Петр Катериничев - Иллюзия отражения Страница 10

Откуда будем танцевать? От печки – или... Поскольку печек на этом распрекрасном острове не водится, остается «или».

То, что Арбаеву довели до самоубийства или принудили к нему, – для меня факт. Каким образом? Версии всего две: предположим, она влюбилась. И этот ее пассия разыграл из себя звездного демона и запорошил девушке мозги. А потом – при содействии неведомого наркотика – пригласил прогуляться по просторам Вселенной. Это первая. И вторая: девушка была закодирована на определенное воздействие. Некто позвонил ей, активизировал код, и – до свидания. Возможно, активизация кода имеет несколько этапов. Начальный был проведен еще до нашей встречи: Алина уже тогда рассуждала как в старинной песенке времен культа личности: «Я из пушки в небо уйду, тиби-тиби-ду...» Звонок лишь завершил активизацию.

Что еще? Программа кодирования для Арбаевой была составлена индивидуально, с учетом ее пола, возраста, особенностей характера, психики, темперамента... Это сложная и трудоемкая работа, требующая присутствия хорошего специалиста и определенных технических средств. Требующая еще и времени. Кто и как смог провести ее с дочерью мультимиллионера? И – где?

И наконец, таблетки. Как выразился Ален Данглар – «для свежести дыхания». Стоп! Может быть, это такой наркотик, который позволяет произвести кодирование скоро и непринужденно, безо всяких технических наворотов? Может быть. Вот только снадобье исчезло. Бесследно.

Я спросил еще кофе. Сердце ныло, и на душе вдруг сделалось тоскливо и горько. «Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный...» – заклубилась в моем воображении мелодия, и очень захотелось домой. Вот только где мой дом?

Глава 13

В углу кафе стоял старинный телефон-автомат. В такой некогда бросали двадцатипятицентовые монеты. Сейчас можно было воспользоваться карточкой, но в остальном – внешний вид сохранили, и смотрелся здесь ветеран стильно и даже нарядно.

Я набрал нужный номер, выслушал три гудка.

– Да, – ответил мне хриплый голос. Это был Диего Гонзалес. Понятное дело, в полчетвертого утра он спал.

– Диего, мне нужна твоя помощь.

– Сейчас?

– Да.

– Ты где?

Я задумался на мгновение. Если я соображаю правильно, то место не имеет значения. И назвал кафе.

– Буду, – просто ответил Диего и положил трубку.

Человеком Диего был вдумчивым и немного-словным. И лет ему было порядком, где-то за шестьдесят. Сухой, жилистый, но порою несколько меланхоличный, он производил впечатление тугодума и покладистого малого; это обманывало многих. На самом деле Гонзалес был скор, собран и цепок. Если он сказал, что будет, то будет в кратчайший срок. Ровно через столько, сколько ему понадобится, чтобы одеться и домчаться сюда на видавшем виды «форде».

Автомобиль Гонзалеса, как это всегда бывает с машинами и собаками, был похож на хозяина. Весьма непрезентабельный американский «форд» десятилетней давности был на высоких рессорах, словно приподнявшийся на лапах гепард, обладал великолепным мотором, какой Диего самолично перебирал время от времени до винтика; и бензин, и масло заливались только наилучшего качества, протекторы были самые дорогие, а потому невзрачная машина могла выполнять почти все, что желал ее хозяин; возможно даже взбираться на вертикальные стены и крутить кульбиты.

Я примерно рассчитал время приезда Диего и заказал себе еще кофе и ему – кофе с ромом. Когда Гонзалес появился и молча присел рядом со мною за столик, принесенный официантом кофе был еще достаточно горяч, чтобы не быть приторным, и остыл ровно настолько, чтобы выпить его можно было, не обжигаясь, в три глотка. Свою чашку я уже опустошил на треть.

Гонзалес посмотрел на меня, пригубил ром, сделал глоток кофе, спросил:

– Едем?

– Да.

– Сейчас?

– Есть время на чашку кофе. Чтобы ты понял, куда нам следует ехать. И сообщил мне.

Диего кивнул.

Я кратко пересказал ему перипетии минувшего вечера и ночи. Но не все. Гонзалес смотрел в ведомую лишь ему точку, и было не понять, слышит ли он меня вообще или просто передремывает прерванный сон с открытыми глазами. Лишь время от времени он прикрывал желтые тигриные глаза набрякшими и чуть оплывшими ото сна веками, словно стараясь за это время не только запомнить сказанное, но и поместить новую для него информацию в нужный отсек памяти.

Когда я закончил, он допил оставшийся глоток кофе. И вопрос задал только один:

– Ты думаешь, твои русские еще на Саратоне?

– Да. Ведь кто-то же в меня стрелял.

– Они – мелкие сошки, сделали дело – их уже и след простыл.

– Это если по правилам. А кто их теперь выполняет?

– Это да.

– Да и экономия.

– Может, их уже – того?

– Закопали?

– Да. Из экономии.

– Вряд ли.

– Почему?

– Есть у меня два соображения.

– И?

– Я над ними пока думаю.

Диего кивнул, так и не подняв на меня взгляда.

– А теперь думай ты, Диего. Они сейчас должны уходить с острова. Чисто. Учитывая то, что господин Данглар мужчина серьезный и информаторов у него здесь больше, чем блох у собаки, – какой путь они выберут?

– Ты хочешь с ними потолковать?

– Если удастся.

– Смысл? Скорее всего – просто наемники.

– Вот я и хочу узнать, кто их нанял.

– Они сами это знают? – риторически вопросил Диего.

Я только пожал плечами. Очень даже возможно, парням дали краткую инструкцию на мой счет, не посвящая ни в какие детали. Они ее старательно выполнили. И о чем бы кто бы их ни спросил, даже очень навязчиво, будут безгрешно лупать ресничками: на «нет» и суда нет.

Диего тем временем раскурил сигару, пыхнул. Спросил:

– Ты все мне рассказал, Дрон?

– Нет. Только то, что посчитал необходимым.

Диего кивнул. Допил кофе, спросил:

– Как на твой вкус – ребята отчаянные?

– Более чем.

– Тогда – поехали.

– Далеко?

– Туда, где Ален Данглар искать не будет.

Глава 14

Автомобиль съехал с шоссе и помчался по равнине. Диего сосредоточенно сжимал руль. А я размышлял.

Самое противное было в том, что я опознал в них своих. Ребята из конторы. И вряд ли бывшие. Как у классика? «Ковбои на лошадях как-то криво скачут. И даже у лошадей – наши морды». Почему я об этом сразу не подумал?

Стереотип, ходить ему конем. Он всегда работает безотказно. Да и ситуация «знакомства» на ночном шоссе оказалась очень динамичной. Не до размышлений было. Или – постарел?

Нет, ребята на шоссе отработали роль «нормальных пацанов» без затей, но очень грамотно. Да и бил я со зла по полной. Вот только взгляд. Один из парней посмотрел на меня, словно на подопытного... Пожалуй, это был единственный его прокол. А потом он, как и его напарник, сыграл в поддавки.

Взгляд... А я даже не обеспокоился в кураже и гордыне... Богатые пляжи, теплые ночи, близкие звезды... Короче, праздник. Слабительное для мозгов.

– Бывает, – откликнулся Диего.

Последнюю фразу я произнес вслух. Итак, «двое из ларца, одинаковы с лица».

– Может быть, объяснишь? – спросил я Гонзалеса.

– Что именно?

– Далеко ли едем?

– Уже нет.

Трудно холерику ладить с флегматиком. Который к тому же экономит слова, словно от этого зависит его благосостояние. Я бросил на Диего взгляд, заметил его ухмылку и помотал сокрушенно головой:

– Ну ты и мстительный мастодонт, Гонзалес!

– Ты тоже хорош, Дрон. «Сказал только то, что посчитал необходимым».

– Ладно, Диего, без обид.

– Без них.

– Выкладывай.

– Ален Данглар тебе не соврал: уходить этим ребятам на яхте, рейсовым или частным бортом или даже «вертушкой» – не получится: здесь у префекта действительно все схвачено, да и радары: доложат немедленно, а он уж найдет, как распорядиться полученными сведениями. Даже если их возьмут на материке, далеко они не утопают: Саратона – остров специфический, ты же знаешь, и барон Данглар в иных своих приказах – весомее генерала; Интерпол, береговая полиция, да кто угодно – на уши встанут, чтобы выполнить его распоряжение.

– Боятся, что накажут?

– Наказание, конечно, хороший стимул, но для низших животных. Для людей важнее поощрение. Выполнение даже просьбы Данглара, а он и приказы всегда отдает очень вежливо, открывает для любого чина на материке путь к скорой карьере. Вот и прогибаются. Благосклонности нашего дорогого барона стремятся добиться очень даже высокие чины Евросоюза. Почему, тебе объяснить?

– Он близок к сильным мира.

– Он очень к ним близок. Он – один из них.

– А держится скромнягой.

– Положение некоторых людей – и не только на Саратоне – таково, что им нет нужды его демонстрировать: все посвященные знают и так, а непосвященным – и знать необязательно.

– Ты – знаешь. Ты – посвященный?

– Н-н-нет. Просто я долго на Саратоне.

Гонзалес запнулся в ответе, или мне показалось?

– Так далеко мы едем?

– Почему ты не спросишь просто: куда?

– В России спрашивать «куда» – плохая примета.

– Недалеко. На северо-запад.