тот козел… Как его звали, не помню… Которого я на вокзале видел. Он же в списках. Он – кого встречал? Курьера или…

Говорить?

– У вас все?

– Никак нет. Шестое – задействовать агентуру среди суннитов. Прибытие джихадиста такого уровня не может остаться незамеченным. Взять под контроль все социальные сети, твиттер, все каналы передачи информации. Возможно, что-то и нароем.

– Полагаете, пока не стоит объявлять Аль-Малика в розыск?

– Полагаю, до подтверждения информации это нецелесообразно. Может еще и спугнуть, если он здесь, – нам надо иметь хоть что-то, прежде чем объявим розыск.

– Хоть что-то… – ворчит Музыкант. – Садитесь. И поработайте поплотнее со своей агентурой. Ясно?

– Так точно…

Ирак. Озеро Тартар

17 мая

А сегодня у нас джума. То есть – пятница. Для мусульман – выходной, здесь в большинстве стран он единственный, потому что работают они в день меньше, чем мы, – по шесть-семь часов. Время молитвы. Для нас – это головная боль, потому что именно в пятницу, в то время, когда все правоверные собираются в мечеть, и происходят всякие эксцессы. Здесь принято, что сразу после пятничного намаза мулла произносит что-то вроде речи по текущей политической ситуации в городе, в стране и в мире. После такой политинформации запросто начинаются погромы с трупами, сожженными машинами, вынесенными лавками и магазинами. Похороны погибших в таких беспорядках часто перерастают в новые беспорядки… И так без конца.

Но меня это никак не касается. Я еду на встречу с агентом…

Машину я беру не в гараже представительства, не посольскую, а из гаража Министерства нефти. Машина – «Мерседес S600» выпуска 2003 года в бронированном варианте, сильно уже поезженная, но ходкая – бронированных машин тут полно, как и «Мерседесов» S-класса самого разного года выпуска. Движок – двенадцатицилиндровый – жрет много, но по местным ценам на топливо совсем недорого обходится, и на этом здесь не экономят. Зато подхватывает дуром с любой скорости, что с пятидесяти, что с двухсот.

Путь мой лежит на озеро Тартар, излюбленное место отдыха иракцев побогаче с тех пор, как потише стало. Дорога до озера идет через Эль-Фаллуджу, потом – через Эр-Рамади. Это смертельно опасное место, так называемый суннитский или стальной треугольник. Сколько американцев тут погибло – не сосчитать… Но так дорога хорошая.

Машин много. При Саддаме бензин дешевле воды стоил, потом пришли американцы и сказали, что так не пойдет, и подняли цены до среднемировых. Это стало одним из поводов для взрыва. А знаете, кто принимал самое непосредственное и, наверное, даже определяющее участие в разработке программы экономического развития постсаддамовского Ирака? Егор Тимурович Гайдар вместе с его приснопамятным институтом, чтоб его. Главным разработчиком программы числился Лешек Бальцерович, еще один крайне либеральный экономист, но он в то время руководил Национальным банком Польши. Много ли у него было времени на разработку программы экономического восстановления Ирака? Вряд ли. А вот Гайдар был свободен, и у него под рукой был целый институт – тем более что он был учеником Бальцеровича. Я совсем не удивлюсь, если к разработке программы приложил руку еще один русский экономический гений – Чубайс. И совсем уж не удивлюсь, если когда-нибудь вскроется, что смерть Гайдара была совсем не случайной и связана как раз с иракскими событиями. Потому что американцев тут встречали с цветами, а через несколько месяцев реформ Гайдара началась гражданская война.

Дальше продолжать не буду. Sapienti sat – а неумному что ни говори, все не в кассу.

Прохожу Фаллуджу по новенькой объездной. Трасса эта не так загружена, как на севере и на востоке, там то и дело грузовые конвои, не протиснешься. Мимо, в затемненных стеклах, летят бетонные заборы, пальмы, апельсиновые, «культурные» рощи сменяются зарослями, из которых во времена оные запросто можно было получить культурный привет из РПГ. Ирак представляется всем страной пустынь, но на самом деле – пустыни только к западу и к югу, а так – рощи, поля – здесь даже пшеницу выращивают. Чем ближе к северу, тем больше гор. В Курдистане – скорее не горы, а холмы, заросшие деревьями. Раньше деревья сажали одни курды, теперь все иракцы сажают, я даже знаю, где яблоневые сады посажены. Но самый кайф – это апельсиновые и банановые рощи. Для нас, жителей средней полосы России, это просто дико – зашел и рвешь тропические фрукты, как яблоки с куста. А для иракцев – наоборот, в новинку яблоки, многим очень нравятся…

По дороге к Рамади – ремонт, дорогу расширяют. На всей дорожной технике – бронированные кабины, их уже здесь варят, правда, бронелисты мы поставляем. И Китай. Бронепрокат можно взять у нас, в Израиле, в Китае, в Иране и в Европе. Но Израиль по понятным причинам отпадает, Китай… Странная там металлургия. Вроде с виду нормально, но, например, недавно на партии закупленных китайских защищенных грузовиков кабины просто трещинами пошли, ни с того ни с сего. Европа – дорого. Остается только Россия, тем более что мы реально защищенные машины поставляем, после Чечни и Кавказа вообще знаем, что к чему. Таких здесь полно – с виду обычный «КамАЗ», но кабина – ПК не возьмет.

Проползаем мимо. Иракцы такие же нетерпеливые, как мы, над дорогой какофония сигналов. Ремонтников прикрывает Тигр, автоматический гранатомет нацелен в сторону зарослей, все иракцы – в российских шлемах «Сфера», с новенькими «калашниковыми», воинственно торчат усы. Это не Мухабаррат, скорее всего шестьдесят пятая бригада спецназа, черные береты. Прохожу затор, стрелка спидометра моментально взлетает до ста пятидесяти. Здесь дорога уже расширена, новенькая. Сам Рамади – на горизонте. Зелень и новенькая телевышка, выше минаретов мечетей. На въезде в город – блокпост, тяжелые «Тайфуны» и более легкие «Тигры» спецназа, – но никого не тормозят и даже не осматривают. Сбрасываю скорость. Объездной у Рамади нет, шоссе идет через центр города, это знаменитая Рут Мичиган, одна из самых опасных дорог той войны, политая американской и иракской кровью. Ее постоянно контролировали снайперы – и все равно на ней из американцев человек тридцать-сорок только погибло. Сейчас снайперов нет, город восстановлен, вон там – знаменитый отель, не знаю, как он называется – американская снайперская группа билась там, попав в окружение. Конвой морской пехоты шел к отелю, чтобы вытащить их, две с чем-то мили за восемнадцать часов. Сейчас почти ничего этого нет – только здоровенные щиты с рекламой над автострадой. Иракна – сотовая связь двадцать первого века. И все-таки здесь неспокойно, вся дорога, проходящая по городу, отгорожена щитами выше человеческого роста, чтобы не стреляли и не перебегали.

За Ар-Рамади резко ухожу направо, на развилке разворачиваюсь, чуть ли не на двести семьдесят, прямой дороги к озерам нет. Тут тоже ремонт. Ползем, кондишн работает. Иншалла, к часу дня – самый кайф на озерах – доберусь. Здесь уже грузовиков намного меньше, в основном внедорожники – японские и китайские. Уступать дорогу здесь не любят, сигнал могут воспринять неадекватно – в свое время американские и британские контрактники наводили шороху своими крякалками. Приходится маневрировать. Из-под колес одной «Тойоты» вылетает камень, бьет по стеклу – я морщусь, хоть и чужая машина, а все же. Обгоняю автобус – видимо, с туристами. Автобус здоровенный, тоже китайский. Большой, как аквариум.