Михаил Зайцев - Укус Змея Страница 10

Змей направил ствол «стечкина» себе в грудь и спустил курок...

2006 год, зима

Секретные файлы

Запись первая

«Предисловие от автора» — вот и все, что от сих до сих написано человеком, имя которого напечатают на обложке. Остальное суровым мужским слогом пишу я — литературный негр, а точнее — литературная негритянка 1982 года рождения, выпускница журфака, симпатичная (как некоторые говорят) и совсем не дура (как я сама считаю).

Пишу я, ну а сочиняет, конечно, автор. То есть, судя по его точно воспроизведенному предисловию, не совсем сочиняет, а пересказывает. Сюжет пролога и «Охоты на Змея» автор записал отвратительно размашистым, «слепым» почерком на целой кипе листков дешевой бумаги формата A3. Лишь предисловие написано абсолютно разборчиво, обведено красным фломастером, и рядом на полях есть ремарка, мол, перепечатать сие надлежит слово в слово.

Ладно. Пожаловалась на «слепой» авторский почерк, съязвила по поводу дешевой бумаги, и хватит. Вообще-то грех негритянке пенять на работодателя — вчера из офиса по электронной почте отправила ему предисловие (слово в слово его), пролог и «Охоту на Змея» (слова мои, а сюжет точнехонько по синопсису), а сегодня вечером мы с автором пересеклись, и он вручил мне новую кипу рукописных листочков, плюс (самое главное) конвертик с авансом. Заглянув в конвертик, я решительно пошла в поликлинику и уволилась. Теперь работаю только в офисе днем и вечерами-ночами над рукописью. Стучать по клавишам ноутбука гораздо приятнее, чем мыть коридоры в поликлинике. Днем, заполняя на древнем компе всякие разные бланки да ведомости, я прям мечтаю поскорее вернуться на шестиметровую кухню, заварить крепкого кофе и уйти с головой в какую-никакую литературную работу. Какое-никакое, а все же творчество...

Студенткой я мечтала стать звездой (хотя бы звездочкой) криминальной журналистики. На престижном факультете я была белой вороной. Не одна я, конечно, но нас таких было немного. В основном там учились особи, обреченные на звездность, чьи родители либо сами звездились, либо корешились с главными редакторами гламурных журналов, раскрученных газет, развлекательных телешоу. А у моей неполной семьи никаких связей-блатов в мире массмедиа отродясь не бывало. Наивная, я думала, что криминальные хроники — это как раз та мужская ниша, куда миловидной девушке будет втиснуться проще всего. По аналогии с армией, куда берут для контраста определенный процент женщин.

В то время как сокурсники точили перья на всякие там прет-а-порте от кутюр, тусовались на светских вечеринках и приглядывались к политике, я самозабвенно изобретала жанр «литреконструкции преступлений».

Где-то, в чем-то, конечно, я изобретала велосипед. Телевизионщики задолго до меня придумали «реконструировать» криминальные разборки. Псевдодокументалистика цветет и пахнет на всех каналах. Я же пробовала делать то же самое средствами печатного слова. Причем в стилистике, привычной для читателей детективной литературы. Для чего скрупулезно штудировала самые крутые отечественные образчики из серий «Черная кошка», «Вне закона», «Русский бестселлер». И что в итоге?

Писать, как суровые (самые суровые) мужчины-детективщики, я (хрупкая девушка) научилась. Скажете, нет? У кого язык повернется? Вот вы сейчас читаете эти строки и разве скажете, что они написаны молодой (мягкой и пушистой, между прочим) женщиной?.. Так-то! Поставленной цели я добилась, поднаторела превращать в сочную беллетристику сухие криминальные сводки, однако с постоянной работой по профилю вышел сбой. Кое-какие мои опусы иногда (то чаще, то реже) брали отдельные периодические издания, кой-какая денежка капала (чаще редкая), но пристроить куда-либо трудовую книжку мне так и не удалось.

Се ля ви.

Проклятая се ля ви.

Треклятая се ля ви заставила меня снять квартиру. А за аренду хоть и однушки в хрущобе, сами понимаете, надо платить регулярно и до фига. Пока искала постоянный (регулярный, как месячные) источник дохода, я даже любимые сережки, бабушкино наследство, однажды из ушей вынимала и носила в ломбард. Ежемесячный доход я искала в экстазе всеми возможными способами: через близких друзей, через Интернет, по объявлениям, в бюро по трудоустройству. А кто ищет, тот, как говорится, всегда найдет. Только почему-то умалчивается, что найдет не совсем то ( или совсем не то), что искал. Нашлась-таки для меня вакансия без интима и сетевого маркетинга. Нашлось место в офисе одной фирмочки-лилипута. Скучнейшая работа за старым компьютером, зато строго с 9 до 18. Тупой труд в коллективе стареющих толстых теток (но каждая так молодится — и смех, и слезы!), под началом седеющего дядечки с бородкой, как у сценариста Мережко (но, слава богу, без беса в ребре при седине в бороденке). Моя официальная зарплата с вычетом всех налогов составляет чуть меньше сотни у. е. И в конверте из рук начальника я получаю еще 300. А за съемную квартиру мне надо платить 400 у. е. в месяц. Таким образом, перманентно чуть-чуть не хватает. Про транспорт (до офиса я добираюсь на метро и двух троллейбусах и возвращаюсь так же), про еду, маникюр-педикюр (ненавижу, когда ногти у меня не в порядке!), про одежду, про косметику (привыкла, увы, к хорошей), про кино, вино, книги я вообще молчу. Недостающее чуть-чуть за квартиру и на все остальное (на что останется) вплоть до сегодняшнего вечера я добирала, подрабатывая уборщицей. Махала шваброй (такой у меня был фитнес) с 20.00 и пока не управлюсь пять дней в неделю. Я считаю, мне повезло прочитать объявление на троллейбусной остановке возле съемной квартиры: «В поликлинику требуется техничка на вечер». Читающим людям вообще везет, примите к сведению. Я считаю, и автору пересказа про Змея повезло прочитать мой последний опубликованный крим-опус (опус опубликовали уже после того, как я арендовала квартиру). Хорошо (для дела хорошо), что автор не поленился связаться с редколлегией (которая затянула с публикацией) и выяснить номер моего мобильного телефона. И ему хорошо, и мне. Ему, потому что более старательной литнегритянки он бы фиг нашел. А мне потому, что появилась надежда.

Я взяла расчет в поликлинике, я надеюсь (очень!), что наше сотрудничество с автором продолжится и после написания книжки про Змея. Разумеется, о своих надеждах я ему, автору, ни гугу. Я умная девушка...

Вы себе не представляете, как это здорово — еще раз пересчитать купюры, полученные за литподенщину, заварить крепкого кофе, включить ноутбук и уткнуться носом в синопсис следующей вехи из жизни симпатичного мне главного героя. Если бы еще соседи сверху вырубили музон, я бы вообще, наверное, испытала нечто сродни оргазму.

Нет, я не понимаю, разве меня одну достают эти веселые соседи?! И над ними, и рядом с ними ведь тоже кто-то живет, правда? И вряд ли эти кто-то фанатеют от музыки в стиле «транс» и «техно». Раньше по будням, после фитнеса со шваброй, я засыпала еще в душе, но сейчас музыка наверху мешает сосредоточиться. «Охоту на Змея» я писала по выходным, когда наверху почему-то тихо (меломаны оттягиваются в другом месте?), но теперь по будням я вечерами свободна от фитнеса со шваброй и «Змей меняет кожу» твердо намерена сотворить побыстрее, а музыкальный фон мне серьезно мешает.

И самое обидное, квартиру мне сдали без всяких юридических формальностей, а это значит, что и прав у меня никаких. В том числе и права стучать на офигительные децибелы после 23.00. Неужели все квартиры вокруг музыкальной занимают так же, как и я, бесправные съемщики? Да не может такого быть!.. Или может?.. Вопрос риторический.

Интересно, как звали того гения, который придумал беруши?

Год 1993, осень

Змей меняет кожу

1. Бои местного значения

Кафе «Ласточка» стало чем-то вроде штаб-квартиры для братвы, что с 1988-го держала Пролетарский район города Энска.

Держали «Пролетарку» местные уроженцы, «пролетарские», далеко не самые крутые пацаны в городе, но реально крутым их районного масштаба распальцовки были пока побоку. Крутые «центровые» все еще грызлись за контроль над мебельным комбинатом, до окраин у них пока, на момент осени 93-го, не дошли руки.

С середины 1988-го Пролетаркой верховодил персонаж по имени Гена, по кличке Крокодил. Он подмял под себя район после того, как сел прежний теневой король рабочей окраины, которого все звали Самбист. Король пролетарских отправился, красиво говоря, в изгнание, в мордовские лагеря, вместе со всей своей королевской ратью, а природа, увы, не терпит пустоты. В 88-м районного разлива менты еще даже и не думали о том, чтобы крышевать территорию, и пустоту заполонили пацаны Гены Крокодила. Но о них тремя абзацами позже. Сначала о Самбисте.

Он, Самбист, возник в Энске в памятном олимпийском году. По окончании Института физкультуры его распределили простым физруком в обычную школу Пролетарского района города мебельщиков. Молодой красавец-спортсмен, будто бы сошедший с плакатов о светлом коммунистическом завтра, страдал амбициями и, организуя при школе борцовскую секцию, всерьез намеревался растить чемпионов, как минимум РСФСР. Порядками секция походила на секту, далеко не все желающие в нее влиться мальчишки выдерживали железный режим и сталинскую дисциплину, однако которые выдерживали, те буквально боготворили тренера.