Александр Афанасьев - Долгая дорога домой Страница 10

В следующий момент капралу показалось, что содрогнулся весь мир. Или небо рухнуло на землю — не меньше. На мгновение потемнело в глазах, ударная волна тяжко врезала по бронированному Хаммеру!

— ИЕД! У нас ИЕД![5]

— Браво-семь-один выведен из строя! Браво-семь-один горит!

— У нас тут гранатометы!

Сзади, отбойным молотком застучала пушка со Страйкера и сразу громыхнуло — дважды. Первая граната угодила в решетку Страйкера — это спасло его от подрыва. Вторая — чиркнула буквально по капоту Хаммера Браво-семь-два и ушла левее, развалил кирпичную стену.

— Мать твою, вывози нас отсюда!

Водитель Хаммера резко сдал назад, так резко что ударил задом в Страйкер. Странно — но этот толчок привел в чувство капрала Гонсалеса, до этого он едва воспринимал происходящее вокруг.

— Правее! Вон там!

В клубах дыма от горящих покрышек, водил Хаммера разглядел проезд — и машина почти вслепую ломанулась туда.

— Огонь! Огонь, твою мать, ганнер, ты что там, заснул?!

Выскочили на улицу — узкую, простреливаемую насквозь, почти упершись бампером в бегущих к месту боя вооруженных боевиков. Два пулемета ударили одновременно — М240, из которого стрелял с переднего сидения лейтенант и Миниган Гонсалеса — эти два пулемета перемололи не меньше десятка боевиков, перемололи в кровавую пыль, в мясо, распилили пополам.

— Левее!

Капрал успел перенести огонь как раз вовремя — град пуль мгновенно превратил в дуршлаг пикап, выскочивший из какого то проулка, с установленным на нем пулеметом. Пулеметчик ни разу выстрелить не успел.

— Мы оторвались! Давай левее, возвращаемся к нашим!

— Браво-семь-два, это Браво-главный, где вы?!

— Сэр, мы под огнем!

— Пошел!

С небольшого разгона Хаммер как таран врезался в изрешеченный пикап, сминая его и заталкивая обратно в переулок. С жутким скреж6ом, сминаясь, цепляясь за стены, пикап пополз назад, а следом за ним и Хаммер.

— Браво-семь-два, это Браво-главный, где вы, черт вас возьми?!

— Сэр мы ушли левее, возвращаемся…

Очередная граната попала прямо в зад Хаммера, раскаленный плевок кумулятивной струи прошил машину насквозь, чудом никого не задев…

— Сэр, накрылся двигатель! Мы горим!

— Покинуть машину!

— Уходим!

Загрохотал пулемет, уже чувствуя ногами подбирающийся к нему жар, Гонсалес развернул пулемет на сто восемьдесят — и шквал огня смел и гранатометчика и тех, кто рвался к переулку, чтобы добить оставшихся в живых морпехов.

— Черт, вытащите капрала оттуда!

— Прикрываю, пошел!

Снова громыхнуло — мир расплывался в дрожащем мареве…

Капрал пришел в себя в каком-то помещении — пришел в себя от непрерывной стрельбы. Одиночными — одиночными! это уметь надо — глушил пулемет, стучали Калашниковы — пули то и дело впивались в стену с противным чмокающим звуком.

— Гонсалес! Черт, Гонсалес, вставай! Двигать надо!

В голове ничего не было — какая-то пустота, словно чистый лист. Непонятно — что вообще происходит и какого черта он здесь делает.

— Гонсалес! Сэр, он пришел в себя!

— Двигаем! Лумис, веди! Китерман, прикрывай нас!

— Есть, сэр!

— Черт, надо сваливать! Капрал, да приди в себя! Мы не сможем тебя тащить!

Пощечина оглушительно взорвалась в голове

— Сэр здесь лестница!

— Осторожнее! Джойс, рация!

— Всегда при мне, сэр!

Слабо понимая что происходит, капрал перехватил поудобнее сунутую ему в руки штурмовую винтовку, пошел за остальными.

— За окнами!

Громыхнула граната, за взрывом раздались крики, проклятья на португальском на два или три голоса.

— Получайте!

Еще один взрыв.

— Лумис, хватит! Береги гранаты!

— Сэр, надо перебираться в тот дом! Тут лестница. Иначе здесь просто блокируют и сожгут.

— Давай! Только с дымом!

И тут Гонсалес вспомнил. Все от начала и до конца. И удивился — как его мозги еще держатся в черепушке после второй контузии за час.

Дым уже пустили — плотный, хороший, белый дым, бросили сразу несколько дымовых шашек — для верности. Но пуля — дура, она и в дыму…

— Давай-ка! Вот так…

Лейтенант Питерсон обвязал капрала веревкой за пояс.

— Надо пройти! Приди в себя, капрал — иначе все здесь останемся к чертовой матери!

— Я в порядке сэр… — слабо улыбнулся Гонсалес

Первый шаг — и доска противно спружинила под ногами. Странно — но именно это, а также свистнувшая совсем рядом пуля привела Гонсалеса в чувство. Он бросился вперед, подобно нападающему в американском футболе — и вломился в оконный проем…

Следом проскочил еще кто-то, затем еще…

— Сэр, все на месте — сказал, не крикнул, а именно сказал Китерман

— Лумис, давай вперед. И тихо!

— Понял, сэр…

Лумис, единственный у кого было бесшумное оружие, ушел вперед, в дым. Лейтенант выдержал паузу…

— Двигаемся. Все команды подаю рукой.

Еще бы их и разглядеть — в дыму…

Лумис ушел недалеко — он только вышли в коридор, длинный, с выбитыми окнами, с вываленной по центру каким-то снарядом кладкой, как в наушниках послышался голос Лумиса.

— Наблюдаю противника. Двое. С пулеметами. Ведут огонь по улице, перемещаясь по коридору второго этажа.

— Делай тихо.

— Принял.

Они продвинулись чуть дальше, вышли на лестницу…

— Сэр, готово…

— На месте, жди нас.

— Принял.

Группа поднялась по лестнице — непонятно что здесь было раньше. Какая-то мебель, ей завалены коридоры, продвигаться вперед очень тяжело — но при огневом контакте эта мебель послужит хоть каким-то укрытием.

Больница? Школа?

Лумис охранял пустой коридор, выставив ствол своего автомата из-за угла. Рядом с ним, у окон, в неподвижности смерти распластались пулеметчики-анархисты. Когда смерть настигла их — оба они стреляли из окон, и даже не успели понять, что случилось. Лумис застрелил их в спину.

Проклятье…

Лейтенант подхватил пулемет, подсумок с еще двумя коробками с лентами. В условиях городского боя пара пулеметов никогда не будет лишней, наоборот она может решить все. Кто-то из солдат, Джойс, похоже у которого была только короткая М4 взял второй пулемет навьючившись как верблюд…

— Китерман… Глянь что на улице, осторожнее.

Китерман, их пулеметчик, достал зеркало заднего вида, которое он оторвал с машины, осторожно выставил в окно…

— Сэр они дальше по улице. Человек десять открыто, а сколько в зданиях — не знаю. В нашу сторону не смотрят.

Похоже, про них забыли — и свои и чужие.

— Джойс, связь. Остальным — укрыться охранять подходы.

Гонсалес кто-то дружески сунул в бок.

— Приди в себя, братан! Мы не закончили!

Тем временем, связь установить все же удалось…

— Браво-семь-два — всем Браво! Ответьте, кто меня слышит! Браво-семь-два…

— Браво главный — всем тишина в эфире! Браво-семь-два, принимаю тебя! Доложи свой статус!

— Браво-семь-два, потерял машину! Занял позицию на третьем этаже какого то здания, точнее определить не могу. Перестрелка идет на север от меня, визуально наблюдаю до десяти повстанцев! Потерь не имею!

В рации на какое-то время воцарилось молчание, зато несколько пуль залетели в окна — возможно у анархистов были люди, которые сидели на волне морпехов, перехватывая передачи. Говорят, бывало и такое.

— Браво семь-два я тебя засек. Мы заняли оборону, полклика от тебя на юго-восток, находимся под обстрелом! Через десять минут подойдет усиление, выдвинемся к тебе! Как только выдвинемся — поддержи огнем, как понял?

— Понял, сэр у нас тут два трофейных пулемета и один свой!

— Принял, конец связи.

Постреливали уже и по зданию…

Лейтенант обернулся к своим.

— Гонсалес, Лумис — минируйте лестницу. Китерман, Джойс… Джойс оставь пока рацию тут, ничего ей не сделается… Джойс, сооруди баррикаду в средине коридора и занимай позицию. Китерман, готовься вести огонь по улице. И не высовываться!

Броня появилась, когда лейтенант уже этого и не ожидал. Первой на улицу выползла штурмовая самоходка — бульдозерный отвал, противокумулятивные решетки сверху донизу, толстый короткий ствол калибра сто шестьдесят два[6] — дом с первого выстрела разваливает. Рокот двигателя самоходки они услышали сразу…

— Огонь по выявленным позициям! — заорал лейтенант

Но анархисты уже разбегались. Проклятые анархисты, они никогда не принимали открытый бой, они всегда сбегали как только дело начинало пахнуть жареным. Китерман, высунувшись из окна, увидел только спину одного из сматывающихся анархистов — последнего и успел эффектно всадить в нее короткую очередь. Человек, только что бежавший, выкладывающийся на этой короткой дистанции изо всех сил, упал как споткнулся — только уже не встал…